Темное вожделение (ЛП) - Фихан Кристин - Страница 38

«Она?» — невинно спросил Жак.

Зеленые глаза Шиа переместили свой взгляд на его лицо, и у него внутри стало распространяться тепло. Животное временно было посажено на цепь.

— Это твоя Спутница жизни, Жак? — Мягко спросила Рейвен.

Шиа смотрела на нее, на эту женщину, бывшую когда-то частью жизни Жака.

— Я Шиа О'Халлорэн. — Ее голос звучал рвано и охрипше. — Жак не способен говорить вслух, с того самого момента, когда я его нашла.

Рейвен прикоснулась к изуродованному горлу Шиа нежными пальчиками.

— Кто-то должен рассказать мне, что здесь произошло. — Ее синие глаза изучали темные синяки вблизи.

— Помоги ей добраться до кровати. — Походатайствовал Грегори, отвлекая Рейвен от ее исследования.

«За тобой должок, старый друг», — послал он телепатическую реплику Михаилу.

Рейвен мягко улыбнулась Жаку.

— Ты не будешь возражать, если я помогу ей? Шиа весьма слаба. — Не дожидаясь его одобрения, она подсунула свою руку под талию Шиа и поддержала, когда та попыталась встать.

Мгновенно Шиа почувствовала волны неловкости, которые распространялись от Жака. Другие почувствовали, как пол стал колебаться и вздрагивать. В его глазах запылал огонь, появился красный блеск, и медленное шипение вырвалось из него.

Рейвен впилась взглядом в Михаила через плечо. Он пожал беспомощно плечами.

«Я ничего не делал. Жак нестабилен. Ему не нравится, когда его женщина где-то отдельно от него».

«В твоей семье, кажется, любят истерики».

Рейвен постаралась отодвинуть Шиа, поскольку Грегори поднимал Жака на руки. Благодаря своей огромной силе, целитель нес Жака, словно тот был ребенком, и осторожно положил его на кровать.

Жак все так же не смотрел на него. Его глаза не отрывались от Шиа. Рейвен подвела ее к нему.

— Ложитесь как можно ближе к нему, Шиа, — распорядился Грегори.

Он немного подвинулся, чтобы Рейвен могла помочь ей лечь на кровать. Женщина была очень слаба и могла не вынести еще одного нападения. Все они должны были позаботиться о ней, чтобы не потерять Жака.

Рейвен зажгла свечи, принесенные Михаилом, затем осветила необходимые травы. Михаил, Байрон и Рейвен объединились и стали низко бормотать, произнося древние исцеляющие слова на языке их народа. Грегори подошел к Жаку и закрыл свои глаза, посылая себя из своего тела в тело Жака. Физические раны стали заживать, за исключением той, что недавно восстанавливала Шиа. Грегори обследовал ее работу и нашел, что она безупречна. Она была настоящей целительницей, не важно, человеческой или нет. Немногие смогли бы сравняться с ней в медицинских знаниях. Он начал кропотливое дело — исцеление Жака изнутри.

Жаку было неловко. Он чуял чье-то присутствие в своем теле, в своем уме по новому согревающему ощущению внутри. Присутствие было определенно знакомым. Произношение, аромат трав и мерцающее искусственное освещение тоже казались ему знакомыми. Но он все никак не мог поймать воспоминания и удержать их. С такой скоростью они вспыхивали перед ним, дразнили его, сверкали и рассыпались.

Автоматически в своем расстроенном состоянии и ощущении безнадежности он достиг Шиа, используя единственный способ, благодаря которому его мозг мог стабилизироваться. Она плыла в какой-то дымке, но все же продолжала пристально наблюдать за Грегори, пытаясь следить за каждым его движением, несмотря на свою слабость. И как всегда начал работать ее мозг, обрабатывая поступающую информацию со скоростью, всегда поражавшей Жака. Он сконцентрировался на ней и увидел, что она ужасно слаба из-за недостаточного объема крови. Встревоженный Жак выдернул себя из полутрансового сна целительного ритуала и сжал свою руку вокруг предплечья целителя.

Грегори мгновенно ушел из тела Жака от его ран. Комната наполнилась тишиной, сам воздух стал безмолвным и плотным. Погас огонь свечей, погружая комнату в полную тьму ночи, но для этой группы не существовало темноты. Небольшие бисеринки пота усеивали лоб Грегори, единственный признак того, что процесс исцеления оказался необычайно труден даже для целителя.

