Техасский рейнджер. Клан Аризоны - Грэй Зейн - Страница 8

— Эта тропа немного подальше делится на несколько ответвлений, и каждое ведет к надежному убежищу, где ты найдешь людей… может, даже похожих на тебя… но больше таких, как я… и целые шайки воров, конокрадов и прочих бандитов. У них там легкая жизнь. Только думаю, ты едва ли найдешь ее легкой. Тебе никогда не стать таким, как они. Ты будешь среди них одиноким волком. Я это сразу понял. Что ж, если человек в состоянии вынести одиночество, и если он умеет ловко обращаться с револьвером, то кто знает, может, жизнь одинокого волка для него лучший выход. Я, к примеру, не знаю. Но люди там очень подозрительны к тем, кто приходит к ним один. Дай им только шанс, и они тут же прикончат тебя…

Несколько раз Стивене просил воды. Он позабыл — или больше уже не хотел — про виски. Голос его заметно ослабевал.

— Отдохни, — уговаривал его Дьюан. — Разговоры отнимают у тебя силы.

— Ну уж нет, я не умолкну, пока… пока не помру, — с лукавой хитринкой отвечал тот. — Видишь ли, приятель, ты сможешь сыграть на том, что я тебе скажу. Это будет полезно. Прямо отсюда нам сразу… тебе сразу начнут попадаться навстречу люди. И ни одного честного среди них ты не найдешь. Но все равно, одни будут получше, другие похуже. Я прожил на реке двенадцать лет. Там орудуют, в основном, три крупные банды. Кинг Фишер — ты, наверное, знаешь его, потому что он половину своей жизни проводит среди порядочных людей. Кинг отличный парень. С ним стоит связаться, — с ним и с его бандой. Потом есть Чизельдайн, он обосновался в ущелье Рим Рок, немного выше по реке. Он вожак всех людей вне закона. Я ни разу не видел его, хоть и останавливался однажды в его лагере. За последние годы он здорово разбогател и ловко скрывается где-то в тени. Но вот Блэнд… я знал Блэнда много лет. И ничего от него мне было не нужно. У Блэнда самая крупная банда. Ты никогда не спутаешь его берлогу, если доведется когда-нибудь проезжать мимо. Я бы сказал, что лагерь Блэнда — это настоящий город. Конечно, там и игра, и стрельба постоянно, — а как же иначе? Блэнд самолично убил человек двадцать, и это не считая мексиканцев!

Стивене немного передохнул и выпил глоток воды.

— Не думаю, чтобы ты сошелся с Блэндом, — заключил он. — Ты слишком видный и красивый малый, чтобы понравиться вожаку. Потому что он держит женщин у себя в лагере. И еще он будет ревновать тебя за то, что ты так ловко управляешься с револьвером. Конечно, он будет с тобой осторожен. Блэнд не дурак, и очень дорожит своей шкурой. Думаю, что любая другая банда будет лучше для тебя, если ты не собираешься жить в одиночку…

Вероятно, последний вывод исчерпал весь запас информации и советов, которыми Стивене желал поделиться. Он погрузился в молчание и долго лежал с закрытыми глазами. Между тем солнце поднималось все выше, согревая землю; легкий ветерок шевелил листвой мескитовых кустов; птицы слетались к ручью, чтобы искупаться на мелководье. Дьюан дремал, удобно сидя у небольшого костра. Вскоре, однако, какой-то посторонний шум заставил его пробудиться. Стивене снова заговорил, но тон его теперь совершенно изменился.

— Его зовут… Браун, — бормотал он. — Мы повздорили… из-за лошади, которую я увел у него… в Хантсвилле. Он первый украл ее. Браун один из тех подлых трусов, что пакостят исподтишка. Воруют, а строят из себя честных. Послушай, Бак, может, тебе доведется когда-нибудь… встретить Брауна… Ведь мы с тобой… товарищи…

— Я не забуду, если когда-нибудь встречу его, — сказал Бак.

Его слова, казалось, принесли удовлетворение умирающему. Он попытался приподнять голову, но силы уже оставили его. Какая-то необычная тень начала постепенно наползать на его загорелое обветренное лицо.

— Ноги мои почему-то стали чертовски тяжелыми… Ты уверен… что снял с них сапоги?

Дьюан поднял сапоги, но едва ли Стивене уже мог видеть их. Он снова закрыл глаза и бормотал что-то неразборчивое. Потом он уснул. Дьюан знал, что это был его последний сон. Перед закатом Стивене проснулся, и взгляд его, казалось, немного прояснился. Дьюан сходил за водой, ожидая, что умирающий захочет напиться. Но когда он вернулся, Стивене больше уже ничего не хотел. Все в нем как-то необычно посветлело, и Дьюан внезапно понял, что это означает.

— Товарищ, ты… не оставил меня… — прошептал умирающий.

Дьюан различил довольную нотку в его голосе, проследил едва заметное выражение удивления на его загорелом лице. В эти минуты Стивене походил на малого ребенка. Для Дьюана они были печальными, тягостными, наполненными великим сокровенным таинством, постичь которое он не мог.

Дьюан похоронил своего попутчика в небольшой зеленой долине-арройо, соорудив надгробие из кучи камней, чтобы отметить его могилу. Покончив с этим, он оседлал гнедого, повесив на луку седла оружие его бывшего хозяина, сел верхом на своего коня и отправился дальше в медленно надвигающихся сумерках.

Глава 4

Спустя два дня, где-то перед полуднем, Дьюан со своими двумя лошадьми завершил последний подъем по исключительно трудной дороге, которая вывела его на вершину плоскогорья Рим Рок, раскрыв перед ним великолепную панораму с прелестной зеленой долиной внизу у подножья, желтой медлительной Рио-Гранде, лениво поблескивающей на солнце, и огромной, дикой, скалистой мексиканской пустыней, протянувшейся далеко к югу.

За всю дорогу Дьюан не встретил ни одной живой души. Из многочисленных троп, что попадались ему по пути, он выбрал ту, которая показалась ему наиболее привлекательной. Куда она его привела, он не имел ни малейшего понятия, кроме того, что здесь была река, а скрытая между скал долина служила, по всей вероятности, приютом какому-нибудь знаменитому преступнику.

Не удивительно, что беглецы от закона чувствовали себя в безопасности в таком диком убежище! Дьюан провел два последних дня, карабкаясь по самой труднопроходимой дороге, которую ему когда-либо приходилось видеть. Однако, взглянув на спуск, он понял, что худшая часть путешествия еще впереди. По его расчетам до реки внизу было никак не меньше двух тысяч футов. Узкая клиновидная долина, поросшая свежей зеленой травой с разбросанными тут и там рощами тополей и осокорей, уютно расположившись между обрывистыми голыми склонами желтых скал, являла собой истинную отраду и успокоение для его усталых глаз. Полный нетерпеливого желания поскорее добраться до реки и найти подходящее место для отдыха, Дьюан начал спускаться вниз.

Тропа оказалась не из тех, что позволяют осуществить легкий и неторопливый спуск. Ему то и дело приходилось увертываться от камней, которые срывались из-под копыт идущих за ним лошадей. Но в конце концов он добрался до долины, вступив в нее у самой узкой части ее клина. В этом месте из-под скалы выбивался родник, чистой прозрачной струей стекая преимущественно в оросительные канавки. Лошади жадно припали к воде. Он тоже досыта напился, переполненный чувства благодарности, которое испытывают все путники, набредя в пустыне на живительный источник. Затем он сел в седло и поехал вдоль долины, размышляя о том, какой прием ожидает его здесь.

Долина была значительно больше, чем казалась при взгляде сверху. В изобилии снабженная водой, зеленая от травы и деревьев, обработанная, видимо, умелыми трудолюбивыми руками, она и впрямь явилась для Дьюана немалым сюрпризом. Повсюду в траве бродили лошади и коровы. Каждая отдельная куча осокорей и тополей окружала скромную хижину из необожженного кирпича. На глаза Дьюану попадались мексиканцы, трудившиеся в поле, и всадники, разъезжавшие туда и обратно во всех направлениях. Вскоре он проехал мимо дома, отличавшегося своими размерами от остальных, с аккуратным крыльцом у входа. Из двери дома выглянула женщина, молодая и привлекательная на его взгляд, и долго смотрела ему вслед. Больше никто, казалось, не заметил его.

Наконец тропа расширилась в дорогу, а та — в некое подобие площади, которую окружали несколько глинобитных хижин и деревянных построек, грубо сложенных из бревен. Проезжая мимо, он с любопытством озирался по сторонам, отмечая все, что попадалось ему на глаза: лошадей, собак, пару быков, мексиканок с детьми, праздношатающихся прохожих, — все они, казалось, изнывали от безделья. Его появление ни у кого не вызвало никакого интереса, пока он не подъехал к группе белых мужчин, лениво дремавших в тени бревенчатого барака. По всей видимости, здесь находилась лавка с салуном, и изнутри барака доносился сонный однообразный гул голосов.