Райский остров - Барнет Джилл - Страница 26

– А олени летают?

– Олени Санта, конечно, могут. – В тонком голоске не было и тени сомнения.

«Истинно верующий!»

Мальчик все разглядывал бутылку, вертел ее во все стороны.

– Клянусь, правда то, что олени Санта-Клауса передвигаются по воздуху, и то, что я знаю его самого. – Мадди для верности ударил себя в грудь кулаком.

Мальчик радостно улыбнулся.

Мадди набрал в грудь воздуху и постучал три раза толстыми золотыми браслетами, которые были у него на запястьях, затем приложил правую руку ко лбу и низко-пренизко поклонился.

– Приветствую тебя, мой господин!

Мадди из-под руки подглядывал за хозяином. Тот, разумеется, открыл рот от удивления.

– Я – Мухдула Али, фиолетовый джинн Древней Персии. В качестве награды за то, что ты освободил меня, ничтожного, из одиночества моей, к несчастью, ничем не украшенной бутылки...

– Что? Как ты сказал?

Все еще согнувшись в низком поклоне, Мадди слегка повернул голову и подмигнул своему новому хозяину.

– Подожди еще немного, сейчас я тебе все объясню, только дай мне минуту, я еще не проговорил все, что должен сказать. Так на чем я остановился? – Мадди уставился в песок и сосредоточился на древних словах. – Ах да. На моей несчастной бутылке. – И он забубнил снова: – Я, покорный слуга, презренный раб... – Потом, не разгибаясь, опять взглянул на мальчика: – А как тебя зовут?

– Теодор.

– ... моего господина Теодора, готов исполнить три желания моего хозяина и повелителя. – Мадди выпрямился, скрестил руки на груди и стал ждать.

– Желания? Я могу загадать желания?

Мадди подтвердил:

– Три желания.

– Священная корова!

– Да, такие есть.

– Что-что?

– Бывают священные коровы, но на твоем месте, господин, я не стал бы просить корову. Знаешь, из-за них часто случаются пожары.

Мальчик в растерянности нахмурился. Мадди взмахнул рукой.

– Ничего, не обращай внимания.

– О, у меня есть желания! Я знаю, что загадать. – Теодор прыгал от возбуждения. – Я хочу, чтобы мои мама и папа были живы.

Джинн смутился. Ребенку никто не объяснил, чего он не может сделать. Мадди понурился.

– Прости, хозяин, мне так жаль, но я не властен воскрешать тех, кто уже умер.

– Не можешь? – Голос мальчика упал, его счастливое ликование сразу сменилось растерянностью и болью. Мадди покачал головой. – А почему?

– Я могу исполнять желания только в этой жизни.

Мальчик печально смотрел в песок.

Ленивые волны лизали его босые ноги, но он, казалось, решительно ничего вокруг не замечал. Ничем не нарушаемая тишина воцарилась в густом тропическом воздухе. Наконец Теодор нагнулся и начал перебирать раковины у себя под ногами, но было такое впечатление, что он ничего перед собой не видит. Когда мальчик поднял свои влажные глаза – это были глаза обиженного ребенка.

– Это было мое единственное желание.

Маргарет стояла на четвереньках, прижавшись одной щекой к земле, и в упор смотрела на кучу дров, которые ни под каким видом не хотели загораться. Она чиркнула еще одной спичкой, и тут веревка у нее на поясе сильно натянулась.

Маргарет обернулась.

– Аннабель, пойди сюда! – Она прислушалась. Никакого ответа. Спичка догорела и обожгла ей пальцы. Маргарет скривилась от боли. Аннабель опять бегала кругами. Маргарет пришлось встать с колен и сесть на корточки, должна же она когда-нибудь зажечь костер.

– Иди сюда, Аннабель. Кому я говорю!

Девочка остановилась, посмотрела на нее, тоже села на корточки, улыбнулась и помахала ей своей крохотной ручкой.

– Пожалуйста, иди сюда. – Маргарет похлопала по песку рядом с собой.

Аннабель, засунув два пальца в рот, спокойно смотрела ей прямо в глаза. Казалось, для нее нет ничего более интересного и важного в целом мире.

