Искатели потерянного ковчега. Индиана Джонс и последний крестовый поход - Блэк Кэмпбелл - Страница 20

А на рыночной площади Инди продолжал сражаться с арабом в бурнусе. Наконец ему удалось отпихнуть нападавшего, и он попятился к двери, шаря рукой в поисках задвижки. Площадь к этому моменту стала напоминать встревоженный пчелиный улей: обозленные торговцы носились вокруг, размахивая руками и тыча пальцами в полоумного с хлыстом. Инди вновь увидел нацеленный на него нож. Ногой отбросив противника в сторону толпы, он открыл дверь и оказался в проулке, посмотрел направо, налево — никого. Лишь в дальнем конце двое парней волокли какую-то корзину.

Куда же делась Марион?

И вдруг откуда-то до него донесся ее голос, она звала его. Жутковатое, приглушенное эхо разнеслось по проулку.

Корзина!

Двое мужчин уже заворачивали за угол, но он успел заметить, как дернулась сверху крышка. Вдруг неясное бормотание отвлекло его внимание, он посмотрел наверх — на стене сидела обезьянка и, казалось, презрительно усмехалась. Почему-то у Инди возникло желание достать пистолет и уложить ее на месте одним метким выстрелом. Но вместо этого, подавив неприязнь, он бросился следом за двумя парнями, уносившими корзину. Он тоже завернул за угол, подивившись, как быстро они продвигаются вперед. Ведь это не шутка тащить Марион. Он бежал налегке, но догнать их не мог — они всегда опережали его на один поворот. Он мчался следом по запруженным людьми и торговцами улицам, где ему приходилось отчаянно работать локтями, чтобы проложить себе дорогу Он не имел права упустить их с этой корзиной, дать им похитить Марион. Он пихался и толкался, не обращая внимания на протесты пешеходов. Вперед, как можно скорее, только не упустить их из виду.

Неожиданно до его слуха донеслись какие-то странные звуки — неясная, тягучая мелодия, приглушенная и печальная. Он остановился, пытаясь понять, что это. Только на секунду он отвел глаза от похитителей, но когда через мгновение бросился следом — их уже не было. Корзина исчезла.

Инди вновь принялся проталкиваться через толпу. Жалобные звуки, поразившие его минуту назад, становились все громче, все пронзительней.

Он завернул за угол и остановился.

Прямо перед собой он увидел двух арабов, тащивших большую плетеную корзину.

В мгновение ока он выхватил хлыст, Инди подсек одного, затем другого. Мягкая кожа словно змея обвила ноги противника. Корзина опрокинулась, он бросился к ней.

Марион там не было.

Совершенно обалдевший, Инди глядел на вывалившиеся предметы.

Ружья, винтовки, патроны…

Не та корзина.

Он вынырнул из переулка и вновь помчался по главной рыночной улице. Печальное завывание становилось все слышнее.

Он выскочил на огромную площадь и стал, пораженный открывшейся перед ним картиной ужасающей нищеты: все место кишело нищими, калеками, слепыми, убогими…Они протягивали к нему обрубки рук и ног в безумной надежде получить помощь. Пахло потом, мочой, испражнениями. Воздух, насыщенный зловониями, был таким густым, что трудно было дышать.

Стараясь никого не задеть, он пересек площадь.

И остановился.

Теперь он понял, да неслись эти печальные звуки.

В дальнем конце площади двигалась похоронная процессия. Людей было много, видимо, хоронили какое-то важное лицо. Лошади тянули катафалк, священнослужители нараспев читали суры из Корана, плачущие и причитающие женщины, с платками на головах, шли впереди процессии, слуги — сзади, а в самом конце, замыкая ее, ковыляло жертвенное животное.

С минуту Инди смотрел на людей, раздумывая, как ему пробраться сквозь вереницу скорбящих.

Он взглянул на гроб — дорогой, богато оформленный — и неожиданно в просвете между людьми заметил двух мужчин, которые волочили плетеную корзину к крытому грузовику, стоящему в самом дальнем конце. И хотя плач и рыдания траурной процессии заглушали все вокруг, ему все же показалось, что он слышит из корзины голос Марион.

Он уже был готов растолкать скорбящих и ринуться следом, но тут случилось непредвиденное.

