Избранное - Григорьев Николай Федорович - Страница 50

тянуться перед Лениным, настороженность прошла, он теперь спокойно

слушал Владимира Ильича и так же спокойно ему отвечал.

- Что это у вас за нелады с броневиком? - спросил между тем

Ленин, заглядывая на ходу в лицо солдату. - Овсеенко чрезвычайно

рассержен... чрезвычайно. Приходит ко мне, а он, заметьте, из своей

комнаты не видит... приходит и говорит: "Ночная охрана Смольного не

годится никуда!" Хотел сразу же применить строгости, но я отправил его

спать.

Ленин очень ценил Антонова-Овсеенко, образованного военного,

возглавлявшего штурм Зимнего.

Владимир Ильич едва приметно улыбнулся, но тут же лицо его стало

озабоченным.

- Товарищ Быков, вот вы сегодня дежурите по караулам. Объясните,

пожалуйста, как это случилось, что броневик не встал на пост? Почему?

На каком основании?

Быков помрачнел.

- Владимир Ильич, взгреть нас надо. И товарищ Овсеенко прав,

церемониться нечего!

Ленин, шагая по коридору, остановился, некоторое время смотрел

Быкову в лицо.

- Взгреть, говорите? Ну, допустим, взгреем. А дальше что?

- А дальше? - И Быков дал волю вспыхнувшему гневу. - Этого

"Рюрика", который смылся, я бы не пустил больше в караул. Предать

позору от лица революции! Чтобы эти бояре на карачках приползли

просить прощения!

- Почему же "бояре"? - Владимир Ильич сдержал улыбку. - Оттого

что с "Рюрика"?

Быков, чтобы уйти от насмешки, торопливо добавил:

- "Лейтенант Шмидт" или "Броненосец Потемкин" не допустили бы

такого самовольства. А тем более "Враг капитала". Там народ

сознательный.

Владимир Ильич покачал головой.

- Солдаты в броневиках, - сказал он, - дельные, надежные бойцы, в

том числе, не сомневаюсь, и на "Рюрике". Все они в октябрьские дни

доказали преданность революции. А сейчас "Рюриковичи", оказывается,

что-то утратили, в чем-то изменились к худшему. Чья же это

оплошность?.. Только наша.

Продолжая этот разговор, Владимир Ильич поинтересовался, где

находятся броневики в часы, свободные от дежурства.

- А кто где, - сказал Быков. - На вольных квартирах.

- На вольных квартирах! Ха-ха-ха-ха-ха... Охрана Смольного в

такое время, когда только что погашен эсеровско-генеральский мятеж,

живет-поживает на вольных квартирах... Нет, это уморительно!

Разговор кончился для Быкова полной неожиданностью.

Ленин приказал ему собрать броневики в одно место, поблизости от

Смольного: есть тут пустующие казарменные дворы.

- Составим, товарищ Быков, военный отряд и введем в отряде

строжайшую революционную дисциплину. А вас порекомендуем командиром

отряда.

Быков испугался, отнекивается. Ведь уже осрамился...

- Позвольте, чего бояться? Вы из бронечастей, следовательно, всю

эту броневую механику знаете. Сами из рабочих, были на фронте,

воевали... Отлично справитесь!

- Но я же простой солдат! - взмолился Быков. - Там солдаты, и я

солдат. Кто же меня послушается?

Ленин нахмурился.

Не ожидал Быков, что Владимир Ильич может так сурово посмотреть в

глаза.

- Вы коммунист?

- Коммунист... - И солдат, не выдержав взгляда Ленина, отвел

глаза в сторону.

- Я понимаю, что трудно... - в раздумье сказал Владимир Ильич. -

Всем нам трудно, но на то мы и коммунисты, чтобы помогать народу

строить новое, социалистическое общество. Рабочие и крестьяне занимают

в нашем государстве самые высокие посты. Справитесь и вы, солдат, на

командирской должности. А что-нибудь не поладится - прошу ко мне, и

без стеснения: придете - посоветуемся.

Так Федор Антонович Быков в зиму семнадцатого года стал

командиром автоброневого отряда при Смольном.

x x x

Когда Федор Антонович рассказал о памятной для него ночи в

Смольном, ребята пришли в такой восторг, что, казалось, стены дворца

переживают грохот землетрясения...

x x x

Зима. В лесах снег, в чистом поле намело сугробы. В поисках

броневика наступило затишье.

Можно было встать на лыжи, а что толку? Копье-щуп, легко пронзив

слой снега, уткнется в мерзлую землю: а что там дальше - и не узнаешь.

Работа по необходимости ограничилась городской чертой. Здесь с

неослабевающим упорством действовал Быков. Даже свой отдельный штаб

учредил. Повесил на дверь квартиры фанерку, а на почте потребовал,

чтобы корреспонденцию с адресом "В штаб Быкова" доставляли бы ему без

промедления.

В основной штаб в Мраморном дворце поступали от него рапортички:

"На такое-то число такие-то и такие-то квадраты закрыты, следуем

дальше".

Закрыт - значило уже обследован. Быков перечеркивал такой квадрат

на плане города крестом и насадил уже порядочно крестиков. Особенно на

окраинах.

По густоте крестиков можно было узнать, где в свое время

проходили оборонительные линии Красного Питера.

Работал Федор Антонович на своих квадратах мало сказать

самоотверженно, он изматывал себя до исступления. Не раз карета

"скорой помощи" прямо с работы увозила его в больницу. Непомерные

требования он стал предъявлять и к товарищам, добровольным участникам

поисковой группы.

В музей летели жалобы на его деспотические замашки. Матери

перестали пускать к Быкову мальчишек, с тревогой обнаружив, что

полюбившийся ребятам "Главный Командующий Следопыт" не щадит и детских

силенок...

Однако образумить человека было невозможно. Явившегося урезонить

его Домокурова прогнал из своего "штаба".

А в музее и вовсе перестал показываться.

x x x

- Здравствуй, Федор Антонович...

Домокуров подошел к больничной койке. Быков вяло подал руку. Он

заметно изменился.

У постели в косынке и в больничном халате - Дуняша. Узнав, что

Федор Антонович тяжело заболел, она теперь после уроков в школе спешит

к больному.

Больничное начальство охотно принимает помощь от расторопной и

смекалистой девушки.

Между тем больной забеспокоился, простонал:

- Сергей... - Домокуров наклонился к нему, сел на табурет. -

Меня, понимаешь ли, на Выборгской подобрали. На квадрате у завода

"Светлана"... Малость не успел я этот северный маршрут закрыть...

Совсем малость... - Он понизил голос до шепота: - Не знаю, застанешь

ли ты меня живым в другой раз... Виноват я остался перед Владимиром

Ильичем. Не оправдал его доверия... Ведь это я потерял ленинский

броневик...

- Он бредит, - встревожился Домокуров, оборачиваясь к Дуняше.

Она позвала врача.

Врач выслушал больного, покачал озабоченно головой и пожурил его:

- А ведь разговаривать вам нельзя, Федор Антонович.

Но больной продолжал говорить, и из обрывочной его речи сложилась

вот какая история...

1918 год. Дни грозной опасности для Красного Питера. Завязались

бои, и Быков получил из штаба обороны приказ: оставаясь на охране

Смольного, выделить для действия непосредственно на фронте взвод

броневиков.

Приготовил Быков две машины да и замешкался в сарае у бочки с

горючим: солдатским котелком отмеривал бензин. Голодно было с хлебом,

а с горючим еще голоднее; вот и побоялся он, как бы гости не нацедили

себе лишнего.

Горючее укараулил, а хватился: "Где же "Враг капитала"?" И понял:

пока он канителился в сарае, фронтовики, подменив броневики, увели