Райский остров - Барнет Джилл - Страница 14

– Номер четыре. Ты – женщина, у тебя нет права голоса.

Она почувствовала, что вся напряглась, и стала ногой бессознательно отбивать какой-то ритм, но тут же остановилась: ей не хотелось показывать свое отношение к его словам.

– Номер пять. Я – мужчина, и все будет так, как я скажу.

Хэнк повернулся к сундуку, всем своим видом показывая, что его приговор обжалованию не подлежит.

Это было даже хуже, чем разговаривать с камнем. Она в упор смотрела на его широкую спину. Хэнк склонился над цепью, которой были связаны сундуки и чемоданы, он никак не мог отвязать цепь от ручки одного из них.

– А я еще думала, что его оскорбила. Но разве можно оскорбить камни, они ведь бесчувственны! – пробормотала она себе под нос.

Он остановился и посмотрел вверх, на нее.

– Что?

– Ничего. Просто одно наблюдение.

– Хорошая мысль, Смитти. Ты именно должна наблюдать, а это значит смотреть, а не говорить.

Он хихикнул.

В этот самый момент коза как-то занервничала и вдруг уставилась на Хэнка. В следующее мгновение...

С некоторым раскаянием, что должна была бы его предупредить, Маргарет взглянула на козу. Та, наклонив голову, била копытом песок, затем посмотрела на цель: Хэнк нагнулся над сундуком спиной к ним, все еще довольно усмехаясь.

Да... Она вздохнула и малодушно отвела взгляд в сторону. Надо бы его предупредить. Маргарет вместо этого закрыла глаза. Почти сразу она услышала шлепок. Затем проклятия. Маргарет отметила, что его выражения стали еще язвительнее.

Внезапно он остановился. Звук приобрел какой-то новый оттенок. Он стал как бы приглушенным. Она открыла глаза. Хэнк поднялся. Все его лицо было в жемчужно-белом песке. Брови были похожи на двух упитанных песочных гусениц. Рана от якоря тоже покрылась песком. Особенно много его налипло на подбородок, даже губы побледнели. Только около глаз было чисто.

Козу, по всей видимости, эта кутерьма не трогала. Как ни в чем не бывало она трусила по пляжу, опять присмотрев себе завидные водоросли, которые ее интересовали теперь гораздо больше, чем пятая точка Хэнка.

Хэнк стал вставать, как тут же Маргарет подняла руку и закричала:

– Постой!

Он замер, изумленно уставившись на нее. Хэнк хотел было что-то сказать, но только сплюнул вместо этого.

– Не двигайся!

Песочное лицо неподвижно смотрело на нее.. Он сплюнул еще раз, и наконец ему удалось вымолвить:

– Что такое?

– Я хочу запомнить тебя таким. – Маргарет хотела сдержаться и не захохотать. Но у нее ничего не вышло.

Солнце, казалось, двигалось в тропиках нехотя. Вставало и садилось медленно, как будто вязло во влажном густом воздухе, становясь таким же вялым, как и человек. Это утро ничем не отличалось от других. С трудом поднявшись на востоке, ленивое светило окрасило небо над Тихим океаном в розовые, голубые и серебряные краски перламутровой раковины. Хэнк стоял на самой оконечности мыса и смотрел оттуда на остров. Северо-восточное побережье представляло собой сплошные утесы и скалы из известняка. Кроме того, там было очень сильное течение, слишком сильное для спасательной шлюпки. На юго-западе было почти то же самое. Стены из непроходимых скал окружали маленькую лагуну и пляж. У конической вершины далекого вулкана были видны склоны из застывшей лавы, которую воздух и вода окрасили в темный, как у глины, свет. Эти черные реки текли в плотную, буйную зелень джунглей, не тронутую человеком, да и не доступную ему.

Постояв еще немного, Хэнк стал спускаться на уединенный пляж с белым песком. Он глубоко вздохнул, потянулся, стряхивая с себя ночь, проведенную на сырой земле.

