Джунгли страсти - Коротнян Екатерина Анатольевна - Страница 64

Глава 24

Лолли проснулась, чувствуя на губах вкус поцелуев Сэма, и вздохнула. Ей хотелось открыть глаза и увидеть его, но в то же время она желала досмотреть свой сон. А сон был действительно чудесный. Ей снился муж, который произносил шепотом «еще» возле ее губ, и целая ватага ребятишек, смеющихся ребятишек с черными как смоль волосами, совсем как у Сэма, и светло-голубыми глазами, как у всех представителей семейства Калхун.

Она зашевелилась под одеялом, чувствуя боль во всем теле. Но это была новая боль, чудесная боль, которая доказывала, что прошлая ночь ей не приснилась. Они пережили то, о чем она даже не подозревала, и ей хотелось, чтобы это чудо длилось до конца ее дней.

Поразительно, сколько перемен произошло за какие-то несколько недель. Лолли никогда бы не подумала, что ее мнение о Сэме может так измениться. Грубость, резкость, тяга к риску, которые поначалу ей очень не понравились в Сэме, теперь интриговали ее и даже притягивали. В его грубости она увидела силу. А то, что поначалу приняла за резкость, в действительности оказалось правдивостью. Что же касается тяги к риску, то Сэм Форестер проявил себя как человек, обладающий истинной доблестью.

В какой-то момент, незаметно для самой себя, она полюбила Сэма. И сейчас ей хотелось увидеть его, хотелось, чтобы он обнял ее и поцеловал, как минувшей ночью, потому что когда Сэм целовал ее, Лолли казалось, будто внутри ее всходило солнце.

Вздохнув, она открыла глаза. Сэма рядом не оказалось. Она повернулась и увидела, что он сидит у входа в пещеру, прижавшись спиной к каменной стене и подтянув колени к груди. Точно в такой позе он сидел, когда они были пленниками в лагере Луны. Сэм смотрел на дождь, а потом будто почувствовал ее присутствие и обернулся.

– Доброе утро. – Лолли улыбнулась и, завернувшись в одеяло, зашлепала к нему босиком.

Приблизившись, она ждала, что он скажет что-нибудь. Сэм молчал. У нее на душе заскребли кошки. Сделав еще шаг, она присела на корточки, подоткнув одеяло под мышки. Сэм по-прежнему молчал. Поэтому она дотронулась до его руки и медленно провела пальцами вверх до плеча.

Он обратил взгляд на ее руку и смотрел очень долго. Наконец прикрыл ее пальцы своей ладонью, и Лолли почувствовала себя лучше. Секунды на две. Она поняла, что это вовсе не ласка, какой было так много вчера ночью. Он прикоснулся к ней только для того, чтобы остановить ее руку.

– Перестань, – произнес он без намека на нежность – это был холодно отданный приказ.

– Сэм, я думала, мы...

Он пронзил ее строгим взглядом.

– Я хочу сказать, что ты и я... Почему ты ведешь себя так?

– Как – так?

– Как будто прошлой ночи вовсе не было.

– А в чем дело?

Она уставилась на него, онемев от удивления.

– Ты небось размечталась о кольцах и розах? Прости, Лоллипоп, но это не для меня.

Сказал как отрезал. Лолли вдруг почувствовала в груди резкую боль, словно внутри у нее что-то оборвалось.

– Перестань витать в облаках. Это было просто влечение тел, чего, возможно, и не случилось бы, если бы не обстоятельства. Мы застряли надолго в этой пещере...

Солнце для Лолли померкло. Она попыталась дышать – ей не хватало воздуха. В душе словно поднялась буря, и Лолли почувствовала себя совершенно беспомощной. Она любила Сэма, а вот он ее – нет.

– Вот как... – прошептала она, отступая назад, потому что находиться близко к нему стало нестерпимо.

Стыд захлестнул ее, унизительный стыд. Лолли отвернулась с плачем, и это были молчаливые слезы опустошения. Она никогда раньше молча не плакала, но ведь она и не теряла раньше сердца, а теперь это произошло, и по вине мужчины, которому она была безразлична. Да и разве могло быть иначе? У Сэма Форестера вообще не было сердца.

