Унесенные страстью - Барнет Джилл - Страница 18

– Я тут кое-что привез для тебя, братец. Подарок.

Калем заподозрил, что это очередная дурацкая шутка Эйкена.

– Подарок?

– Вот здесь – решение всех наших затруднений. Нечто такое, в чем мы, похоже, действительно нуждаемся.

Эйкен нагнулся и поднял крышку. Послышался приглушенный шум, напоминающий резкие, отчаянные крики морских чаек, угодивших в стог с сеном.

– Взгляни!

Эйкен протянул ему фонарь.

Калем опустил лампу пониже над баком и заглянул внутрь. Он приглядывался к чему-то, что более всего напоминало громадный бесформенный ком. Намокшие шелка и белоснежная кожа, четыре руки, молотящие по воде, и – то там, то сям – взмахи ног.

Вскоре он понял, что ком этот – вовсе не лох-несское чудовище, а две задыхающиеся, до нитки промокшие женщины в роскошных вечерних туалетах, крепко-накрепко затянутые в старую рыболовную сеть. Они барахтались и отпихивали друг друга локтями, пытаясь принять нормальное положение.

Калем замысловато выругался и посмотрел на Эйкена.

– Женщины? Ты привез новых женщин?

– Ну да. – Эйкен облокотился на поручни, скрестив руки на груди. – Но это не просто новые женщины, а кое-что получше. – Он кивнул головой в сторону девушек: – Это наши невесты. Мы женимся на них.

Глава 12

Брюнетка поднялась, продолжая отбиваться. Как только ее развязали, она выплюнула кляп изо рта.

– Ты, безмозглый болван!

Она замахнулась. Калем слегка отступил, хотя она и целилась в улыбающееся лицо Эйкена.

– Ну что же, Джорджи... – Эйкен без труда поймал ее руку. – Ты ведь уверяла, что хочешь выйти замуж.

– Только не за тебя, дубина стоеросовая, болван!

Девушка попыталась ударить его ногой.

Эйкен рванул ее к себе, потом нагнулся и в мгновение ока перекинул через плечо, так, точно это был мешок с овсом для его лошади. Она отчаянно завизжала – ну истинная ведьма, да и только!

Калем поморщился. Вопли ее были громче, чем крики тех проклятых гусей, что жили неподалеку, у пруда. Он наблюдал за Эйкеном; тот обхватил ее за ноги, как она ни пыталась отбиваться. Девушка вцепилась ему в спину и дернула за ворот рубашки. Брат размахнулся и шлепнул ее по заду. На мгновение воцарилась мертвая тишина; Эйкен торжествующе улыбнулся, но тут она выгнулась, схватила его за волосы и с силой рванула, громко и яростно вопя.

Калем был просто в ужасе от нее. Он вдруг вспомнил, что есть ведь еще и вторая, и тотчас обернулся, почти ожидая, что она уже готова наброситься на него, громко визжа и царапаясь.

Девушка лежала совершенно спокойно, неподвижно; сети стягивали ей ноги, а руки ее были привязаны к груди. Он не мог разглядеть ее лица – светлая масса длинных и влажных волос закрывала его. Калем поспешно поправил очки.

Девушка по-прежнему не двигалась.

Калем поближе поднес фонарь.

– Она что, умерла?

Брат не ответил – он пытался снова заткнуть рот кляпом визжащей брюнетке; одной рукой он прижимал ее к груди, другая была занята кляпом. Девушка все время старалась наступить ему на ногу, норовя его при этом ударить, так что Эйкен едва успевал уворачиваться.

– Эйкен, та, другая, не двигается.

Брюнетка обернулась, с яростью глядя на Калема:

– Ее укачало, ты, идиот слабоумный!

Стоило ей открыть рот, как Эйкен снова заткнул его кляпом, а ее сжатые кулачки завел за спину, удерживая их там свободной рукой.

Калем чувствовал себя так, точно, стоя на склоне холма, вдруг заметил засаду. Он никак не мог решить, вмешиваться ли ему во все это или оставаться в стороне.

С лица Эйкена не сходила улыбка все то время, что он боролся, пытаясь укротить девушку; Калему захотелось его ударить. Тут не было ничего смешного. Все это было безрассудно, нелепо и... и непонятно было, как теперь из этого выпутываться.

