Аналогичный мир - 3 (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна - Страница 30

— Вы знаете о моём отношении к вам… — он сделал выразительную паузу.

— По-русски Женя, — пришла она ему на помощь.

Из двери машбюро выглянула и тут же скрылась Вера. Гуго это тоже заметил.

— Да, конечно, Женя. Я всё понимаю. Надеюсь, вы мне позволите проводить вас, — и улыбнулся. — Как когда-то.

Она кивнула, они вполне корректно попрощались, и, уже сидя за своим столом под перекрёстными взглядами остальных, она вспомнила, что сегодня Эркин специально придёт её встречать с санками, они же сегодня собирались купить обои на всю квартиру. И вот тут ей стало страшно. В Джексонвилле Эркин едва не убил Рассела, преследовал Гуго, а здесь…

…Женя налила Эркину ещё чаю и улыбнулась. Слава богу, обошлось. Эркин её, конечно, ждал на улице. А Гуго шёл с ней от внутренней проходной. И всё машбюро так и шло за ними. Она представила Гуго и Эркина друг другу. К разочарованию девочек — Женя улыбнулась воспоминанию — ничего не произошло. Гуго вежливо приподнял шляпу. Эркин не менее вежливо кивнул. И они разошлись. Девочкам она сказала, что знакома с Гуго ещё по Алабаме, вместе работали. А назавтра об этом знал уже весь завод. Во всяком случае, когда назавтра она пришла к Лыткарину за очередным заданием, там опять сидел его приятель — Олег Рыков — и прямо таки изнывал от любопытства. Вот тоже человеку делать нечего! Но пришлось и им обоим рассказать про Гуго и их работу в Джексонвилле. Но что Гуго придёт на беженское новоселье, она никак не ожидала. Гуго принёс очень красивую картинку, пейзаж, потом они повесят её в гостиной, поздравил её и Эркина, и… как все, сбросил пальто и пиджак, закатал рукава рубашки и стал заниматься проводкой. Это он сделал в кладовке разметку под розетки, верхний и боковой свет. Как хорошо, что они купили сразу десяток розеток, вот и хватило на все комнаты.

— Гуго нам очень помог.

— Мг, — кивнул Эркин. — А потом? Потом ещё приходили, так?

— Да. Тим с Зиной пришли.

Эркин кивнул. Их он никак не ждал…

…На очередной звонок в дверь побежала, путаясь в слишком длинном фартуке, Алиса. И её звонкий голос перекрыл шум разговоров и стук молотков.

— Дядя Тим, тётя Зина, здравствуйте! Э-эри-ик, ещё пришли!

Он вынырнул из кладовки, увидел Тима и Зину, вернее, Зинину спину. Та уже обнималась и целовалась с Женей. Тим мрачно оглядел его и камерным шёпотом сказал:

— Так если бы Дим не проболтался, я бы и не знал, так?

— А я не думал, что тебе отдельное приглашение нужно, — ответил он, пожимая плечами.

— Поганцем ты был, поганцем и остался, — констатировал Тим, снимая куртку.

— От сволочи слышу.

Но тут его стала целовать Зина, а Женя пожимать руку Тиму, и тут же вертелась Алиса, спрашивая, почему не пришли Димка с Катей. Словом, они на этом с Тимом закончили…

…Женя улыбнулась.

— А Тим как хорошо тоже в проводке разбирается, правда?

— Ага, — кивнул Эркин и не удержался: — по току он специалист.

Женя удивлённо посмотрела на него, и он поспешил продолжить:

— Ну, это я всё помню, я ещё не пил. А потом?

— Потом, когда всё сделали, сели за стол. Кто остался.

— Мг. Но… но стола не было. Я что, был уже…?

Женя рассмеялась.

— Нет, всё правильно. В большой комнате постелили самую большую скатерть, и все сели вокруг на пол. Алисе очень понравилось. И ты сказал замечательную речь.

— Я?! — изумился Эркин. И решил уточнить: — И сколько я до этого выпил?

— Выпил ты после речи. Как все. Полстакана.

Эркин потёр лицо ладонями.

— Это я тоже помню. Но… Женя, не говорил я никаких речей.

Женя ласково покачала головой.

— Это была замечательная речь. Вспомни.

Эркин недоверчиво посмотрел на неё. Да, это он помнил..

…Белая скатерть на полу, тарелки и миски с дымящейся картошкой, винегретом, нарезанным салом, толстыми ломтями хлеба, огурцами, грибами ещё чем-то, стаканы, чашки, жестяные кружки. Лица людей, знакомые и незнакомые сразу. Медведев и Лютыч разливают водку. Смех, шутки, сидят прямо на полу, как у ковбойского костра. Женя, Баба Фима, Зина, Клавдия и ещё какие-то женщины расставляют тарелки.

— Ну, Мороз, — кивает ему Медведев, — Давай.

— Чего? — не понимает он.

— Хозяину слово, — веско говорит Саныч.

— Речь давай, — смеётся Колька.

— Давай-давай, — кивает Антон.

И насмешливый взгляд Тима, и внимательный Гуго… и Женя, её глаза… Он взял свой стакан и увидел, как все тоже подняли стаканы, чашки, кружки.

— Люди… Спасибо вам, люди…

Горло ему перехватила судорога, и, спасаясь от неё, чувствуя, что заплачет, он залпом выпил водку, не ощутив вкуса, и Баба Фима подсунула ему огурец и хлеб с салом.

— Ты, милок, закусывай, главное, закусывай.

— Во! — Колька, выпив, крутит головой. — Душевно сказал.

— Главное — по делу, — кивает Лютыч…

…Эркин вздохнул.

— Ничего не понимаю. Всё помню, а… а будто напился.

Женя рассмеялась.

— Ты просто устал. Шутка ли — такой день. Может, пойдёшь ещё поспишь?

Эркин задумчиво оглядел свою пустую чашку, но ответить не успел. Потому что позвонили в дверь, и Алиса бросилась в прихожую с радостным воплем:

— Опять гости! Я открою! — и после щелчка замка: — Баба Фима пришла! Здрасте!

— Здравствуй, здравствуй.

Баба Фима в своём неизменном платке вплыла в кухню.

— Чаёвничаете? Ну, чай да сахар вам. Возьми-ка, Женя.

Она выпростала из-под платка руки с цветочным горшком.

— Ой, — удивилась Женя. — Фиалка?

— Она и есть, — кивнула Баба Фима, усаживаясь за стол. — Ты её на окно поставь и до завтра не поливай, пусть привыкает, — и с улыбкой посмотрела на Эркина. — С похмелья никак?

Ласковая насмешка в её голосе не обидела его. Он снова потёр лицо ладонями и улыбнулся. Да, всё он вспомнил и, что делать, знает.

— Ну, так ты, Женя, — она снова улыбнулась, — ему не чаю, а рассолу бы огуречного налила.

— Спасибо, Баба Фима, — Эркин с улыбкой покачал головой. — Похмелье тем лечат, от чего опьянел, так?

— Ну, так, — кивнула Баба Фима.

— Ну, так я ж не рассолом вчера напился, — Эркин встал из-за стола. — Спасибо, Женя. Я, — и озорно улыбнулся: — я похмеляться пойду, — и вышел из кухни.

Женя, только сейчас сообразив, что Эркин так и сидел за столом в одних трусах, смущённо покраснела. Но Баба Фима успокаивающе кивнула ей.

— Ничего, Женя, это всё ничего.

В спальне Эркин надел рабские штаны, затянул узел и огляделся в поисках тенниски. Ах да, он же её вчера ещё с утра порвал, вернее, она буквально лопнула на нём и расползлась, когда он помогал ребятам из бригады затаскивать брус и доски для стеллажа — подарок от бригады на новоселье. Да, и он тогда снял, содрал с себя эти остатки и куда-то бросил. И уже до конца оставался только в штанах, даже штанины до колен засучил. Ну, так и сегодня сойдёт.

Он прошёл в кладовку, щёлкнул выключателем. Под потолком вспыхнула лампочка. Надо будет и сюда абажур купить. Он теперь знает, как это делать. И на боковые лампы, как их, да, бра над верстаком. Ох, какой же стеллаж вчера сделали! Во всю кладовку, с верстаком… Вот он сейчас все доски и загладит рубанком. Тогда можно будет вещи разложить, пока шкафы не купят. Вчера, когда размечали и укладывали доски, так и решили. Всё разметить и подогнать, а загладит и закрепит их он сам. Вот так. И вот так.

На кухне Баба Фима, прислушавшись к звуку рубанка, покачала головой.

— Это он так опохмеляется?

Женя, улыбнувшись, кивнула.

— Ну да. Он вчера от работы опьянел. Я его впервые таким видела, — и тут же поправилась: — Ой, нет, конечно, я же видела, как он с Андреем, это брат его, работают. Он… он в работе себя не жалеет.

Баба Фима вздохнула.

— Сто тысяч по трамвайному билету, а не парень. Он ведь и выпивки не любит, и к куреву спокойный, — Женя снова кивнула, и Баба Фима задумчиво продолжала: — Индеи, говорят, во всём такие. Ни в чём удержу не знают. Ни в любви, ни во вражде. А дружок его, ну, этот, высокий, чёрный, Тимой, вроде зовут, он, похоже, тоже… характерный. Ему когда, в ту субботу делать будем?