Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна - Страница 80

— Возьми, что будет. И много не бери.

— На много, — он невесело усмехнулся, — у меня денег нет. Четыре кредитки остались и ещё три за котлован. Вот и всё.

— За что? — удивилась Женя.

— Котлован рыли. Странный какой-то.

— Расскажи, — попросила Женя.

Он стал рассказывать, помогая себе руками.

— А знаешь, на что это похоже?

— Нет, — он смотрел на неё широко открытыми глазами.

— На бункер, — и увидев, что он не понял, Женя стала объяснять. — Ну, убежище. Если сверху настелить крышу и засыпать землёй, то получится убежище. Зачем им? Война же уже закончилась.

— Не знаю, — пожал он плечами. — Убежище? Зачем?

— Не знаю, — повторила Женя. — Очень устал?

Он быстро посмотрел на неё и улыбнулся, не разжимая губ.

— Не очень. С утра на станции было тяжело. Но заплатили хорошо. Полсотни сразу. И ещё еда, и сигареты. И рукавицы нам оставили.

— Рукавицы?

— Да, выдали для работы. И не забрали.

— Щедро, — подбодрила она его.

— Да, — кивнул он. — Это русский, офицер. Они всегда хорошо платят.

— Больше не дрался?

Он негромко засмеялся.

— Не с кем было. И не из-за чего. Я… эти деньги на конфеты оставлю, да?

— Конечно. И возьми ещё тогда.

— Нет, — мотнул он головой. — Я, может, завтра ещё заработаю, — он помолчал. — Женя… сколько я могу… потратить на конфеты?

— Десять, — пожала она плечами, — ну, пятнадцать.

— Пятнадцать? — он покачал головой. — Для цветного это много.

Он смотрел на неё со странной, невиданной ею раньше улыбкой. Женя протянула руку, и он рывком подался навстречу, ткнулся лбом в её ладонь и так замер. Она погладила его по голове, перебрала ему волосы. И одновременно она убрала руку, а он откинул голову назад и улыбнулся ей уже своей, мгновенно меняющей лицо улыбкой. Губы его шевельнулись в каком-то слове, но Женя не расслышала. Да и неважно это.

Женя собрала посуду и ушла на кухню, а он посидел ещё с минуту. Покосился на комод, на баночки перед зеркалом. В Паласе они были больше. Он уже видел как-то, как Женя смазывает себе руки. Берёт еле-еле. Они, наверное, дорогие, эти кремы. Эркин посмотрел на свою бугристую от мозолей ладонь, вздохнул. Надо хотя бы тыльную сторону разгладить. А эти желваки только напильником снимать. Вздохнул ещё раз.

Вернувшись в комнату, Женя застала его перед комодом, сосредоточенно вертящим в руках её баночки и тюбики. И сразу догадалась. Сначала она чуть не рассмеялась, но тут же сообразила, что для него это очень серьёзно, что думает он не о себе, а о ней. Женя подошла к нему, мягко дотронулась до его плеча. Он вздрогнул и затравленно обернулся.

— Женя… я… я только смотрю…

— Они с женскими запахами, — тихо сказала Женя.

Он недоумённо приоткрыл рот и тут же кивнул. Да, как же он не сообразил, дурак этакий. Ведь должен был знать об этом. Все кремы с запахами, и если от него будет пахнуть по-женски… может плохо кончиться. Он быстро поставил на место баночку, которую до этого уже чуть было не открыл, и даже спрятал руки за спину и отступил на шаг.

— Вот, — Женя выдвинула ящик и достала баночку побольше и не нарядную. — Это вазелин. Он без запаха. Возьми.

— А… а ты?

— Я Алиске им цыпки снимаю. Ну, трещинки на коже. Он мягкий и без запаха. Бери-бери. Я ещё куплю.

— Он… где продаётся?

— В аптеке.

Эркин осторожно взял тяжёлую баночку из толстого стекла, но тут же поставил её обратно.

— Нет, пусть стоит здесь. А то… ну я же не могу это купить, для цветных нет аптеки.

— Хорошо, — кивнула Женя. — А когда кончится, я куплю. А сейчас возьми, ты ведь хотел руки смазать, так?

Он кивнул.

— Ну вот. А потом поставишь сюда. И всё. Бери-бери, — она взяла баночку и сунула ему в руки. — Устроил проблему, где её нет.

Он наклонился, поцеловал её в щеку и быстро, так что она не успела ответить, ушёл.

В кладовке он разделся, лёг и отвинтил крышку. Понюхал. Запах все-таки был. Очень слабый и не слишком приятный. И на ощупь вазелин не походил на памятные по Паласу кремы. Надо с ним аккуратнее. Он чуть-чуть промазал тыльную сторону кистей и долго тёр их ладонями, пока не исчезло ощущение жира на пальцах. Потом завинтил крышку и пошёл в комнату.

Женя спала. Ему удалось пройти до комода и обратно, ни на что не наткнувшись и не задев. А когда лёг, снова понюхал ладони. Вот оно! Это врачебный запах! Что же делать? Провёл тыльной стороной ладони по губам. Вроде стало помягче, но… но запах этот. А если заметит кто, как он объяснит, что это у него… Он со злостью стукнул кулаком по подушке. Ведь как получается погано, что как ни вертись, на что-нибудь да налетишь. А очистишь ладони — это бы он смог — то как работать. Ведь кровавые пузыри натрёшь сразу. По скотной помнит, как мучился, пока кожа не загрубела. Что же делать?

Над Джексонвиллем прогремели весенние грозы, и уже летняя жара обрушилась на город. Женя не знала, что делать со шторами. Они так плотно закрывали окна, что делали духоту невыносимой. А снять их — так со двора всё видно. Тем более что она всё-таки купила лампу. Значит, Эркину нельзя будет ужинать с ними. Он вообще старается не заходить в комнату, когда светло. А тут ещё и это…

Женя вернулась рано и застала дома Эркина. Вернее, он пришёл сразу за ней. Так рано он ещё не возвращался. А в ответ на её безмолвный вопрос глухо сказал.

— Я ждал тебя. Я же без тебя не могу войти.

— Что случилось?

Он сидел, как всегда, у плиты и ответил ей, не оборачиваясь.

— Облава была.

— Как облава?

Женя села на табуретку посреди кухни, даже у Алисы, вертевшейся здесь же, испуганно округлились глаза, так странно звучал его голос.

— Полиция. Окружила нас. На рынке, с утра. И пошло. Обыскали. Кто без документов — забрали, кто трепыхался — побили. Женя, я теперь справку свою носить буду с собой. Ты мне её дай, ладно?

— Конечно, но… но что это такое?

— Не знаю, Женя. Это не свора. Свора только белыми занимается. Андрей говорит: крутую кашу варят.

— Постой, а как же ты? Ты же без справки был?

— Сбежал. Кто успел из кольца выскочить, тот и успел. Мы в Цветном отсиделись. Туда они не пошли.

Он замолчал, угрюмо ворочая поленья. Женя с силой растёрла лицо ладонями и встала. Надо успокоить Алису. И его тоже… Всё, значит, то же самое. Но сначала справка.

Она пошла в комнату и достала его справку из пакета со всеми документами, который держала в ящике комода. Узкую затёртую полоску бумаги с текстом на двух языках. Что дана военной администрацией бывшему рабу NNR 96375 по имени Эркин Мороз в том, что он прошёл регистрацию и медицинский осмотр на фильтрационном пункте N15 и в спецобработке не нуждается. Женя ещё раз перечитала этот текст, будто это было так важно, и пошла на кухню.

— Вот, держи. Но она же затрётся совсем, если ты её каждый день носить будешь.

— Мне показали, как в целлофан запаять, чтоб не трепалась.

Он по-прежнему упрямо смотрел в огонь, а Алиса растерянно топталась рядом со своей мисс Рози.

— Алиса, иди погуляй, пока я приготовлю, — попросила Женя.

— Ага, — согласилась Алиса и пошла к двери.

Уже дотянувшись до ручки и открывая дверь, она обернулась.

— Эрик, я про тебя никому-никому ничего не скажу.

Эркин быстро обернулся к ней, с трудом удержав равновесие, посмотрел на серьёзное лицо Алисы и улыбнулся.

— Спасибо.

Алиса просияла ответной щербатой улыбкой и убежала. Женя перевела дыхание: кажется, отошёл, отпустило его.

Он быстро встал, взял у Жени справку, вытащил из кармана кусок целлофана.

— Я быстро. Сейчас всё сделаю.

Женя только кивнула. Сидела и смотрела, как он калит на плите большой гвоздь, бережно оборачивает справку и ловко очерчивает её раскалённым гвоздем.

— Ну вот, — Эркин улыбнулся и бросил гвоздь на железный лист у плиты, облизал обожжённые пальцы. — Сейчас остынет. Уберу.

Женя взяла посмотреть, как получилось. Бумажка плотно зажата между слоями целлофана, текст читается хорошо, все печати и подписи видны. А где потёрлось, так уж ничего не поделаешь.