Пятый - Шефер Джек - Страница 7

И вот рассказ о Джонни Йегере и человеке по имени Миллс, о четверке других, и о пятом завершен — закончен. Но импульс, разбуженный этим всплеском, это самостоятельное событие, взятое за исходный пункт, не окончено. Оно продолжается, все еще расходясь вширь. Оно живет во мне, в моем уме, в виде загадки. Я среагировал на него, я вмешался, я подсказал Кэлу Кинни мысль, которая привела его к концу. Я знаю так же верно, как если бы был там, что примерно через месяц после моего отъезда клочок бумаги или картона или, быть может, доска была прикопана или прикреплена как-нибудь к старому тополю; Кэл Кинни задул свою лампу, оторвался от книги, вышел и сел у порога старой лоскутной хижины. И я знаю так же верно, как если б он сам рассказал мне, что, глядя на это дерево в лунном свете, он старческим своим умом разрешил проблему, которую для себя создал. Какими бы ни были мои побуждения, результат, насколько я теперь понимаю, был так же фатален, как и результат его ошибки — слов о том, что Джонни Йегер спит на крыше конюшни.

Жил-был старик — один и все же не один, на старой заброшенной станции дилижансов, в глубине засушливых одержимо-прекрасных пустошей этого юго-запада, где время почти осязаемая мера всех вещей, а прошлое — часть настоящего, а жизнь пробивает себе дорогу сквозь пыль тысячелетий. Да, он был безумен — если вам видится какой-нибудь смысл в этом слове. Но он был неповторимым, независимым индивидом, натурой, завершенной в себе, целостным существом, атомом человеческим, с собственной целью, смыслом, который придавал направленность его бытию. И менялось ли что-либо в основе его равновесия, заметно для его бытия, оттого что смысл этот, эта цель показалась бы смешной, призрачной, маревом большинству других людей? Но я вмешался. Из-за этого вмешательства он лишился этой цели, этого смысла. Он сделался просто еще одним из тех бессмысленных, дрейфующих по течению старых болтунов, которых едва переносят, и чей окончательный уход все вокруг воспринимают с тайным облегчением. Было ли мое вмешательство такой же ошибкой? Или же мне следовало предвидеть возможный результат, вместо простого отклика, в согласии с — «мне думалось, будто мне казалось», — эмоциональным расположением индивидуальной частицы, носящей мое имя? Применима ли к моему вмешательству древняя проблема добра и зла, праведности и злодейства? Не знаю, не могу сказать в точности. Но я знаю лишь, что импульс, разбуженный давным-давно Джонни Йегером и человеком по имени Миллс, все еще жив, переданный мне, и окрашивает, пусть всего лишь на малую долю, мое отношение и мою связь со всеми прочими атомами всего окружающего меня человечества.

И он все еще распространяется вширь. Если вы проделали вместе со мной весь путь до этого места, он, пусть всего лишь в виде еще одной краткой загадки, краткого размышления, перешел уже к вам.