Аналогичный мир - 3 (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна - Страница 23

— Разбаловала ты его, Татьяна, — Вера выбивала звонкую частую дробь. — Виданное ли дело, чтоб мужик за столом капризничал.

— Ага, то-то ты своему по всем магазинам бефстроганов выбираешь.

— Так он его любит, — гордо ответила Вера и улыбнулась Жен. — А твой как? Всё ест или перебирает?

— Всё, — улыбнулась, вспомнив Эркина, Женя и в очередной раз поменяла закладку. Хорошая копирка какая, чёткий оттиск даёт.

К её удивлению, здесь чуть ли не все, ну, больше половины точно, были замужними. В Алабаме замужние работали редко, только при крайней нужде. Леди может иметь свой бизнес, работать в своём хозяйстве, даже на ферме — это подобает, но работать по найму не подобает. А уж с ребёнком она там одна была. Женя невольно нахмурилась воспоминаниям. А здесь… почти у всех дети. К обеду она уже знала всех и обо всех. Правда, у неё ещё немного путались имена, но ничего. Всё-таки их десять человек в комнате. Ей приходилось уже так работать, но давно, ещё до Джексонвилля.

Зазвенел звонок, и Женя удивлённо посмотрела на сидевшую рядом сухощавую и вроде немолодую Ольгу.

— Что это?

— Обед, — улыбнулась та, — мы тут, как в школе, по звонку.

Работу прерывали на полуслове, вставали, толпились у зеркала на дверце шкафа, причёсываясь, оправляя платья и кофточки… Встала и Женя. Вот сейчас и её осмотрят уже внимательно. Ну, что ж, этот костюмчик её никогда не подводил, а новая кофточка и старые туфли вполне на уровне.

— Женя, — окликнула её Вера, — в столовую идёшь?

— Платок накинь, — посоветовала ей полная Тоня. — Прохватит в переходе.

Как и остальные, Женя накинула на плечи платок и взяла кошелёк с деньгами. И в общей шумной толпе пошла в столовую. Тоня совсем по-свойски взяла её под руку. Она была высокая, чуть ли не наголову выше Жени, осанистая, и не шла, а плыла, выпятив грудь и закинув голову с уложенными в такой же высокий и пышный узел золотистыми волосами.

— Ничего, Женя, завод крепкий, — рассказывала она, — заработки хорошие. Сверхурочные всегда оплатят. Ларя, знаешь, как за этим следит.

— Да уж, — кивнула Галя с большим родимым пятном во всю щёку. — Мы за ним, как за каменной стеной.

— А то нет? — маленькая, как и Вера, но сухонькая — не худая, а именно сухонькая — с сединой в волосах Алевтина шла впереди под руку с Верой и говорила через плечо, не оборачиваясь. — Когда для дела что надо, он ничего не пожалеет.

— И никого, — кивнула Ольга.

— А без этого нельзя, — возразила Галина.

По дороге в столовую Женя узнала ещё массу интересного о работе заводоуправления и прочем, и прочем. Эркин вчера вечером, помявшись, предупредил её о прописке, чтобы её не обманули, как его. Но… — Женя улыбнулась — но здесь о прописке даже не упоминали. Может, это только в рабочих бригадах?

Просторная чистая столовая напомнила ей лагерную и, в общем, понравилась. И выбор был вполне приличным, и цены… доступные. В рубль укладывался полноценный сытный обед. И, конечно, горячий обед лучше перекусывания в ближайших кафе. И вкуснее.

Обратно возвращались не спеша, болтая о неизбежных женских пустяках. Костюмчик Жени в целом одобрили, вот только что жакет в талию, особо ничего не подденешь… А стоит ли поддевать, в комнате-то тепло, это на улицу, под пальто надо.

В их комнате Женя, как все, сняла и засунула в рукав пальто свой платок и села за стол. Но, пока не прозвенел звонок, к работе никто не приступал.

— А пальто уже здесь покупала?

— Да, и сапоги.

— А в Алабаме теплее?

— Намного.

Прозвенел звонок, и все взялись за работу, продолжая разговор.

— Ну, так как в Алабаме, Женя?

— С чем, с зимой? — Женя улыбнулась. — Там зимой дожди, в основном. А снег больше четырёх дней, ну, недели, самое большее, не лежит.

— Ну, тоже неплохо, на тёплой одежде сэкономишь.

— Да, — засмеялась Женя, — уезжали когда, я уверена была, что уж тёплого-то, ну, одежды, у нас достаточно. И с Новозыбкова покупаем, покупаем и покупаем.

— Покупать — не тратить, — улыбнулась Ольга. — А с квартирой как?

— Хорошо, — Женя достала листы и сделала новую закладку. — Квартира хорошая, тёплая, ремонт, правда, нужен, небольшой, обои там, ну и тому подобное, а так всё хорошо.

— Муж-то хоть руки прикладывает? — спросила Тоня.

— Ещё бы! — Женя печатала уже совершенно свободно, тем более, что последний лист получался совсем коротким.

— Это хорошо. А то, — Тоня заговорила сладким, преувеличенно ласковым сочувствующим тоном, — а то бывают такие мужья, что только ложку в руках держать умеют.

— А у тебя и такого нет, — спокойно, видимо этому диалогу было уже много если не лет, то месяцев, ответила Вера. — А чем плохой, лучше никакой!

Женя задумчиво кивнула, вынула закладку и стала считывать текст. Больше двух ошибок на лист — и всё заново. Первый лист… одна ошибка, терпимо, зачистим, забьём и вот так, второй лист… Женя уже не слушала ничьих разговоров. Сверка текста, когда не уверена в своей работе, всегда отнимала у неё всё внимание…

Ну вот, всё в порядке. На двух листах по одной ошибке, а остальные — всё чисто. Вторые листы… сделаны. Теперь сколоть в два экземпляра и надо сдать. Женя выпрямилась.

— А… а Лыткарин где?

— Закончила? — удивилась Вера. — Ну, ты молодец. Я, помню, свой пробный два дня делала.

— Следующая дверь по коридору, — сказала Ольга.

— Как вышла направо, — уточнила Татьяна.

— Ага, спасибо.

Женя встала, мельком глянув в зеркало, поправила волосы, взяла отпечатанный текст, черновик и копирку и вышла.

В коридоре, светлом от горевших под потолком странных длинных ламп — окна уже начинали голубеть ранними сумерками — она огляделась. Вот эта дверь? Да, судя по аккуратной маленькой табличке: «Лыткарин Л.Т.» Женя постучала.

— Войдите, — сразу ответили за дверью.

Кабинет Лыткарина был мал и плотно заставлен. Огромный письменный стол, под углом к нему второй стол с большим двухшрифтовым «Оливетти» и с другой стороны забитый бумагами, коробками и папками стеллаж оставляли крохотный пятачок посередине и узкий проход вдоль стены, а собеседник Лыткарина — мужчина в такой же форме без погон сидел на столе.

— Прошу прощения, Лазарь Тимофеевич, вы просили показать вам, как только закончу, — Женя протянула Лыткарину свои бумаги.

— Спасибо, — он взял бумаги, небрежно и ловко бросил черновик на стеллаж и, поглядев на копирку, удивлённо вскинул брови. — Почему сразу два? По привычке?

— Да, — кивнула Женя. — Обычно сразу делается второй экземпляр для архива.

— Вот как? Интересно. Кстати, — он уже читал текст, — знакомьтесь. Рыков Олег Игоревич, Мороз Евгения Дмитриевна.

Женя вежливо кивнула, внимательно следя за лицом Лыткарина и его быстро двигающимся по строчкам глазами.

— Однако… — пробормотал он.

— Я давно не работала с русским текстом, — извиняющимся тоном сказала Женя.

Лыткарин поглядел на неё поверх очков.

— Вы хотите сказать, что по-английски напечатали бы лучше?

— Да, — храбро ответила Женя.

Рыков взял уже прочитанные листы, пробежал их глазами и присвистнул. Лыткарин передал ему последний лист, бросил, скомкав, копирку в корзину под столом и улыбнулся Жене.

— Отличная работа. Признаться, не ждал.

Женя перевела дыхание и улыбнулась. Слава богу, а то уже даже бояться начала.

Лыткарин тем же безошибочно небрежным жестом выудил из развала на своём столе две большие прошнурованные тетради.

— Так, Евгения Дмитриевна, прочтите и распишитесь. За технику безопасности. Спасибо. О распорядке вам уже рассказали? Отлично. Если возникнут вопросы, подходите ко мне. Теперь это. Тоже прочтите. Как я понимаю, основные правила вам знакомы? Отлично. И вот здесь за предупреждение о неразглашении.

Женя отлично помнила, что строчка о неразглашении была в анкетах, которые она заполняла за себя и за Эркина в отделе кадров, и зачем вторая подпись о том же — непонятно. Но в каждой фирме свои порядки. И она с бездумной лёгкостью расписалась в указанной графе.