Блондинка застонала.

Калем сейчас же обернулся.

– Эта – твоя, – раздался у него за спиной голос брата.

– Черта с два!

Калем повернулся, но брат вместе с девушкой исчезли уже в густой пелене тумана; у нее во рту снова был кляп, и он опять перекинул ее через плечо.

– Эйкен! – крикнул он. – Черт бы тебя побрал! Вернись сейчас же!

– Прости, но у меня руки заняты, я держу Джорджи!

Послышался стон, похоже, Эйкен получил увесистый удар.

– Мне не нужна жена! – отчаянно крикнул Калем, стоя на палубе с фонарем в руке и грозя кулаком туману, в котором уже никого не было.

Девушка опять застонала, и он обернулся. Он смотрел на нее, наблюдая за каждым ее движением, точно собака за загнанной в угол кошкой, каждую секунду ожидая, что она может броситься на него.

Девушка, однако, не шевелилась, свернувшись в маленький жалкий комок. Казалось, она не способна ни двигаться, ни кричать, ни отбиваться.

С минуту Калем смотрел на нее, затем сообразил, что ведет себя довольно-таки глупо. Девушка была раза в два его меньше. Калем выждал еще мгновение, потом наклонился над баком, не сводя с нее глаз и все время светя фонарем.

Он нагнулся и, быстрым движением откинув волосы с лица девушки, внимательно вгляделся в него, потом развязал кляп.

Она только слабо шепнула:

– Плохо... Мне очень плохо. Прошу вас...

Впервые за последние годы Калему захотелось ударить Эйкена, наказать его за глупость. Похитить девушек, как воры, крадущие скот, словно враждующие кланы, которые крали пищу, чтобы насытиться, и женщин, чтобы взять их потом себе в жены, как... о Боже! Как последние безмозглые идиоты!

Однако Калему было известно, как необуздан и упрям его брат. Быть может, Эйкен отчасти надеялся, что эта его выходка придаст достоверность всем россказням и выдумкам людей с материка про диких шотландцев, живущих на острове.

Калем взглянул на девушку.

Было заметно, что она продрогла и устала; вид у нее был совсем больной. Он выругался, нагнулся и подхватил ее на руки. Она не противилась; ее руки и ноги безвольно свисали, словно поникший цветок, чьи лепестки не в силах были выдержать натиска брызжущих пенных волн. Кожа ее была бледной, как дымка тумана – белая, нежная и такая прозрачная, что казалось, она может растаять, стоит только ветру коснуться ее.

Что-то в ней было как будто знакомое. Калем смотрел на нее, пытаясь понять, что именно. Она была беспомощна. Совершенно беспомощна. Было в ней что-то беззащитное. Нечто подобное он ощутил и в Кирсти сегодня ночью. Однако беззащитность этой девушки была другая. Кирсти не хотела отрываться от Эйкена, как будто не было для нее ничего важнее, чем держаться за него. А эта беспомощная девушка прижималась к нему, словно раненый зверек, припадающий к дереву в поисках укрытия и защиты.

Калем не знал, что ему делать с ней, а потому он прижал ее к себе еще крепче, поднимая из бака. Он быстро разогнулся и двинулся было к пристани.

– О Господи... – Девушка прижала ладони ко лбу, прислонившись головой к плечу Калема. – Не шевелитесь. Прошу вас.

Калем остановился, застыв на месте. Минуты текли, а она не говорила ни слова. Он поймал себя на том, что прислушивается к ее дыханию; оно как будто откликалось на тихий плеск волн, набегавших на сваи причала. В туманном воздухе ощущался аромат мокрой хвои и горьковато-соленый привкус морских волн.

Голова девушки придвинулась чуть ближе к его шее, и Калем ощутил аромат тонких духов, похожий на нежный запах жимолости, смешанный с терпким дыханием моря. Туман вокруг них стал заметно прохладнее, он сгущался, все более напитываясь влагой, и стал проникать к ним под одежду, капельками оседая на лбу и на верхней губе у Калема, сверкая бисером у Эмилии в волосах.

– Нам не стоит здесь больше оставаться, малышка. – Она лишь устало прислонилась к его плечу; казалось, у нее нет сил даже поднять голову. – Давай я отведу тебя куда-нибудь, где тепло и сухо.