Обитатель лесов (Лесной бродяга) (др. перевод) - Ферри Габриэль - Страница 75

Хозе осторожно сделал несколько шагов вперед в низкой воде до того места, где в конце подземного канала виднелся брезжущий свет. И каково же было его удивление, когда, раздвинув камыш, он увидел перед собой хорошо знакомое ему озеро. Это действительно был канал, который, проходя в скалах, соединялся с озером.

Хозе поспешил назад к своему спутнику, чтобы сообщить об открытии.

— Теперь пойдем пешком вдоль берега, — сказал Хозе, — и таким образом рано или поздно нападем на следы проклятого Метиса.

— Будь так! Надо спешить, пока голод не отнял силы и не ослабил наше зрение. Мы успеем до солнечного заката пройти немало.

С этими словами Розбуа пустился в погоню. За ним следовали оба его спутника. Путь их был необыкновенно труден, им приходилось следовать по очень крутым берегам, которые сжимали поток с обеих сторон, и надо было пробираться через утесы, висевшие над самыми головами.

Начало перехода было ознаменовано только одним открытием. Это была соломенная шляпа бедного Фабиана, которую бурей отнесло далеко в сторону и которая застряла в кустах.

Канадец прикрепил шляпу на пояс, стараясь ее сохранить.

— Это хороший знак, — сказал Хозе, — мы нашли его кинжал и шляпу. Господь поможет нам отыскать и его самого!

Хотя солнце было еще довольно далеко от края горизонта, за которым должно было скрыться, но дневной свет начал слабеть. Путники приблизились к тому месту, где вода образовала водоворот.

Идти дальше в темноте было опасно. Охотники молча улеглись на траву. Но напрасно они старались заснуть.

Было еще совершенно темно, когда Розбуа потихоньку поднялся со своего жесткого ложа. Несмотря на сильный голод, гигант чувствовал себя полным сил. Печальным взглядом окинул он мрачную окрестность, окружавшую эти голые горы.

— Розбуа, — спросил Хозе, открывая глаза, — можешь ли ты предложить мне что-нибудь поесть взамен сна? Я видел во сне отбивную…

— Когда делаешь такое важное дело, как теперь, время слишком дорого, чтобы проводить его во сне, — ответил Розбуа. — Но мы не имеем права нарушать покой этого человека, — прибавил он, указывая на Гайфероса, — ему не надо спасать своего сына, мы же должны идти день и ночь.

— Правда, но в какую сторону мы направимся?

— Пусть каждый идет своей дорогой. Ты иди по берегу одного рукава, а я стану исследовать берега другого потока, чтобы отыскать хоть какие-нибудь признаки, а к рассвету сойдемся опять здесь.

— Что за пустыня вокруг нас! — произнес тихо Хозе. — Нет ли у тебя каких-либо подозрений? — спросил он быстро.

— Да, когда я первый раз увидел лодку с двумя разбойниками, которую принял за плывший ствол дерева, лодка плыла в северо-западном направлении, огибая вершины гор. Вероятно, они поплывут и теперь в этом направлении. Если бы я мог в этом тумане сориентироваться, я без малейших затруднений мог бы выбраться на нужную дорогу, но даже северная звезда не видна на небе. Если ты не увидишь перед собой равнины, то иди назад, я к тому времени отыщу ее.

Охотники разошлись в разные стороны, вскоре потеряв друг друга из виду. На месте, служившем путникам ночлегом, остался только раненый гамбузино, все еще продолжавший спать. Проснувшись, он со страхом увидел себя в одиночестве, однако его тревожное удивление было непродолжительно, потому что вскоре вернулся Хозе. Первые лучи дневного светила озарили равнину.

Через полчаса вернулся и Розбуа.

— Подымайтесь! — закричал он. — Я напал на след, единственный верный след.

— Да благословен будет Господь! — ответил Хозе.

День уже наступил, когда трое путников достигли равнины. Впереди шагал канадец, за ним на некотором расстоянии сначала Хозе, насвистывающий военный марш, а в двадцати шагах позади гамбузино.

Розбуа, продолжавший идти вперед, вдруг окликнул Хозе. Старик остановился под тенью объемистых деревьев посреди высокой сухой травы, достигавшей охотникам до плеч.

— Иди же сюда! — кричал канадец, — можно подумать, что ты устал.

Розбуа нагнулся и исчез в скрывшей его траве. Когда Хозе настиг старика, он увидел, что тот, стоя на коленях, внимательно разглядывает многочисленные следы, разбросанные возле еще не совсем потухшего костра.

