Прекрасный секрет (ЛП) - Лорен Кристина - Страница 7

– Подозреваю, вы уже знаете ответ на этот вопрос.

Она отпила немного сока и тихо извинилась, после того как проглотила.

– Я знаю, что вы были его последним студентом, но думаю, мне было бы любопытно послушать из первых уст.

– Это было ужасно, – признался я. – Он много пил и более того – был просто отвратительным как человек. Но это было почти десять лет назад. Вы были еще ребенком. Откуда вы знаете об этом?

Она слегка поджала губы, и я почувствовал, как мою кожу омыло теплом.

Боже. Какая она красивая.

– Как один из ответов… – начала она с мягкой улыбкой. – О работе Мэгги Шеффилд я узнала, когда на втором курсе мы побывали в одном удивительном здании. И с тех пор я была просто одержима идеей учиться у нее, прежде чем она уволилась. Когда я расспросила Эмиля о ней, он заодно рассказал и о вашей старой кафедре, – пожимая плечами, она сказала: – Еще я слышала разные истории о Петерсоне.

Я наклонил голову, гадая, о чем же она слышала.

– Он запустил бутылкой в студента? – спросил она.

А-а. История века.

– Бросил, но это был не я. Худшее, чем он награждал меня – это пара нецензурных слов… ну или десяток.

Руби кивнула, явно с облегчением.

Она сказала, один из ответов.

– А какой другой ответ? – спросил я.

Некоторое время она смотрела в окно, прежде чем ответила:

– Я присоединилась к Р-К [Ричардсон-Корбетт – прим. переводчика] и узнала, что вы учились в Оксфорде, и, естественно, заинтересовалась, были ли вы в программе Мэгги. Оказалось, что нет, но… Так косвенным путем я немного о вас узнала.

Там, казалось, был какой-то дополнительный скрытый смысл в рассказанном ею сейчас, и на секунду я распознал то самое выражение знакомой теплоты, что промелькнуло моментом раньше. Но потом она повернулась, надев милую и ничего особо не показывающую улыбку.

– Вы удивитесь, как много всего можете узнать, просто будучи внимательным.

– Просветите меня.

Немного подвинувшись в своем кресле, она сказала:

– Вы ушли с вашей должности управления лондонским метро, чтобы возглавить градостроительный отдел. Учились в Кембридже и Оксфорде и были самым молодым руководителем в истории лондонского метро, – Руби смущенно улыбнулась. – Вы чуть не переехали в Нью-Йорк, чтобы работать в Управлении городского пассажирского транспорта, но отказались от этого места ради Р-К.

Приподнимая брови, я пробормотал:

– Впечатляет. Что еще вы знаете?

Она отвернулась, покраснев еще больше.

– Вы выросли в Лидсе. Были звездой футбольной команды в Кембридже.

Она узнала обо всем этом за прошлый вечер? Или же знала обо мне еще до этой поездки? И какой вариант я бы предпочел? Я подозревал, что знал, который из них сделает этот легкий трепет в моем животе еще интенсивнее.

– А еще?

Поколебавшись, она ответила:

– У вас Ford Fiesta, что я нахожу бесконечно милым, потому что, думаю, вы заработали больше денег, чем есть у королевы, но, поскольку вы известный сторонник общественного транспорта, никогда на нем не ездите. И хочу заметить. Я не представляю себе, как вы можете поместиться в Ford Fiesta. Еще вы недавно развелись.

Я тут же почувствовал, как моя челюсть сжалась, и ее исследовательский интерес перестал быть забавным.

– Я надеялся, что эта деталь не должна была обсуждаться на работе, так же как и быть доступной для быстрого онлайн-поиска.

– Простите, – поморщившись, сказала Руби, и казалось, она немного сжалась в своем кресле. – Я забыла, что не каждый вырос в семье двух психологов. Мало кто из нас хочет быть открытой книгой.

– Меня так и подмывает спросить, откуда вы узнали о разводе, но, думаю, офисные сплетни…

– Когда я пришла, все это витало в воздухе, и многие обсуждали… – она выпрямилась и посмотрела на меня широко раскрытыми и извиняющимися глазами. – Это уже не тема дня, я вас уверяю.

Я мог только представить собственное мрачное настроение, когда к компании присоединилась Руби. К тому времени мне настолько осточертели спектакли Порции, что я бы с радостью поселился в пивной бочке. Я решил сменить тему:

– У вас есть братья или сестры, или вы жили наедине с психиатрами?

– Брат, – сделав глоток сока, сказала она. – А у вас?

– Что, хотите сказать, не знаете?

Она рассмеялась, но выглядела все еще немного смущенной.

– Если бы я взялась это выяснять… могла бы стать сталкером.

Подмигнув, я прошептал:

– Могли бы.

Она смотрела на меня с надеждой, но когда самолет начал ускоряться, я заметил, как она вцепилась руками в подлокотники. Она дрожала.

Отвлечь ее болтовней показалось мне довольно хорошей идеей.

– Вообще-то, у меня девять братьев и сестер, –­ сказал я ей.

Она чуть наклонилась ко мне с приоткрытым ртом.

– Девять?

Я настолько привык к такой реакции, что и глазом не моргнул.

– Семь сестер и два брата. Я предпоследний.

Когда она обдумала это, ее брови взлетели еще выше.

– Дом моих родителей был таким тихим и спокойным. Я… Я даже не могу себе представить ваше детство.

Смеясь, я заметил:

– Поверьте, это правда. Не можете.

– Восемь старших братьев и сестер, – проговорила она себе под нос. – Уверена, иногда вам казалось, что у вас восемь родителей.

– Иногда, – признался я. – Мой самый старший брат Дэниел был настоящий миротворец. – начал рассказывать я. – Держал нас в узде. Хотя думаю, это было больше полезно девочкам, нежели мальчикам. И, как правило, мы вели себя хорошо. Мой старший брат, Макс, был самым большим хулиганом, но за свое очарование ему все сходило с рук. По крайней мере, по его словам. Я был тихим и прилежным. Довольно скучным, в общем.

Она замерла на мгновение, глядя на меня, а затем сказала:

– Расскажете еще?

Я откинулся головой на спинку сидения и, успокаиваясь, глубоко вздохнул. Прошли годы, с тех пор как я непринужденно разговаривал с женщиной, не считая Порции, кого-то из сестер или жен друзей. Ее неподдельный интерес давал мне чувство уверенности, которого я так давно не ощущал.

– Все наши проделки мы совершали вместе. Организовывали духовой оркестр. Потом решили написать книжку с иллюстрациями. А однажды мы изрисовали стену нашего дома пальчиковыми красками.

– Честное слово, никак не могу представить вас с испачканными красками руками.

Я, забавляясь, нарочно содрогнулся и улыбнулся ее восторженному смеху. Что-то было там, какое-то облегчение в ее глазах, прямо под поверхностью, что заставило меня чувствовать по отношению к ней нежность.

Моя беззаботная болтовня была совершенно мне не свойственна, но она слушала восхищенно и внимательно, задавала вопросы о Максе, о моей сестре Ребекке, о наших родителях. Она расспрашивала о моих интересах помимо работы, и поэтому, когда с дразнящей усмешкой я сказал, что о моем разводе она уже в курсе, она спросила, как мы познакомились с моей бывшей женой. Удивительно, но это не казалось странным – рассказать ей, что мы познакомились с Порцией, когда нам было по десять лет, влюбились, когда нам было по четырнадцать, и впервые поцеловались в шестнадцать.

Я не признался ей, что магия рассеялась в день нашей свадьбы три года спустя.

– Должно быть, это странно – быть с кем-то так долго, а затем наблюдать конец, – повернувшись к окну, тихо сказала она. – Даже не могу себе представить, – ее челка упала на один глаз; тонкую мочку уха украшала маленькая бриллиантовая сережка. Повернувшись ко мне, она сказала: – Я сожалею, что в офисе это обсуждали. Они должны были понимать, что это вторжение в личную жизнь.

Я молча посмотрел в сторону. Каждый потенциальный ответ, что я мог дать, ощущался слишком честным.

Это не так уж странно, и именно в этом странность.

Я так давно одинок. Так почему я вообще только сейчас осознал это?

Никогда не думал, что снова захочу это обсуждать, но именно к этому мы и пришли. Ты можешь спрашивать еще.