Выход за пределы - Шеффилд Чарльз - Страница 20

— Но что это такое? — спросил Джулиан Грэйвз.

— То, что вы видите, — недоуменно ответил Дульсимер. — Вложенные одна в другую концентрические сингулярности. Разве вы ожидали не этого?

Конечно, они ожидали другого. Но теперь этот феномен казался им вполне естественным.

— В Свертку трудно проникнуть, а водить корабли в ней еще сложнее, — сказал Ханс Ребка. — Но это делалось, и неоднократно, судя по тому, что многие корабли вернулись отсюда. И все-таки ни один из них не сообщал о том, что нашел планету, напоминающую тот дублет, который мы видели снаружи и который, как мы полагаем, является Дженизией. Видимо, существует какой-то другой барьер, препятствующий поиску и обследованию Дженизии. Набор подобных сингулярностей вполне мог отпугнуть большинство исследователей.

— Включая нас, — произнесла Дари. (Правило первое космических путешествий: избегай больших сингулярностей. Правило второе: избегай любых сингулярностей.)

— Ну уж нет, — заявил Луис Ненда. — После того, как мы сюда притащились, я не отступлю.

Дари уставилась на него. И до нее вдруг дошло, что взаимная враждебность Ханса Ребки и Луиса Ненды объясняется не тем, что они совершенно разные, а тем, что они совершенно одинаковые — дерзкие, умные и уверенные в собственном бессмертии.

— Но если другие корабли входили сюда и не смогли выйти, — поинтересовалась она, — почему же нам должно повезти?

— Потому что мы располагаем кое-какой информацией, — ответил Ребка.

Их с Нендой роднило еще одно преимущество: луженый желудок. Проникновение в Свертку, которое вывернуло Дари наизнанку, на них никак не повлияло.

— У предыдущих экспедиций не было весомой причины задерживаться здесь, — продолжал он. — Они не рассчитывали найти что-то особенное и поэтому не тратили времени на систематические поиски дороги внутрь. Но мы знаем, что там что-то есть.

— И если это что-то — родина зардалу, — добавил Луис Ненда, — должны быть и вход, и выход. И не очень трудные. Нам надо только найти их.

Разумеется, от нас потребуются сущие пустяки — сделать нечто, чего не удавалось сделать до сих пор ни одному исследовательскому кораблю. Дари добавила еще одно качество к списку общих характеристик Ребки и Ненды: здоровый оптимизм. Но ее размышления особого значения не имели… они уже перешли к деталям.

— На «Эребусе» туда лететь нельзя, — говорил Ребка, — это наш дом.

— К тому же он не может садиться, — добавил Ненда и бросил на Джулиана Грэйвза весьма выразительный взгляд.

— Вроде бы это не проблема, — сказал Ребка. — Прежде чем действовать дальше, давайте договоримся: тот, кто полетит, пусть даже и не помышляет о высадке. Если там, внизу, есть планеты, их нужно хорошенько рассмотреть с безопасного расстояния, а потом вернуться и доложить. А касательно того, какой корабль брать, «Поблажку» или эмбриоскаф… Я за эмбриоскаф: он и меньше, и маневренней, — он помолчал, — и легко может быть заменен.

— Кстати о доме, — добавил Ненда. — Атвар Ххсиал убеждена, что даже от «Эребуса» мало толку, если им не будет управлять Дульсимер. Он тоже должен остаться вне…

— Он, безусловно, там останется, — пробормотал Дульсимер.

Полифем нервно вращал глазами, таращась на мигающий снаружи шар. Похоже, он не нравился пилоту.

— … так, кто же поведет эмбриоскаф и поищет окольные пути? — закончил Ненда.

— Я, — сказал Ребка.

— Меня легче всего заменить. — Жжмерлия впервые заговорил с того момента, как они вошли в Свертку.

— Мы с Каллик лучше всех знаем внутреннюю геометрию Свертки, — сказала Дари.

— Но я могу сделать самую полную запись событий, — произнес Ввккталли.

Они зашли в тупик. За исключением Дульсимера решительно все стремились попасть в эмбриоскаф, который с трудом вмещал четверых или пятерых. Спор не смолкал, пока Джулиан Грэйвз, до тех пор не проронивший ни слова, не перекричал всех хриплым неровным басом.