Маргарет плюхнулась на песок, уселась по-турецки и оперлась руками о колени. Их разделяло всего-то метров десять. Чуть-чуть выждав, Маргарет опять заговорила:

– Ну почему же ты не делаешь так, как я прошу? Почему? Я пыталась по-всякому говорить с тобой, была терпелива, просила по-хорошему. Несколько раз. Но это переходит всякие рамки. Это же глупо. – Она постучала пальцем себе в грудь. – Взрослая среди нас – я. Ты понимаешь, я – взрослая, а ты – ребенок. Я большая, а ты маленькая.

Девочка подняла ручку и поприветствовала ее. Маргарет вздохнула. Ей не удавалось урезонить этого ребенка. Да и кто мог бы на ее месте! Разве можно такому малышу что-либо доказать и объяснить! Почему люди рождаются без способности логически мыслить? Ей было так же трудно разговаривать с Аннабель, как с Хэнком. И удавалось добиться таких же результатов, то есть ровно никаких.

Маргарет бросила взгляд на горшок с мидиями. Она собрала их только что на пляже. Похоже, приготовить их будет не так уж трудно. Но вот разжечь дрова ей никак не удавалось. Маргарет уставилась на гору дров. Обломки, которые они нашли на берегу, были слишком влажными, чтобы заняться от одной маленькой спички.

Она еще немного подумала, взяла одно полено посуше и разломила пополам. Оно оказалось внутри сухим, а влажным от прошедшего ночью дождя было только снаружи. Маргарет положила оба куска сверху на костер и зажгла третью спичку. Ей пришло в голову, что следует попытаться зажечь дерево как бы изнутри. Причем она прекрасно понимала, что спичками нельзя бросаться. Ей нужно было думать и о будущем.

Спичка опять догорела, и с тем же результатом. Она задумчиво смотрела на костер. Понятно, что она должна найти что-то, что горело бы достаточно долго и подожгло все остальное. Маргарет оглянулась. Чем бы таким пожертвовать, сжечь, не опасаясь пожалеть об этом впоследствии?

Она осмотрела все припасы, все, что они насобирали на берегу, и пришла в отчаяние. Она ни от чего не могла отказаться.

В этот момент веревка на поясе напомнила ей о ребенке. Ну все! С нее довольно. Маргарет резко обернулась и закричала не своим голосом:

– Ан-на-бель!

Девочка, переваливаясь на своих толстых ножках, шла к ней, протягивая бутылку с остатками виски Хэнка.

– Гениальное дитя. Вот предмет, который нам абсолютно не нужен. Вот чего нам не будет не хватать.

Маргарет улыбнулась, протянула руки и взяла малышку на колени. Затем высвободила бутылку и ласково погладила Аннабель.

– Вот умница девочка!

Потом Маргарет вытащила пробку, поднесла бутылку к носу и поморщилась. Посмотрела на этикетку. Ну и ну! Шестьдесят градусов!

Злорадно улыбнувшись, она достала одну из кастрюль, которые Хэнк – черная его душа – дал ей, и вылила в нее содержимое бутылки, затем бросила туда маленькую спичку. Ух, какие там синие огни заплясали! Маргарет с удовольствием положила туда же какой-то деревянный обломок, и он сразу занялся. Усмехнувшись, она бросила через плечо опустошенную бутылку тем жестом, которым Хэнк расправлялся с ненужными, по его мнению, вещами. Совсем скоро перед ними горел великолепный костер, которым они с Аннабель самозабвенно любовались.

Маргарет глубоко вздохнула. Может быть, ей и удастся что-нибудь приготовить?

Хэнк шел по берегу, когда почувствовал на себе чей-то взгляд. Подняв голову, он увидел Лидию с охапкой хвороста в руках. Странно, он был уверен, что девочка предпочтет остаться со Смитти. Она стояла и смотрела в сторону непроходимых джунглей и вулкана. Он подошел к ней поближе и остановился, глядя на нее выжидающе.

Она объявила ни с того ни с сего, что собирала хворост.

Хэнк кивнул в сторону своего деревянного ящика.

– Складывай туда.

Она послушалась, но вдруг спросила:

– Как ты думаешь, нас найдут?

Он пожал плечами, что, мол, не знает.

– Хэнк! Хэнк! – К ним бежал Теодор. – Смотри, что я нашел.

«Еще одну раковину», – недовольно подумал Хэнк.

Теодор запнулся за что-то и прокричал:

– Смотри, что я нашел!

И упал, но быстро вскочил и побежал дальше. У него в руке что-то было.

Неожиданно Лидия спросила Хэнка, взяв его за руку: