Джунгли страсти - Коротнян Екатерина Анатольевна - Страница 41

– Чего тебе надо?

Она расправила плечи и вздернула подбородок.

– Господи, что еще?

– Я бы хотела чем-то заняться.

– Послушай, я уже тебе говорил. Это военный лагерь. Мы обучаем солдат сражаться за свою жизнь и свободу. Здесь тебе не какой-нибудь светский клуб.

– Где мистер Бонифасио? Он тут главный. Думаю, он даст мне дело.

– Андрес в Кесоне, встречается с Агинальдо. Вернется не скоро. – Сэм скрестил руки на груди и добавил: – Так что придется тебе помыкаться со мной.

Она с шумом выдохнула, как паровоз, и посмотрела по сторонам. Он видел, что она пытается думать, ему даже показалось, что еще секунда – и у нее из ушей повалит дым.

Лолли взглянула ему в лицо.

– Я просто прошу поручить мне какое-нибудь дело. Неужели я не могу принести хоть какую-то пользу? Пожалуйста, Сэм.

– А где чертова птица? Я слышал, она не дает тебе скучать.

– Джим сегодня забрал ее с собой.

– Должно быть, это было интересно. Джим в последнее время жалуется, что перестал видеть Медузу. Насколько я понял, она к тебе прикипела.

– Она не хотела идти с ним, но я ее уговорила.

– Уверен, Джим был просто счастлив. – Эта женщина умудрилась приманить к себе противную птицу Джима, что вовсе не огорчало Сэма. Он мог преспокойно обойтись без неумолкающей трещотки. И если птица как-то занимала эту особу, то его это вполне устраивало. Но теперь она снова заскучала. Наверное, стоило поручить ей что-нибудь, лишь бы она отстала. – Что ты умеешь делать?

Лолли немного растерялась, но энтузиазм ее не пропал.

– А что нужно делать? – спросила она.

«Мне нужно, чтобы ты ушла», – подумал он, рассеянно стряхивая со штанов пыль и пытаясь найти какое-нибудь решение. Внезапно Сэм замер и уставился на свои пропыленные штаны. Потом он заулыбался, придумав отличный выход из положения.

– Прачечная.

– Прачечная? – Энтузиазма у нее поубавилось.

– Иди за мной.

Сэм прошагал мимо нее и вскоре услышал за собой громкий топот. Он пересек весь лагерь, миновав десять деревянных бунгало, служивших бараками. Завернув за угол последней постройки, он прошел вдоль ряда бочек и обогнул неглубокую яму. Тяжелые бутсы затопотали быстрее, и Сэм вдруг почувствовал, что Лолли дернула его за рукав:

– Сэм.

Он остановился.

– Ну?

– Что это? – Она указала на грязную яму, обложенную мешками с песком.

– Арена. – Он повернулся, чтобы идти, но она так и повисла на его руке.

– Что-что?

– Партизаны приходят сюда в свободное время. На петушиные бои.

– Петушиные бои?

– Да, в яму запускают двух бойцовых птиц, те дерутся, а зрители делают ставки, какая из них победит.

– О Господи...

– На островах повсюду распространена азартная игра. Это их способ отдыхать.

Лолли выглядела так, словно только что повстречалась с самим дьяволом.

– А как же птицы?

– С ними обращаются как с породистыми медалистами. Покупают и продают по ценам, зависящим от их силы и количества побед. У большинства птиц жизнь лучше, чем у детей трущоб, так как филиппинцы относятся к своему спорту серьезно.

– А что происходит с птицами? Разве они не получают раны?

– Сильнейшие бойцы выживают. Прочие... – Сэм пожал плечами.

– Верховая езда – это спорт, скачки – это спорт, теннис и крокет – это спорт, даже любимое развлечение янки – бейсбол – это тоже спорт. А вот выпустить двух беспомощных птичек на арену, чтобы те дрались, – это не спорт!

– Скажи это партизанам. Теперь пошли. У меня есть еще дела.

Он пошел дальше мимо корзин с боеприпасами и завернул за угол. Лолли громко охнула – пришлось останавливаться и возвращаться. Она стояла на прежнем месте и смотрела за корзины. Он проследил за ее взглядом. Лолли уставилась на восемь деревянных, грубо сколоченных клетей, стоявших в ряд вдоль площадки для выгула, в каждой клети сидело по бойцовому петуху.

– О, бедные птички! Мне так их жаль. – Голос ее срывался.

А Сэм чертовски жалел, что сглупил и повел ее этим путем. Он схватил ее за руку.

– Так ты хочешь заняться делом или нет?

Лолли кивнула, но продолжала смотреть на клети, словно они были заполнены больными младенцами.

– Пошли. – Сэм потянул ее за собой, решив поручить ей одно дело, чтобы она была занята и не лезла к нему.

Бедные птички. Лолли вздохнула и помешала в огромном черном котле, в котором кипела одежда. Она то и дело поглядывала на бараки, не в силах забыть о клетках с птицами. За последние несколько дней она почувствовала особую любовь к птицам. Медуза стала ее постоянной спутницей с тех пор, как впервые опустилась на голову. Спала птичка на грубом деревянном насесте, который ей вырезал Гомес, а когда Лолли пересекала лагерь, направляясь на кухню, Медуза часто сидела у нее на голове. Партизаны были с ней приветливы, улыбались и приносили ей всякие пустяки – орехи для птицы, питьевую воду, спелые плоды папайи и манго. Все было прекрасно, пока она не увидела тех птиц и не поняла, что означали громкие крики, раздававшиеся вдалеке прошлой ночью.

Лолли вытерла рукой вспотевший лоб, рука ныла от беспрерывного помешивания. Девушка с тоской посмотрела на остальные пять кипящих котлов. Пытаясь забыть о птицах, она постаралась сконцентрировать внимание на том, что делает – мешает что-то в кипящих котлах, словно какая-нибудь ведьма. Лолли сменила орудие труда: вместо лопатки взяла длинную деревянную штуковину, которую Сэм назвал куколкой. Выглядела эта мешалка для белья, как маленькая табуретка, но без сиденья, зато с длинной деревянной палкой, совсем как у швабры. Наверху палка была с двумя деревянными ручками, которые Лолли должна была держать, а потом поворачивать. При этом деревянные ножки перемешивали одежду, оттирая грязь.

Лолли вцепилась в куколку. Какое глупое название! Она снова провела рукой по лбу, отирая пот и убирая влажные прядки волос. Куколка – это то, что наряжается в красивые платьица, а затем кладется на кровать. Игрушка, забава. Лолли перешла к следующему котлу и помешала в нем. Нет, это никакая не игра. Это тяжелая работа. Лолли устала, вздохнула, потом посмотрела на бараки и в сотый раз представила себе бедных маленьких петушков. Их тоже используют для игр. Жестоких игр.

Ее чрезвычайно злило, что такое жестокое действо они называют спортом. От одной только мысли об этом она содрогалась. Хотя, разумеется, это мужской спорт, а мужчины всегда диктуют, что приемлемо обществу. Но Лолли не считала петушиные бои приемлемым спортом, как, наверное, любая другая женщина. Ей они казались дикими и несправедливыми, поэтому нужно было что-то предпринять.

Лолли нерешительно покусала губку. Неужели она осмелится? Но стоило ей вспомнить, что вечером в яму посадят двух петушков, и она сразу поняла: осмелится. Вокруг никого не видно, все были заняты какими-то делами.

Сэм не сказал, сколько времени кипятить одежду. Все вещи очень грязные, поэтому чем дольше их кипятить, тем чище они будут. Вроде бы логично. Да, вполне логично.

Лолли повесила лопатку и куколку на крючки, прибитые к стене бунгало, и проверила, нет ли кого поблизости. Никто так и не появился. Сам Бог ей помогает, решила она.

Воодушевленная такой поддержкой, она выглянула из-за угла бунгало и осмотрела широкую грязную площадь в центре лагеря. Несколько солдат суетились, передвигая корзины с боеприпасами, как ей показалось. Дождавшись, когда они повернулись к ней спиной, Лолли поспешно перебежала плац, изо всех сил стараясь не шуметь. Если бы Сэм увидел ее, он бы сразу догадался, куда она направляется. У этого человека был сверхъестественный дар появляться тогда, когда она меньше всего ожидала увидеть его.

Добежав до первого барака, Лолли прижалась спиной к деревянной стене, чтобы ее никто не заметил, а затем осторожно выглянула из-за угла. Партизаны по-прежнему занимались своими делами – кто разговаривал и смеялся, кто работал. Лолли молча воздала благодарственную молитву.