Аналогичный мир - 2 (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна - Страница 127

— Да, — кивнула седая. — Совершенно верно.

— Почему же? — прищурился Джонатан. — В конце концов, у меня тоже есть какие-то права.

— У вас нет никаких прав! Вы воспользовались ею для своих грязных целей, а теперь заявляете о правах?! Даже цинизму должен быть предел! Надругаться над святыми для каждой женщины чувствами, ставить эксперименты на живых людях, положить на ребёнка клеймо недоказанности, хотя вы-то отлично знали расу ребёнка, потому что это ваш ребёнок, а теперь, когда она наперекор всему сохранила дитя, вы имеете наглость явиться сюда добивать уцелевших! — Она вскинула голову. — Мне жаль, что вы избежали участи своих коллег.

— Ну, это уже мои проблемы, — насмешливо улыбнулся Джонатан.

— Почему вы не оставите Джен в покое? — сказала молоденькая.

— Молчите, — седая строго посмотрела на неё. — Когда говорят, то проговариваются, — и повернулась к Джонатану. — Больше я вам ничего не скажу. Можете стрелять. Вы же, — она окинула его и Фредди презрительным взглядом, — вы же любите стрелять по безоружным. А ещё лучше связанным.

Фредди насмешливо хмыкнул.

— Не смею спорить, — Джонатан вежливо тронул шляпу. — До встречи, миледи.

Фредди кивнул, и они вышли. В коридоре задержались, прислушиваясь, но за дверью было тихо. Фредди пожал плечами. Здесь больше ничего не получишь. На улице Фредди улыбнулся.

— Когда говорят, то проговариваются. Золотые слова, Джонни. Теперь к этому… отцу Джордану?

— Обойдёмся, — мотнул головой Джонатан. — Вряд ли он что добавит. Давай в церковь для цветных. Выяснил, где она?

— Представляю, — Фредди вывернул в проулок. — Джен и девочка живы, и в безопасности. Если верить этой психе.

— Есть варианты? — холодно спросил Джонатан, закуривая.

— Надо узнать об Эркине и Эндрю и рвать когти.

— А Бобби?

— Это само собой. В морг ещё.

— Да, вдруг опознаем.

— Забрать сможем, Джонни?

— В Овраге они лежать не будут, — отрезал Джонатан.

— Морг ближе, Джонни.

— Заворачивай.

Фредди молча кивнул, вписывая грузовичок в поворот.

Крис бесшумно открыл дверь и вошёл в свою комнату, сел к столу и посмотрел на спящего. Ты смотри-ка, так и спит на боку, даже подушку руками обхватил. И плачет, что ли? Тогда надо будить по-тихому. А то испугается. Крис осторожно кашлянул, пошаркал ногами по полу.

Эркин сквозь сон почувствовал чьё-то присутствие рядом и разлепил веки. Где он? А, вспомнил. Пора уже, что ли?

— Пора?

— Нет, — Крис покачал головой. — Тебе снилось что-то?

— Снилось, — Эркин вытер мокрое лицо о подушку, повернулся на живот и приподнялся на локтях. — Это твоя комната, что ли?

— Да.

— Один живёшь, хорошо, — у него закрывались глаза, и Эркин со вздохом уронил голову. — Я посплю ещё.

— Спи, — согласился Крис.

Да, одному жить хорошо, никто не видит тебя, когда ты плачешь ночью или просыпаешься в холодном поту от страха, и никто не мешает сидеть всю ночь, рассматривая взятый у доктора Юры анатомический атлас, и никто не знает, когда ты приходишь и уходишь… Да, одному хорошо. Когда вот так выплачешься в подушку, то потом спишь спокойно, потому что прошлое отпустило, и ты можешь жить дальше. Как ни в чём не бывало… Крис уронил голову на руки и застыл так.

Кто-то осторожно приоткрыл дверь. Крис повернулся на звук и увидел Эда. Приложил палец к губам. Эд понимающе кивнул и постучал пальцем по левому запястью. Крис замотал головой и сделал жест, которым спальники обозначали, что до конца смены ещё есть время, но всё-таки встал и подошёл к кровати.

— Эй, парень.

Эркин вздрогнул, перекатился на спину, открыл глаза и рывком сел.

— Пора?

— Пора, — кивнул Крис.

В комнату вошли Эд, Клайд, Люк, Майкл, ещё парни… Кто-то положил на кровать выстиранные и высушенные вещи Эркина. Он потянулся к трусам, но Крис, уже слыша знакомые шаги доктора Юры, переложил всю стопку на подоконник.

— Ты чего? — вскинул на него глаза Эркин.

