Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна - Страница 78

Но военный в непривычной — русской? — форме успевает раньше, как, скажи, из-под земли выскочил, и полицейский, убедившись в своей ненужности, уходит.

— Молодцы парни, — военный сдвигает фуражку на затылок и переходит на английский. — Держите. По полсотни каждому.

Эркин стягивает рукавицы и нерешительно — такие они грязные — протягивает их офицеру.

— Вот, сэр…

— Оставьте себе, — машет тот рукой. — Ну, молодцы, ну выручили. Как раз успели. Вот, ещё вам, — и достаёт по пачке сигарет. — Попробуйте русских. И вот ещё, — бездонные у него карманы, что ли? — Паёк армейский. Поедите.

Рукавицы, пачка сигарет, блестящий брикет в фольге и радужная бумажка, а рук всего две. И Эркину ещё рубашку не забыть взять, а Андрею ящик. За этой суматохой, разбирая свалившееся на них богатство, они как-то не заметили, что платформу с баками прицепили к паровозу, а офицер куда-то ушёл. И полицейский уже снова идёт на них. Эркин щёлкает языком.

— Отваливаем, — соглашается Андрей. — Кидай всё ко мне. Потом разберёмся.

Найдя в одном из станционных закоулков кран, они с наслаждением умылись. У Андрея даже волосы были грязные. И пристроились тут же в тени от штабеля старых шпал.

Эркин спрятал кредитку в карман и подтолкнул ногой ящик.

— Давай пожрём, что ли.

— Давай. Уломались.

Андрей достал брикеты. Повертел свой.

— Попробуем армейского. Не ел такого?

Эркин мотнул головой, аккуратно надрывая фольгу по запечатанному краю. И как из-под земли появилась оборванная негритяночка с торчащими во все стороны косичками и ведром тёмно-бурой жидкости. И карапуз с ведром воды и связкой кружек.

— А вот кофе, парни, — запела девчонка, — кофе с устатку. Хорошее кофе.

Андрей нашарил деньги.

— Налей две.

Мальчишка ополоснул в своём ведре и подал девчонке две кружки. Та поставила ведро, вытащила из-за пояса черпак — кружку на палке — и, сосредоточенно надувая губы, налила и подала им кофе.

— Пейте на здоровье. В самый раз с устатку.

— Братишка? — Андрей кивком показал на мальчишку.

— Ага, — девчонка пересчитала деньги и ссыпала монетки в подвешенный на шее мешочек. — Кофе хорошее, мамка варит. Без обману.

Эркин отхлебнул горьковатой густой жидкости, покосился на Андрея и вытащил монетку.

— Себе налейте.

— Спасибочки вам, — обрадовалась девчонка, пряча монетку. — Мы уж и так как-нибудь.

Они терпеливо дождались, пока Эркин с Андреем пообедают, получили назад кружки и исчезли, как и появились. Вскоре из-за шпал донеслось.

— А вот кофе, парни. С устатку кофе!

— Тоже, крутятся, — вздохнул Андрей, комкая фольгу и отправляя комок куда-то в угол. — Ну, попробуем русских?

— Бери обе, — мотнул головой Эркин, складывая и пряча в карман обёртку. — Я не курю. И менять не буду.

— Идёт. А ты запасливый, вижу.

— Пригодится завернуть что. Прикрой меня, я деньги посчитаю.

Андрей сдвинулся так, чтобы между ним и шпалами образовалась щель, и закурил, настороженно поглядывая по сторонам. Эркин забился в эту щель, достал деньги. Полсотни, ещё три кредитки, ещё две, ещё… он сбивался несколько раз, но выходило где-то под семьдесят. Остальное имперскими. Должно хватить.

Андрей курил и слушал, как шепчет, пересчитывая деньги, Эркин. Сумма не малая, могут и польститься.

— Ну, как русские? — Эркин выбрался из щели и сел рядом.

Андрей покосился на его довольное лицо и ухмыльнулся.

— Нормально. Хватает?

— Вроде да. Давай сейчас и сходим.

— Не терпится? Ну, давай.

До выхода со станции они несколько раз натыкались на полицейских, но те не цеплялись, только внимательно оглядывали.

Как и уговаривались, Андрей остался шагах в десяти для страховки, и к торговцу Эркин подошёл один. Встал опять сбоку, потоптался. Белый быстро посмотрел на него и, не глядя, бросил.

— Обойди и там зайди.

Торговый ряд тянулся вдоль живой давно не стриженой изгороди. С той стороны кустов кое-где стояли какие-то будки. Одна такая как раз за спиной белого. Значит, туда. Ну что ж, Андрей подстрахует. Эркин прошёл вдоль ряда до конца, изредка поглядывая на разложенные товары, будто отыскивая что-то, свернул и уже с той стороны подошёл к замеченной будке. Андрей держался сначала сзади, но, когда Эркин взялся за дверь, встал рядом.

— Давай вместе.

Эркин кивнул.

В будке лежали навалом мешки и коробки и сидел у стены на корточках немолодой — в волосах седина проблёскивает — негр. Увидев вошедших, он угрожающе заворчал и привстал, но тут из-за штабеля коробок появился белый. Крыша была разломана, и света хватало. Негр сел на своё место, а белый ещё раз оглядел Эркина и развязал один из мешков. Вытащил оттуда связанные за шнурки две пары кроссовок.

— Меряй. Быстро, пока не видят.

Эркин огляделся, увидел у входа перевёрнутый ящик и перед ним лист картона. Быстро сел, снял сапоги. Белый кинул на картон кроссовки и посмотрел на его портянки.

— Погоди.

Порылся в одном из ящиков и кинул на колени Эркину носки.

— На портянки не меряют, чурбан.

Эркин быстро смотал портянки, натянул носки. Помедлил. А если не подойдут? Цветному мерить — мереное покупать. После него ведь никто не возьмёт.

— Я сказал, меряй.

Эркин осторожно обулся.

— Встань, потопчись. Только на пол не сходи.

Белый раскачивал за шнурки вторую, бело-красную пару, а Эркину дал тёмные, чёрные с коричневым.

Эркин неуверенно потоптался. Мешали шнурки — он их так и не развязал — и странное ощущение нереальности происходящего. Как во сне.

— Белые наряднее, — подал голос Андрей.

Торговец окинул его презрительным взглядом.

— Дурак, они приметные.

Андрей густо покраснел: мог ведь и сам догадаться.

— Ну, не жмут?

Эркин помотал головой.

— Берёшь?

— Да, сэр, — вырвалось у Эркина.

— Бери, — кивнул белый. — Сейчас только переобуйся, не выходи в них.

Эркин кивнул, переобулся и, не выпуская кроссовок, протянул деньги. Белый кинул вторую пару в мешок, взял у Эркина пачку имперских, пересчитал, постоял, закатив глаза куда-то вверх.

— Так, пойдёт за… — он кинул взгляд на кредитки в руке у Эркина, — ладно, считаю за сорок, давай эту, — он вытянул полусотенную, ещё две бумажки, — это десять, и ещё пятёрка за носки, сейчас вторую пару дам. В расчёте?

— Да, сэр.

Белый спрятал деньги куда-то за пазуху, дал Эркину вторую пару носков и вытащил лист мятой бумаги.

— Заверни всё.

Поглядел, как Эркин заворачивает кроссовки и засовывает носки в карман.

— Носи на здоровье, парень.

— Спасибо, сэр.

— И язык на привязь возьми. Нам запрещено вам продавать. Подожгут.

Эркин замер и медленно поднял на белого взгляд. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, потом Эркин посмотрел на Андрея. Тот уже всё понял и открыл свой ящик. Эркин заложил туда свёрток, закрыл крышку. Белый посмотрел на Андрея, дёрнул углом рта в улыбке.

— Надумаешь тоже, подходи.

Андрей кивнул.

— До свиданья, сэр.

— До свиданья.

— Валите, парни. Не видел я вас.

Снаружи они огляделись и быстро перебежали к чёрному обугленному остову какого-то здания. Раньше это было что-то вроде особняка в саду. Убедившись, что от будок их не видно, Эркин забрал свой свёрток.

— Переобуешься?

— А сапоги тащить? — Эркин махнул рукой. — Так, посмотрю только.

— Давай.

Эркин опустился на колени и развернул бумагу. Так осторожно, будто ждал, что в последнюю минуту это окажется обманом. Но кроссовки были на месте. Андрей присел рядом на корточки, осторожно взял одну, повертел.

— Совсем новые. Магазин он, что ли, грабанул?

— Мне это… по фигу, где он их взял, — Эркин гладил коричневую замшу. — Я думаю, что врать буду, если спросят. Не подставлять же его.

— Скажешь, за работу.

— Новенькие за работу? Они же сотню стоят. Это ж сколько ломаться надо, а я у всех на глазах.

— Два дня походишь, новыми не будут. И сойдёт.