— Посмотри-ка на эти ступни, следы которых высохли от солнца, не принадлежат ли они Красной Руке, Метису и их индейцам? — спросил канадец.

— Ей-Богу, у иллинойского разбойника такие воловьи ступни, что их можно распознать между сотен других; но я не вижу следов бедного Фабиана.

— Тем не менее я благодарю небо, что оно привело нас сюда. Мы нигде не встречали ни ужасного столба, к которому индейцы привязывают своих пленных, подвергаемых пыткам, ни других следов пролитой крови. Неужели ты думаешь, что разбойники, увлекшие Фабиана, посовестились бы продержать еще одну ночь, проведенную ими здесь, связанными на дне лодки? Вот отчего не видать следов бедного малого.

— Твоя правда, Розбуа, мне кажется, голод совершенно перепутал мысли в моей голове! А мошенники! А разбойники! — кричал Хозе в припадке бешенства.

Произнося эти проклятия, Хозе с презрением, смешанным с завистью, оттолкнул ногой кости, на которых еще виднелись куски мяса. В эту минуту подошел гамбузино и, не столь разборчивый, как его спутники, с жадностью набросился на остатки.

— Он, в сущности, не достоин презрения, — заметил канадец, — ибо наша брезгливость не имеет смысла.

— Возможно, но я скорее соглашусь умереть голодной смертью, чем питаться объедками, оставленными здесь этими гадинами.

Оба охотника принялись собирать коренья, чтобы заглушить муки голода.

Следы присутствия буйволов были заметны повсюду; целые стаи дроздов и диких гусей, направляющихся к более прохладным озерам севера, пересекали равнину. Небо, земля и вода раскрывали перед голодающими путниками все свое богатство, словно для того, чтобы заставить их еще острее почувствовать утрату огнестрельного оружия.

Истомленные голодом, канадец и его товарищи успели совершить за день продолжительный, утомительный переход. Уже под вечер они остановились на берегу Красной реки.

Последняя закуска канадца и его товарища состояла в пригоршне маисовой муки. Что касается Гайфероса, то, подкрепившись костями, найденными возле кострища, гамбузино не утратил мужества, равно как и канадец, но силы Хозе иссякли. Видя, что муки испанца дошли до предела, Розбуа дал ему часовой отдых и убеждал идти дальше. Но все убеждения были тщетными. Голод почти ослепил зрение Хозе, которым он, еще накануне хвастал, что мог бы потягаться зоркостью с соколом.

— Ноги отказываются идти, — возразил испанец. — .Мне кажется, все вокруг меня вертится. Я вижу повсюду рыб, которые со смехом прыгают из воды, и оленей, которые садятся передо мною и глядят на меня. Впрочем, чего же ты хочешь от охотников без ружей, — прибавил он хрипя. — Разве мы не служим посмешищем буйволам и оленям?

Хозе растянулся на песке, как заяц, преследуемый борзыми, в ожидании смертельного выстрела. Канадец взглянул на него и подавил вздох.

— Увы! — произнес он с горестью про себя. — Что значит самый сильный человек, если его преследует голод!

— В доказательство того, — продолжал испанец, — что я вижу в степи вещи, невидимые вам, я могу сообщить, что вдали вижу приближающегося к нам буйвола.

Канадец продолжал с грустью глядеть на того, чей рассудок начал ослабевать от голода. Наконец он заметил, что глаза Хозе с неподвижностью устремились вперед.

— Ты его не видишь, не правда ли? — спросил Хозе глухим голосом.

Старик не удостоил его ответом.

— Но я его вижу, раненого буйвола; я вижу, как он, истекая кровью, прямо идет на меня; кровь его темно-красного цвета, красивее, нежели самый красивый пурпурный цвет солнечного заката, точно Господь послал его, чтобы не допустить мою смерть, — продолжал Хозе. Его глаза внезапно засверкали особенным хищным блеском.

Вдруг испанец испустил дикий рев и, внезапно вскочив, с быстротою стрелы бросился в саванну. Хозе вскочил с такой быстротой, что канадец не успел предупредить его бегства. Вне себя от горя при мысли, что испанец рехнулся, старик глядел ему вслед. Какое-то странное животное больших размеров и более красивое нежели домашний вол, делало бессвязные скачки, размахивая огромной черной гривой, из-под которой глядели два пламенных глаза, точно два огненных кружка. Бык ударял себя по бокам мускулистым хвостом, обагряя землю целыми потоками крови. То был раненый буйвол, за которым Хозе гнался, точно голодный зверь.