— Тихо! Я сам назначу, кому лететь. Позвольте напомнить: «Эребус» — мой корабль, и эту экспедицию организовал я.

«Это моя клюшка, — подумала Дари. — Это мой мячик, и если вы не будете подчиняться моим правилам, я с вами не играю». Бог мой, они все сумасшедшие, и для них это просто игра.

— На эмбриоскафе полетят капитан Ребка, Луис Ненда, Атвар Ххсиал, Жжмерлия и Каллик, — продолжал Грэйвз, свирепо глядя на присутствующих. — Дульсимер, профессор Лэнг и Ввккталли останутся на «Эребусе», — он замялся, — и я… тоже должен остаться.

В его последних словах послышалась странная неловкость и робость.

— Но я считала… — начала было Дари.

— Я знаю, — оборвал ее Грэйвз, — вы хотите полететь. Но кто-то должен остаться.

Дари хотела сказать совсем не это. Она считала, что посылать Ребку и Ненду вместе — значит нарываться на неприятности. Однако Грэйвз, проницательный, как все советники, почувствовал сомнения Дари.

— На эмбриоскафе должны быть личности, способные действовать оперативно, — сказал он, — однако во избежание возможных конфликтов хочу подчеркнуть: возглавляет группу капитан Ребка. Если с ним что-то случится, группу поведет Луис Ненда.

Дари ждала, что Ненда вспылит, но тот только пожал плечами и задумчиво заметил:

— Хорошо придумано. Группе действия пора действовать. А всю эту ученую братию надо держать здесь, тогда, может быть, остальным…

— Ученую братию! Ну и нахальство… — По тому, как ухмыльнулся Ненда, Дари поняла, что тот целил именно в нее и что она купилась на эту подначку, как девчонка.

— Тебе, может, еще выпадет случай. Дари, — сказал Ханс Ребка. — Как только мы найдем вход, сразу же сообщим вам. Держите наготове «Поблажку» на случай, если нам потребуется помощь. Но не тревожьтесь, если от нас не будет известий в течение первых трех дней. Возможно, нам не удастся послать сообщение раньше.

Он повел группу к выходу из рубки, но на пороге обернулся:

— Вот еще что. Двигатели «Эребуса» должны находиться на холостом ходу, чтобы вы могли сняться в любой момент. А если вы получите от нас сообщение, в котором мы вам скажем «бегите», не спорьте и не ждите подробностей. Уходите. Выбирайтесь из Свертки как можно быстрее.

Дульсимер, свернувшийся в своем кресле рядом с Дари, повернул к ней свой грифельно-серый глаз.

— Улететь и оставить их? Я понимаю, что для эмбриоскафа могут быть трудности и опасности при прохождении сквозь сингулярности… особенно в отсутствие опытного пилота. Но что они рассчитывают отыскать внутри сингулярностей, что будет опасным для нас на «Эребусе»?

— Зардалу. — Дари повернулась к нему. — Вы все еще не верите в их существование, не так ли? Несмотря на все наши рассказы? Но они существуют. Крепитесь, Дульсимер. Как только мы их найдем, то, согласно нашему контракту, вы получите свои двенадцать процентов от полного их количества.

Огромное веко моргнуло. Если бы Дари разбиралась в мимике полифема, то поняла бы, что он нахмурился.

Зардалу, как бы не так! Да еще так небрежно проходится по его двенадцати процентам. Она его дразнит! Откуда ему знать, что именно они найдут на Дженизии… и сколько запрячут, чтобы забрать потом, когда его не будет поблизости и он не сможет потребовать свою долю… Если его с ними не будет?

Дульсимер чувствовал, когда кто-то пытается его надуть. Дари Лэнг может говорить все, что угодно, насчет живых зардалу, этих пугал рукава, но он был уверен, что все это чушь. Зардалу стерты с лица Вселенной одиннадцать тысяч лет назад.

Как же, его купили! Они говорили об опасности и готовности спасаться бегством просто для того, чтобы полифем не рвался в эти сингулярности. И это сработало! Они его подловили.

Что ж, «ты надул меня однажды — позор тебе; ты надул меня дважды — позор мне». Больше они так легко его не обдурят. Когда в следующий раз кто-нибудь отправится на поиски Дженизии — или зардалу (Дульсимер про себя хихикнул) — он, безусловно, будет вместе с этим кем-то.