Схождение - Шеффилд Чарльз - Страница 11

Итак, у нас две версии: либо Лабиринт — это новообразование, появившееся совсем недавно; или же Лабиринт, как и остальные артефакты Строителей, существует уже миллионы лет.

Какая же из них более походит на правду? Для начала я принял их абсолютно равнозначными, но затем подумал: возможно ли, чтобы три или более миллионов лет назад Строители могли сделать подобное предсказание — причем точное предсказание — пути, по которому клайды будут распространяться по рукаву? Я так не думаю. Задайте сами себе этот же вопрос и посмотрите к какому заключению он вас приведет.

Экран за спиной Квинтуса Блума начал показывать все с самого начала. Зажглась Земля, затем ближайшие звезды. Перед аудиторией вновь развернулась хроника межзвездной экспансии человечества. Знакомая картина оказывала ни с чем не сравнимое гипнотическое воздействие. Зардалу появились и ушли, возникли кекропийцы.

— Если вы верите, что Строители миллионы лет назад смогли сделать такие дьявольски точные предсказания, что ж, очень хорошо. — Голос Блума словно исходил из океана звезд. — Но если нет, попробуйте заглянуть чуть-чуть дальше. Предположим, Лабиринт появился не далее чем вчера. Тогда поверите ли вы в увиденную вами картину будущего? Если да, то вопрос остается тем же самым: каким образом Строители смогли предсказать характер экспансии цивилизаций по рукаву на сотни, тысячи и десятки тысяч лет? Это та же самая проблема, только перемещенная во времени.

Рукав опять вспыхнул всеми звездами. Земля пропала, а Четвертый Альянс затерялся в захлестнувшем его море огней.

— Если вы ответите, что Строители обладают магической силой провидцев, тогда вы приписываете им таланты, в которые я могу заставить себя уверовать весьма с большой натяжкой. Но если вы скажете, что Строители способны показывать результаты развития лишь потому, что оно является их собственным прошлым, тогда ваши мысли совпадают с моими. Строителей не было три миллиона лет назад; они появятся неизвестно через сколько лет в будущем.

Дари выслушала оглушительную овацию, которой взорвалась аудитория по окончании выступления Квинтуса Блума. И несмотря на множество голов, повернутых в ее сторону, она не проронила ни слова. Она знала, чего они от нее хотят: либо спора с Блумом, либо признания собственного поражения. Так вот, она вовсе не собирается потешать их. Наука не конкурс талантов от шоу-бизнеса, успех в котором оценивается продолжительностью аплодисментов. Ее время придет позже, когда ей представится возможность детально изучить положения Блума и задать ему кое-какие вопросы, совершенно невозможные в тридцатисекундной перепалке посреди скопища людей.

Долго ждать не придется. Для обмена мнениями с коллегами профессор Мерада всегда устраивал званый обед. Дари наверняка пригласят, даже несмотря на то, что она только появилась в Институте.

Ее действительно пригласили. Чего она не предвидела — так это отведенной ей роли.

Дари пришла на несколько минут раньше. Профессор Мерада уже обосновался, как всегда, во главе стола, а справа от него сидел Квинтус Блум. Место слева от Мерады по традиции предназначалось Кармине Голд. Но сегодня вечером этикет был нарушен. Дари обошла длинный стол, разыскивая карточку со своим именем, и удивилась, обнаружив ее рядом с Мерадой и напротив Квинтуса Блума.

— Это по моей просьбе, — пояснил он, улыбнувшись удивлению Дари, а затем продолжил разговор с Мерадой.

Дари уселась за стол с неопределенным чувством. Казалось, этим ее сразу поставили в положение защищающейся. И она приготовилась вступить в беседу.

Говорил в основном Блум. Вблизи он оказался не столь привлекательным, каким представлялся со сцены. Лицо и шея испорчены каким-то заболеванием, расцветившим кожу красными пятнами величиной с монету, частично скрытыми под толстым слоем косметики. Язык казался чересчур длинным. С возрастающим отвращением Дари наблюдала, как его розовый кончик выскакивал наружу через каждые десять слов.

— Итак, профессор Лэнг? — Мерада обратился к ней. — Что вы обо всем этом думаете?

«Я думаю, что я дура». Но вслух Дари этого не произнесла. Похоже, что ее, общавшуюся с зардалу и десятком других разумных существ, хочет посрамить худосочная разновидность «хомо сапиенс», о которой она прежде даже и не слышала! Насколько она понимала, в мире Джерома все выглядели так же, как Квинтус Блум.

— Извините. Что вы сказали?

Профессор Мерада, напрочь лишенный чувства юмора, кивнул в ответ, будто подтверждая какие-то собственные мысли.

— Наш гость считает ошибкой печатать 5-е издание «Всеобщего каталога артефактов». Оно может устареть еще до своего выхода.

Эта фраза оказалась для Дари просто красной тряпкой. Каталог Лэнг — ее детище! Самое известное издание Института. Если уж Мерада предлагает приостановить его, значит, влияние Квинтуса Блума зашло гораздо дальше, чем Дари думала.

— Он нисколько не устарел! Неверна новая теория. — Дари почувствовала, как изменилась обстановка после этих слов. Она оглядела сидящих за столом. Каждое лицо было ей знакомо. Здесь находился даже Ввккталли, и можно было только догадываться, каким образом вживленный компьютер умудрился пробраться на званый обед. Все лица обратились в ее сторону, прочие разговоры прекратились.

Между семинаром и обедом у Дари было четыре часа. Немного, конечно, но вполне достаточно, чтобы просмотреть свои старые заметки.

— Я утверждаю, что Строители существовали миллионы лет назад. Неважно, исчезли они окончательно или же продолжают существовать по сей день в каком-то другом измерении, недоступном нашему восприятию. Они были здесь, в рукаве, они создали артефакты. Разумеется, Строители очень отличались от нас, и, возможно, нам так и не удастся понять их. Они управляли пространством и временем и предсказывали будущее, а их артефакты построены с применением технологии, превосходящей нашу собственную, и, судя по всему, заставляют нас по-новому взглянуть на законы физики. Но не более того.

Дари опять обвела взглядом присутствующих. Всеобщее внимание было приковано к ней. Квинтус Блум слегка улыбался. Кармина Голд кивала головой. Ввккталли казался слегка озадаченным, как будто все, что произнесла Дари, само собой разумелось.

— А теперь сравним это с вашей гипотезой. — Дари посмотрела на Квинтуса Блума. — Строители, по вашим словам, пришли из будущего. Но это не объясняет сущность Строителей, а звучит как очередной парадокс. Позвольте спросить: «Из какого будущего?» Если вы говорите, что они, допустим, из будущего А, тогда, вернувшись назад и оставив здесь артефакты, они создадут другое будущее рукава, скажем, будущее Б. Если же вы возразите, что они не создадут другого будущего, тогда будущее А должно быть независимо от появления артефактов; а если оно от них не зависит, тогда нет смысла устанавливать и сами артефакты. Путешествие во времени в качестве объяснения их сути всегда будет иметь этот неизбежный изъян, поскольку изначально несет в себе зародыш логического саморазрушения. Мои идеи могут потребовать лишь уточнения физических законов. Ваши же несовместимы с законами логики, а эта проблема гораздо серьезнее.

Но прозвучало это неубедительно. Где-то на пути от мозга до языка произошла осечка. Квинтус Блум продолжал улыбаться, лишь покачивая головой.

— Моя дорогая профессор Лэнг, почему вы столь уверены, будто наше нынешнее понимание логики лучше нашего понимания законов физики? Вы задали свой вопрос. А теперь позвольте спросить кое-что у вас. Во-первых, объясняет ли хоть одна из ваших идей появление нового артефакта — Лабиринта?

— Я не знаю, новый он или нет. Мне не довелось посетить его. — Дари чувствовала, что ответ прозвучал жалко.

— Но я-то его обследовал — и очень внимательно. Вы не видели Лабиринт, но вы ведь не отрицаете, что артефакты меняются, и очень серьезно?

— Согласна. Но о масштабах превращений я судить не могу.

— А объясняет ли ваша теория причину таких превращений?

— Пока нет. Я вернулась в Институт, чтобы приступить к новой исследовательской программе, специально направленной на изучение этих аномалий.