Солнце выглянуло из-за туч ровно на столько, чтобы Лолли приняла решение. Дождь прекратился несколько часов назад, а теперь светило солнце, и Лолли не собиралась терпеть Сэма больше, чем заставляла необходимость. Они провели бесконечно долгие часы молча, загнанные в эту пещеру дождем. Тишину нарушали лишь редкие замечания Медузы или шум, с каким она поедала арахис.

Постепенно боль в душе Лолли переросла в гнев. Она была сердита не на шутку, но вовсе не потому, что Сэм не любил ее, хотя сознавать это по-прежнему было очень больно, а потому, что он обошелся с ней без уважения к ее чувствам, совсем как братья и отец. И какой-то чертенок внутри Лолли подталкивал ее нанести ответный удар. Она никак не могла справиться с желанием отомстить.

Настало время пойти в атаку.

Лолли знала, как птица действует на Сэма, поэтому немного погодя они с Медузой исполнили весь свой репертуар. Каждый раз, когда птица подхватывала песню, Лолли угощала ее орехом и с удовольствием наблюдала, как Сэм морщится от громкого хруста. Целых полчаса раздавалось:

«Хрясь! Хрум, хрум, хрум!» Наконец Сэм не выдержал, поднялся, подергивая щекой, и буркнул что-то насчет дров: мол, нужно пойти собрать их, пока дождь ненадолго прекратился. Потом он ушел.

Лолли намеревалась поступить точно так же, только обратно она не вернется. Как он говорил? Наплюй на весь свет? Что ж, она так и сделает, только плюнет на него. Если она ему не нужна – отлично. После того как он ее обидел, воспользовался ею, она считала, что Сэм Форестер не стоит даже ее плевка.

Лолли взяла узелок с вещичками и подошла к Медузе:

– Иди ко мне. Мы отправляемся на небольшую прогулку.

Птица перелетела на ее плечо, уселась и начала насвистывать «Дикси». Лолли подошла к входу пещеры и постояла немного, осматриваясь. Когда Сэм нашел пещеру, взбираться к ней пришлось по крутому склону, но теперь, после ливня, казалось, что склон стал еще круче.

– Плюнь на все на свете, Лолли, – велела она себе, потом расправила плечи, сунула Медузе очередной орех и, осторожно ступая, направилась к дереву, одиноко стоявшему справа от входа.

Сэм, нагрузившись дровами, взбирался по холму. Он принял решение, что оказалось гораздо легче сделать без аккомпанемента несносной птицы. Он поговорит с Лолли, объяснит, что у них нет будущего. Это будет честно. Сэм решил, что такой разговор он выдержит. А вот чего он не мог вынести, это взгляд, полный стыда и боли, который она от гордости прятала. Каким-то неведомым образом Лолли подобралась к его сердцу. Каким-то неведомым образом эта маленькая южанка чертовски крепко зацепила его на крючок, а он всегда считал, что с ним этого никогда не случится.

Сэм убеждал себя, что они очень разные. У Лолли были семья, положение в обществе, состояние. У него же – только деньги. Сбережений за последние десять лет хватило бы на жизнь, если бы он пожелал бросить работу. Но ему никогда не приходило в голову оставить свое занятие. Он всегда полагал, что любая другая жизнь будет скучна. Конечно, он ничего другого и не знал, кроме сражений: сначала сражался ради того, чтобы выбраться из трущоб, а потом ради выгоды и жажды риска.

Жизнь Лолли была совсем другая. Ей вообще не приходилось сражаться. Все ей доставалось даром только благодаря имени, происхождению. Такой расклад он не мог ни понять, ни уважать. Более того, он до сих пор не понимал, чем таким особенным Лолли сумела его привлечь. Но ей это удалось, и, что бы это ни было, оно затронуло те струны, о которых он не подозревал.

Со временем ей станет легче, а как только она вернется домой и окажется в своей среде, скоро забудет его. А вот он, наверное, никогда не забудет ее лицо и то, как радость на нем сменилась смятением, а потом опустошенностью. Нет, чем скорее он положит всему конец, тем будет лучше для них обоих. Хотя, конечно, он сделает этот шаг наперекор своим желаниям.

На самом деле ему хотелось делать то же самое, что прошлой ночью – обнять ее, поцеловать, потеряться в ней и забыть обо всем на свете, кроме нее самой. Но поступить так было бы чистым безумием, все равно что продолжать идти не в ту сторону, когда понял, что сбился с пути. В одном Сэм был уверен: он потерял частицу самого себя.