Обитатель лесов (Лесной бродяга) (др. перевод) - Ферри Габриэль - Страница 79

— Его лицо, — продолжал Палящий Луч, буквально передавая слова своего воина, — было бледно, как лунный отблеск на воде, но его глаза сверкали блеском светящегося жука в тенистой траве лугов.

— Да, да, — заметил канадец, — если хочешь знать, храбр ли человек, то смотри не на его щеки, а на его глаза.

— Однако, — продолжал переводчик, — что означает бледность щек Юного Воина полуденных стран и огонь его глаз? Это означает, что его плоть страдала от голода, но терзания его чрева не потревожили его духа! Дух воина никогда не ослабевает от страданий тела.

Старый охотник жил слишком долго среди индейцев, чтобы не ставить выше всего непоколебимость мужества. Радость заблистала в его глазах, когда он услышал, как индеец воспевал хвалу его Фабиану.

— Юный Воин полуденных стран, — начал снова индеец, приписывая Фабиану придуманное им выражение, — не старался распознать на небе полет орлов, своих друзей; он погрузился в самого себя, и предсмертный крик неприятелей, которых он перебил, приятно звучал в его ушах. Он ожидает смерть с улыбкой.

— Будьте покойны, молодой воин не сказал, о чем он думал. Он хорошо знает, что старый Розбуа… Но, — заговорил опять канадец голосом, которому тщетно силился придать твердость, — слышал ли команч, в какое время назначено подвергнуть казни юного воина полудня?

— В тот час, когда великий начальник Черная Птица соединится близ Вил Красной реки и Метисом.

— Вы оба уже устали, дайте теперь нам с Хозе грести, — сказал канадец, — орел напал теперь на след коршунов.

Благодаря усилиям двух свежих гребцов, лодка заскользила быстрее по поверхности воды.

Наконец-то у канадца скатилась с плеч огромная тяжесть: он знал, что Фабиан еще жив и казнь отсрочена до той минуты, когда Черная Птица соединится с Метисом, отряд которого находился позади и должен прибыть позже к Красной реке.

Впрочем, могло случиться, что Метис переменит место пребывания, что помешает канадцу выждать удобный случай, чтобы напасть на него в надежде на успех.

— Далеко отстоят Вилы Красной реки от того места, которое вы называете Буйволовым островом? — спросил канадец.

— Около получаса пути, — ответил Палящий Луч.

— А что намеревается Метис предпринять у Бизонового озера, где вы видели его следы?

— Он замышляет похитить Морской Цветок, который обитает в хижине небесно-лазоревого цвета, — произнес индеец, сверкая глазами.

— Я не понимаю вас, Палящий Луч.

— Морской Цветок, — пояснил команч, стараясь скрыть от окружающих блеск своих зрачков, — дочь белых; она бела и прекрасна, как цветок магнолии, который утром раскрывается только вполовину, а вполне виден бывает лишь днем. Она прелестнее, нежели вечерняя звезда, которая… в глазах воина прекраснее всех индейских девиц.

— Что делает теперь эта девушка вдали от своих жилищ? — расспрашивал канадский охотник.

— Морской Цветок находится в сопровождении своего отца и тридцати двух загонщиков лошадей.

— Тридцать два загонщика лошадей! Га! — радостно воскликнул Розбуа. — Об этом упоминал нам Педро Диац.

— Мы, без сомнения, найдем его там опять.

— В таком случае будет хорошая схватка: шестьдесят индейцев с одной стороны, а против них сорок индейцев и белых! — продолжал охотник, лицо которого оживились. — У Красных Вил прольется много крови. В свалке мы постараемся освободить Фабиана, а потом захватим обоих степных разбойников.

— Мы пригвоздим их на кресте, Розбуа, — воскликнул Хозе, в котором кипела ненависть к Красной Руке и Метису. — Эти лютые тигры не заслуживают лучшей участи.

Канадец с еще большим жаром налег на весла.

Цвет воды в реке стал темнеть, между тем как берега сужались, образуя в ста шагах за горами узкий канал, над которым сплетались кроны густых деревьев. Последний пурпуровый луч заходящего солнца отражался на поверхности реки.

Перед тем как повернуть в узкий канал, Палящий Луч подал знак сидевшему возле него воину, и оба опять взялись за весла, а охотники взяли на изготовку свои ружья. Через минуту лодка проскользнула под сводом деревьев. Последний луч солнца, казалось, потух в реке, и с кормы лодки трудно было разглядеть, что делалось около ее носа.

— Если бы темнота не обманывала иногда зрения самым странным образом, — заметил Розбуа, — то я готов был бы поклясться, что там внизу вижу человека, сидящего на ветке клена, повисшей над водой.

С этими словами старик приложился к ружью, но команч удержал его руку.

— Орел и Насмешник не все поведали друг другу, — произнес он, — воины из племени команчей расставлены здесь далеко по берегу реки, чтобы охранить этот путь.

При этих словах Палящий Луч дал знак индейцу, чтобы он на минуту перестал грести и осторожно направил лодку к тому дереву, на которое указывал канадский охотник.

Не успели еще Хозе и Розбуа разобрать, в чем дело, как с дерева ловко соскользнул индеец. Утлая ладья качнулась, и краснокожий занял место в лодке подле своего предводителя. Пришелец начал вкратце излагать свой отчет, содержание которого белые охотники не понимали. Лодка продолжала скользить в темноте.

Спустя час новый индеец вскочил в лодку. Последний обратился к Палящему Лучу с несколькими словами на наречии команчей. На этот раз оба индейца, вместо того чтобы продолжать грести, вынули свои весла из воды и пустили лодку по течению. Послышалось отдаленное журчание, отголосок которого явственно отражали своды, нависшие над рекой. Вскоре шум усилился; казалось, поток воды лился через какую-то отмель, но темнота мешала видеть, что происходило за лодкой. Утлый челн стал медленно вращаться; несмотря на то, индейцы, сидевшие у весел, не прилагали ни малейшего старания управлять лодкой, и она плыла вперед почти поперек течения. Наконец лодку опять подхватило усилившимся течением, скорость плавания увеличилась до того, что лодка неслась по воде, точно стрела. В этом месте реки находился порог, через который команчи пустили лодку на авось, не имея возможности управлять ей в темноте. Вода кипела и пенилась под хрупким судном, которое, казалось, летело по облаку пены.

Вдруг лодка получила страшный удар, но потом разом остановилась. Переправа через опасную быстрину совершилась благополучно, Палящий Луч со своим товарищем опять взялись за весла.

Миновав пороги, путники скоро увидели конец узкого прохода. Выйдя на открытое место, они решились пристать к берегу и немного подправить судно, в котором оказалась течь.

Перед путниками расстилалась голая равнина с несколькими хлопковыми деревьями.

— Орел и Насмешник на берегу могут отдохнуть, а я с моими тремя воинами разведу огонь, чтобы починить нашу лодку, которая немного течет, — объявил Палящий Луч.

— С вашего дозволения, почтенный друг, — возразил Хозе, — прежде надо покушать, а потом уж спать, если хватит времени.

Команчи развели огонь и уселись вокруг вместе с тремя охотниками. Остатки убитого накануне бизона зажарили на углях.

— Не слышите ли вы подозрительного шума? — спросил Хозе индейца.

— Палящий Луч прислушивается к вою волков, предвещающих будущее, — был ответ.

— У вас, почтеннейший мой, превосходный слух, и вы можете им похвастать. Что же предвещает завывание двух ничтожных волчат, которых мучает голод?

— Когда индейцы отправляются на охоту, — отвечал команч, — степные волки следуют за ними в молчании и предчувствии, что получат свою долю добычи; переярки же подают голос, словно требуя и себе долю. Я слышал голос волков на севере; отряд Черной Птицы находится на востоке. Поэтому на севере должна быть другая партия, которую наши вестники не видали. Буйволы бегут от нее: мой отец может их слышать.

И в самом деле, в отдалении слышен был неопределенный, глухой шум.

Взяв в руки горящую еще головню, команч стал осматривать поверхность земли вблизи от того места, где был разведен костер. Широкая полоса саванны, утоптанная, точно дорога для бега, шла от равнины к реке.

— Мы находимся возле тропы буйволов; это опасное место, от которого надо скорее удалиться, и едва ли у нас на это останется время. Скоро здесь промчится стадо.