Серебряные глаза остановились на руке, обхватывающей его предплечье, и вернулись к изможденному лицу Жака. В тех глазах был блеск смерти. Жак встретил ледяной пристальный взгляд и посмотрел так же. Его ум пытался настроить себя на телепатическое общение. А когда не смог, Жак заставил заработать голос. Слова сформировались в его уме, но потерялись, прежде чем голосовые связки смогли воспроизвести их. Черная ярость стала подниматься в ответ на его беспомощность, но он отрешился от нее. Шиа необходима кровь, она нуждается в помощи. Жак и так заставил ее страдать.

— Кровь. — Это отдельное слово больше напоминало рычание, чем что-то еще, но целитель услышал его.

Грегори беспристрастно оценил его в течение долгой минуты. Его движения были неторопливы, своей свободной рукой он проколол свое запястье повыше угрожающих пальцев Жака. Его пристальный серебряный взгляд не отрывался от Жака. Кровь Грегори была сильной и древней, как у Михаила. Она сможет ускорить целительный процесс, как не могло ничто другое. Богатая кровь капала и звала, когда он тихо предложил ее лежащему мужчине-карпатцу, сильно израненному и сломанному, но уже готовому сражаться.

Голод у Жака усилился так стремительно и резко, что стал больше напоминать принуждение. Он поднес запястье к своему рту и стал жадно пить, наконец-таки, горячую, богатую кровь, которая поможет ему в исцелении и выживании, поможет стать сильнее и поддержать Шиа. Жидкое питание лилось в его изголодавшееся тело, распространяясь по каждой высушенной клеточке. Ткани, мускулы наполнялись силой. Власть лилась в него, наполняя и наполняя его, пока он не почувствовал себя живым, действительно живым. Пока цвета не стали яркими, блестящими, а звуки ночи не стали призывать его как одного из них.

Существо ночи.

— Достаточно. — Голос Грегори был красивым шепотом, чистым, но с принуждение, которому было практически невозможно не повиноваться.

Жак закрыл рану на запястье Грегори и немедленно повернулся к Шиа. Он втянул ее в кольцо своих рук и стал укачивать, словно в колыбели, ее легкое, почти прозрачное тело. И сосредоточился, не обращая внимания на боль, и слился с Шиа.

«Ты должна питаться».

Почувствовал дрожь неловкости, пробегающую по ее телу. Она повернула свое лицо к нему.

«Я не могу, Жак, только не с ними. Я так устала, просто позволь мне поспать».

«Ты должна, маленькая Рыжеволоска». — Жак усилил команду. — «Давай же».

Несмотря на свою слабость Шиа сопротивлялась ему, ощущая в своей голове принуждение.

«Не заставляй меня делать этого перед ними».

Небольшая радость ее слов согрела его душу. Ее слова создали близость между ними, как и должно быть. Он был безумен, темнота сумасшествия захватывала его, но и там она была на его стороне, боролась за него, верила в него. Жак был должен ей намного больше, чем его жизнь, он был обязан ей своим здравомыслием.

«Есть только ты и я, любовь моя. А теперь питайся. Ты должна сделать это, чтобы выжить, и тогда выживем мы оба».

Не было ни единого шанса отказать ему. Желание Жака было железным, голос словно снотворное, его ум, слитый с ее, только усилил приказ. Шиа была слабой и уставшей, к тому же ее покалечили. Она подчинилась принуждению, уткнувшись носом в его шею, его горло, ее губы, мягкие, словно атлас, скользили по его груди.

Жак склонился над ней, чтоб дать ей как можно больше уединения в присутствии других в комнате. Его тело неожиданно жарко напряглось, когда ее язычок ласкал его пульс. Его пальцы зарылись в ее волосы, он сердился, что посторонние были свидетелями такой близости.

Грегори стоял в дальнем углу, прислонившись к стене, склонив свою темную голову к запястью Михаила, пополняя свой запас крови. Рейвен на коленях собирала осколки разбитого стекла от фонаря, вытирая бензин полотенцем. Байрон работал с дверью. Только его глаза скользили по паре, останавливаясь на изгибе бедра Шиа, на густой копне ее красновато-рыжих, как вино, волос.