— Доктор Юра уже идёт. Посмотрит он тебя, тогда и оденешься.

— Та-ак, — зло сощурил глаза Эркин.

Сразу загудело несколько голосов:

— Да ты чего… Он не простой доктор… во мужик… всё про нас знает… когда горели, вытаскивал…

Аристов вошёл в комнату и поздоровался. Ему ответили весёлым приветливым гомоном. Сидя на кровати, Эркин недоверчиво смотрел на усаживающегося у кровати белого в очках и врачебном халате. Врачам Эркин никогда не доверял. Но… но парни говорят, что этому можно.

— Ну, здравствуй, — улыбнулся Аристов. — Поел, поспал, теперь и поговорить можно. Так?

Помедлив, Эркин осторожно кивнул.

Аристов с улыбкой смотрел на сидящего перед ним индейца. Ноги и живот прикрыты одеялом, мускулистые руки свободно лежат на полусогнутых под одеялом коленях. Но это спокойствие сжатой пружины. Настороженные недоверчивые, но не злые глаза.

— Мне надо осмотреть тебя, — спокойно сказал Аристов.

Эркин обвёл глазами толпящихся вокруг парней. Они с улыбками закивали ему. Вдохнул и медленно кивнул:

— Раз надо, чего ж трепыхаться.

Аристов улыбнулся, доставая стетоскоп.

— Послушаю тебя для начала. Знаешь, что это?

— Знаю, сэр, — ответил Эркин, вздрагивая от прикосновения металлического кружочка к телу.

— Так, хорошо. Дыши. Не дыши. Повернись спиной. Не дыши. Всё. Здесь у тебя полный порядок. Жалобы на здоровье есть?

Эркин замотал головой. С той секунды, как Аристов достал стетоскоп, в комнате наступила полная тишина. Парни замолчали, как выключенные. Опоздавшие толпились в дверях, не заходя в комнату.

— Хорошо. Теперь ляг на спину.

Крис, перегнувшись через спинку, ловко убрал к стене одеяло.

Эркин лёг, привычно закинул руки за голову и слегка развёл ноги.

Аристов свернул и убрал в карман халата стетоскоп, встал и привычно наклонился над распростёртым телом.

Сначала брюшную полость, чтобы успокоился. Разумеется, полный порядок…

Тёплые сильные, но не жёсткие пальцы скользят по телу. Не больно и… и похоже на тогдашнее на сборном, когда его смотрела та русская женщина-врач. Но тогда она дошла до лобка и остановилась, не стала щупать, а здесь… вот, пошёл по точкам. Совсем не больно, даже странно.

Аристов недоумевающе покачал головой: интересно, неужели утрачена чувствительность?

— Не больно?

— Нет, сэр.

— А так?

— Нет, сэр.

— Ты чувствуешь, где я тебя трогаю?

— Да, сэр.

— Так здесь и раньше болело, — не выдержал Эд. — Ты не ври. Незачем.

— Я не вру, — ответил Эркин. — Сейчас не болит.

По комнате прошёл гул, и стоявшие в дверях полезли к остальным, вставали на стулья, лезли на плечи к передним.

— Но ты что, не чувствуешь ничего? — спросил Крис.

— Почему не чувствую? — Эркин и сам удивился. — Всё чувствую. Третья точка сейчас. Листочек.

— Верно! — выдохнул кто-то.

— И совсем не больно? — спросил Эд.

— Щекотно, — смущённо улыбнулся Эркин.

— А так? — спросил Аристов.

— По розочке? Тоже. Нет, если ударить или ущипнуть, — попытался объяснить Эркин, — то больно, конечно.

— Молотком по пальцу попадёшь, тоже больно, — хмыкнул Сол.

Его поддержал неясный гул. Аристов недовольно оглянулся, и сразу наступила тишина.

Аристов присел на край кровати. Положил ладонь на грудь Эркина.

— Всё у тебя в норме. Понял? — и невольно сказал по-русски: — На ощупь нормальный мужик.

Эркин осторожно кивнул, по комнате зашелестел камерный шёпот: переводили и переспрашивали.

Аристов повторил по-английски:

— Ты нормальный здоровый мужчина, — легонько шлёпнул его по груди и убрал руку, улыбнулся. — Поговорим ещё? Согласен?

Эркин пожал плечами. Подобные вопросы у него никогда не вызывали желания отвечать. И попробуй тут отказаться, вон их сколько. Да и чего тут, свои всё-таки, всё поймут.

— Пусть, как горел, расскажет, — сказал кто-то.

И тут началось:

— По фигу, все горим одинаково.

— У меня не дотронься, а ему щекотно. А говоришь: «одинаково».