С грузовика по людям открыли пулеметный огонь, который разметал все вокруг. Участники процессии и толпы нищих разбежались, только священнослужители продолжали распевать свои молитвы, пока одна из пулеметных очередей не угодила в крышку гроба. Щепки полетели во все стороны, и забальзамированный покойник скользнул на землю. Женщины завопили и запричитали еще оглушительнее. Кидаясь из стороны в сторону, Инди добежал до колодца в дальнем конце площади и, сделав по грузовику пару выстрелов, укрылся там. Через секунду он выглянул и увидел, что плетеную корзину закинули в кузов. Уголком глаза он заметил, что как раз в этот момент на противоположном конце площади с места тронулся черный Седан. Грузовик тоже начал двигаться в сторону одной из боковых улочек.

Прежде чем он успел скрыться из виду, Инди поднял пистолет, тщательно — очень тщательно — прицелился и спустил курок. Водитель грузовика ткнулся носом в руль, машину развернуло, она врезалась в стену и перевернулась. Инди бросился к ней. Но тут же в ужасе остановился.

Никогда еще такое отчаяние не охватывало его, никогда еще он не испытывал такой душевной муки, такого горя и чувства безысходности.

Прямо у него на глазах грузовик взорвался. В небо взметнулись языки пламени, посыпались детали и покореженные куски металла. Только теперь он понял, что корзину закинули в кузов, груженный боеприпасами.

Марион мертва.

И это он, убил ее.

Оглушенный, потерянный, стоял он, закрыв глаза, сознание словно отключилось.

Как же так могло случиться?

Бог знает сколько времени он бесцельно бродил по улицам, ничего не соображая, постоянно возвращаясь в мыслях к тому моменту, когда он навел пистолет на водителя грузовика и выстрелил. Зачем? Как же ему не пришло в голову, что в грузовике может находиться что-то взрывоопасное?

Ты разрушил ее жизнь, когда она была еще девочкой.

Теперь, когда она выросла, ты убил ее.

Он брел узким кривым улочкам, заполненным людьми, и снова, в который раз, обвинял себя в смерти девушки. Чувство вины перед ней не покидало его ни на миг, заставляя невыносимо страдать. Лекарство могло быть только одно — забыться, хотя бы на какое-то время.

Ноги сами принесли его к дверям бара. Где до этого они договаривались встретиться с Саллой. Теперь та жизнь казалась далеки прошлым, другим миром, да и сам он казался себе другим человеком.

Он вошел внутрь захудалой забегаловки, в нос ударил запах перегара, все помещение было заполнено едким табачным дымом. Он подсел к стойке, заказал виски и начал поглощать стакан за стаканом, удивляясь по ходу дела, почему так происходит, что одним везет, а другим — хоть в петлю лезь. Он раз сто прокрутил этот вопрос в своем затуманенном мозгу, пока тот не потерял всякий смысл и не превратился в некое подобие Летучего голландца, плавающего в океане алкоголя.

Он потянулся за следующим стаканом, когда вдруг что-то коснулось его руки. С трудом повернув голову, он увидел сидящую на стойке обезьянку, ту самую маленькую глупышку, которая так полюбилась Марион. Он вспомнил, как это идиотское создание даже целовалось с девушкой. Хорошо, если ты понравилась Марион, можешь сидеть здесь.

— Хочешь выпить, ты, макака?

Обезьянка, склонив голову набок, не отрывала от него глаз. И не только она. Инди увидел, что его пристально разглядывает бармен, как если бы он был буйнопомешанным, сбежавшим из соседнего приюта для слабоумных. Потом он заметил еще кое-что: трое мужчин европейского вида, судя по акценту — немцы, окружили его со всех сторон.

— С вами хотят поговорить, — произнес один из них.

— Извините, занят. Пью на брудершафт со своим лучшим другом.

Обезьянка заерзала на стойке.

— Вас никто не спрашивает, заняты вы или нет, мистер Джонс, — сказал немец. Он стащил Инди со стула и пихнул в сторону подсобного помещения. Бормоча что-то и попискивая, обезьянка метнулась следом. В комнате было так накурено, что ум Инди сразу заслезились глаза.