Над ним суетились чайки, вспорхнувшие из своих уютных гнезд на самом мысу. Они кричали буквально как петухи при восходе солнца. Одна из них резко нырнула вниз и там уже полетела, свободно скользя над морем. Эту свободу лишь немногие в мире способны оценить, остальные даже не считают ее бесценным даром природы. Он разделся и вошел в пенный прибой. Пройдя немного, Хэнк нырнул в светлую сине-зеленую волну, потихоньку ожидая следующую. Над ним кружились всякие морские птицы. Вода была прохладнее и чище, чем небо, волны медленно и нежно бежали на берег с утренним приливом. Большими и сильными гребками он легко преодолевал пространство океана, того далекого океана, шум которого он постоянно слушал в камере. Вскоре он был уже за линией прибоя и плыл над отмелью. Хэнк встал, ноги его погрузились в мягкий песок. Вода была ему по пояс, и он медленно пошел, любуясь на желто-оранжевых рыбок, которые с быстротой молнии носились вокруг него и камней, встречавшихся на дне. Дойдя до конца лагуны, он нырнул и тут заметил какой-то отблеск на дне. Он вынырнул, набрал воздуха, опустил голову, вернее, лицо, вниз и постарался сосредоточить внимание на том месте, где ему показалось, что он видит какой-то металлический блеск. Нет, он потерял его. Он опять набрал воздуха, нырнул поглубже, почти пополз по дну и снова заметил блеск, когда морские водоросли, колебавшиеся из-за морского течения, неожиданно немного раздвинулись. Он отбросил растения и увидел за ними что-то металлическое, наподобие глыбы, но это была явно не скала.

Хэнк набрал в горсть песку и стал стирать налипший ил и водоросли там, где что-то поблескивало. Наконец он понял, что перед ним латунный замок. Замок на чемодане. Руками он наскоро сгреб с него песок. Тут ему пришлось подняться на поверхность. Снова очутившись на дне, он принялся ожесточенно пинать чемодан, пытаясь расшатать его. Высвободив его, Хэнк схватился за металлическую ручку и попытался поднять его на поверхность. Но выплыть с такой тяжестью оказалось невозможным, и Хэнку пришлось волочь его по дну, оставляя за собой глубокую борозду. Пять раз он поднимался, чтобы подышать и отдохнуть, но в конце концов, разумеется, добился своего. Дотащившись до мелководья, Хэнк, уже не останавливаясь для передышки, донес чемодан до берега, где упал на колени и стал хватать ртом воздух. Восстановив дыхание, он стал пристально разглядывать чемодан. Он был сделан чрезвычайно добротно, покрыт черным японским лаком, по краям металлических уголков виднелись шляпки декоративных гвоздиков, правда, потемневших от воды. Замок и точно оказался латунным. Хэнк наклонился к нему поближе. Йельский? Он был не совсем уверен. Но зато он не сомневался в одном: пытаться грубо сломать латунь – это все равно что ожидать страсти от девственницы. Абсолютная потеря времени. Хэнк прошелся по пляжу и нашел обломок доски со ржавым гвоздем. Тогда он сильно. ударил доской по стволу пальмы и выбил гвоздь. Вооружившись им как отмычкой, Хэнк бросился на штурм. Сражение, впрочем, длилось недолго. Уже через полминуты замок сдался. Хэнк довольно усмехнулся и прищелкнул пальцами. Как хорошее вино, некоторые навыки с годами становятся лучше. Он потер руки от предвкушаемого удовольствия и открыл чемодан. Дорогие запахи наполнили воздух. Внутри были вечерние туалеты. Очень хорошего качества фрак и вечернее платье. Еще не веря себе, Хэнк быстро просмотрел все содержимое в поисках драгоценностей, чего-нибудь стоящего, но, увы, там ничего не было.

Ни камней, ни золота, ни монет. Ничего!

Горько рассмеявшись, Хэнк так и сел на песок. Решительно ничего! Бросив мрачный, даже злобный взгляд на чемодан, Хэнк пнул его ногой, думая, что он захлопнется. Но тут неожиданно раздался приглушенный звук. Такой, как если бы что-то стеклянное ударилось о крышку. Он снова открыл его, определенно что-то перекатывалось в крышке. В волнении встав на колени, Хэнк стал уже планомерно исследовать крышку и нашел потайное отделение. В нем в бархатных мешочках лежало пять бутылок. Он достал их одну за другой и присвистнул одобрительно. Там были две бутылки темного выдержанного рома, одна – шотландского виски и две – прекрасного французского коньяка. Он усмехнулся. Это было уже нечто стоящее. Хэнк уселся поудобнее, сорвал печать с виски и, сделав большой глоток, вымолвил долгим вздохом, почти сладострастно: