Прекрасный секрет (ЛП) - Лорен Кристина - Страница 2

По какой-то причине я не могла позволить себе называть его просто по имени. Найл Стелла – эти два слова звучали так же благородно, как принц Гарри или Иисус Христос.

– Я замолчала на полуслове, – продолжила я. – Когда он рядом, я либо брякаю что-то нелепое, либо превращаюсь в безмолвную статую.

Пиппа рассмеялась, после чего, сузив глаза, оглядела меня сверху донизу. Потом взяла календарь и сделала вид, что тщательно его изучает.

– Забавно, я только что поняла, что сегодня четверг, – пропела она. – И это объясняет, почему твоя прическа выглядит особенно сексуально, и на тебе эта дразнящая коротенькая юбка.

Я провела рукой по своим непослушным волосам длиной до подбородка.

– Я так одеваюсь каждый день.

Пиппа фыркнула. Если честно, я потратила уйму времени утром на сборы, но сегодня мне была жизненно необходима уверенность в себе.

Потому что, как заметила Пиппа, сегодня четверг, мой самый любимый день недели.

По четвергам я видела его.

***

По большому счету, в четвергах не должно быть ничего волнующего. В специальный список дел на этот день были включены таким мирские хлопоты, как полить грустный фикус, который по настоянию Лолы я протащила почти 9000 км от Сан-Диего до Лондона, подготовить и отправить по почте финансовое предложение и отнести мусор к обочине. Жизнь, полная гламура. Но на первом месте среди задач в Outlook по четвергам было совещание с командой инженеров Энтони Смита, где в течение одного часа в неделю я получала беспрепятственный вид на Найла Стеллу, вице-президента компании, директора по стратегическому планированию и, черт возьми, Самого Горячего Мужчину в моей жизни.

Если бы я только могла добавить его в список своих дел…

Час с Найлом Стеллой был как благословение и проклятье одновременно. Я интересовалась происходящим в нашей компании и находила большинство дискуссий между старшими партнерами довольно увлекательными. Мне было двадцать три, а не двенадцать. У меня был диплом и дерзкие планы однажды стать их боссом, если бы смогла хоть что-нибудь вымолвить во время всего этого. Но то, как этот единственный человек был в силах украсть мое внимание, было почти унизительно. Я не была пугливой или неуклюжей, у меня были свидания. На самом деле, с тех пор как переехала в Лондон, я даже стала чаще ходить на свидания, нежели дома, потому что, ну… парни-англичане. Этого достаточно.

Но этот особенный английский парень, к сожалению, был вне моей досягаемости. Почти буквально: Найл Стелла был около 1,95 м ростом, небрежно изысканный, с каштановыми волосами и идеальной стрижкой, с проникновенным взглядом карих глаз, широкими мускулистыми плечами и с такой великолепной улыбкой, что, когда ее обладатель появлялся на работе, мой разум впадал в транс.

Согласно офисным сплетням, он закончил универ практически в младенческом возрасте и был кем-то вроде легендарного вдохновителя всего градостроительного проектирования. Я не понимала, что так оно и было, пока не начала работать в команде инженеров в Ричардсона-Корбетт и не увидела, как он консультировал по всем вопросам, начиная от контроля строительства и заканчивая химическим составом материалов и добавок. Его слово было неофициально последним на этапе чертежей лондонских мостов, коммерческого строительства и транспортной структуры. К моей бесконечной печали, однажды ему пришлось покинуть еженедельное совещание и поехать к команде строителей, потому что позвонил городской рабочий и в панике сообщил, что другая фирма заложила неудачный фундамент, а бетон уже залит. Фактически выходило, что ко всему, что строилось в Лондоне, на каком-то этапе приложил свою руку Найл Стелла.

Он всегда первым делом наливал себе чай с молоком (без сахара), у него был огромный офис на третьем этаже – далеко от меня – и он никогда не отвлекался на телик, хотя был стопроцентным болельщиком Лидс Юнайтед. И хотя вырос в Лидсе, он учился в Кембридже, а потом и в Оксфорде, а сейчас проживал в Лондоне. И где-то на этом пути Найл Стелла обрел роскошнейший акцент.

Что еще: недавно развелся. Мое сердце едва справилось с этим.

Двигаемся дальше.

Сколько раз Найл Стелла взглянул на меня во время совещаний по четвергам? Двенадцать. Сколько раз мы разговаривали? Четыре. Сколько из этих событий он помнит? Ноль. Я скрывала предмет своего увлечения под названием «Найл Стелла» уже полгода и была уверена, что он до сих пор не знает, что я сотрудник компании, а не девочка из службы доставки.

Удивительно, что мужчины, о котором сейчас речь, все еще нет, ведь он приходил в офис одним из первых. Я проверяла – несколько раз – вытянув шею, чтобы лучше видеть сквозь толпу толком не проснувшихся людей, заполняющих конференц-зал.

Одна стена нашего конференц-зала состояла из больших окон, и нам открывался вид на довольно оживленную улицу. Сегодняшняя утренняя дорога на работу была относительно сухой, но сейчас, как и в большинство дней в этом городе, с тяжелого облачного неба начал накрапывать дождь. Он был безобидный, своего рода дымкой, но я научилась не обманываться: три минуты, и можно промокнуть насквозь. Даже если бы я выросла где-то более дождливых местах, нежели в Южной Калифорнии, я бы никогда не смогла подготовиться к лондонской погоде с октября по апрель, когда воздух становится пропитанным влагой. И дождевые тучи словно укутывают твое тело, а холодная вода просачивается внутрь костей.

А сейчас самое начало весны, и маленькая площадь у Southmark Street была еще мрачная и голая. Мне рассказывали, что летом она была заставлена розовыми столиками и стульями одного местного ресторанчика. Сейчас же здесь видно только бетонные стены и голые ветви деревьев, а на холодной земле лежали мокрые коричневые листья.

Вокруг меня все продолжали высказывать свое недовольство погодой, пока открывали ноутбуки и заканчивали пить чай, и я отвернулась от окна, как раз чтобы заметить спешащих и опаздывающих. Каждый хотел сидеть напротив Энтони Смита – моего босса и руководителя инженерного отдела компании – который явился сюда с шестого этажа.

Энтони был… Ну ладно, хорошо, он был слегка козел. Он заигрывал со стажерами, любил слушать самого себя и ни разу не сказал ничего искреннего. Каждый четверг он наслаждался игрой, когда со сладкой улыбкой насмешливо комментировал одежду или прическу последнего вошедшего, чтобы все присутствующие обратили на это внимание, а тот в удушающей тишине, краснея от стыда, занял бы свое место.

Со скрипом открылась дверь. Эмма.

Она задержалась, придерживая для кого-то дверь.

Черт. Это Карен.

Еще чьи-то громкие голоса. Виктория и Джон.

И, наконец, он.

– Встречайте, – пробормотала Пиппа рядом со мной.

Из-за Энтони я увидела, как показалась макушка Найла Стеллы, и ощущение было такое, будто стало трудно дышать. Люди, их болтовня – все стало размытым, и остался только он, с нейтральным выражением на лице, когда он, казалось, не задумывался, что все ждут только его, широкоплечий, в темном костюме и непринужденно держащий одну руку в кармане брюк.

И тут же в груди стало жарко.

Найл Стелла – это человек, которого всегда замечают, едва он войдет в комнату. И не потому что он был порывистым или громким, – он не такой. В том, как он вел себя, была спокойная уверенность, что он заслуживает внимания и уважения, и пока не заговорит, есть ощущение, что он все видит и всех замечает.

Кроме меня.

Я выросла в семье врачей, которые осуждали все и вся, и не была молчаливой. Мой брат, и даже, наверное, Лола, начинают называть меня редкостной болтуньей, когда я даже не успеваю развернуться к следует. Поэтому тот факт, что из всех присутствующих я единственная не могла произнести связную фразу, когда Найл Стелла оказывался на расстоянии вытянутой руки, был просто бессмысленным. Я чувствовала к нему отвлекающее от всего остального безрассудное влечение.

Ему не было необходимости присутствовать на этих совещаниях по четвергам; он делал это, чтобы убедиться в наличии межведомственного единогласия и что представители его отдела планирования понимают инженерный язык, поскольку в обязанности Найла Стеллы входила еще и координация проектирования с общественной политикой и со своим собственным отделом стратегического планирования.