Точка отсчета - Крабов Вадим - Страница 7

Алексия поняла это сразу, как только испуганные служки доложили о странных воинах. Было ли ей страшно? Еще бы! Но долг превыше всего.

Тот странный финик, который принесла Грания, молоденькая служка-первогодка, — спасение для всего культа. Едва взяв его в руки, Старшая мгновенно поняла, что с ним делать, сама богиня вдохнула в нее это знание. По крайней мере, Алексия очень надеялась, что она.

Культ богини плодородия зачах за долгий Сумрачный год. Люди отвернулись от слабой богини. Но что может вырасти холодной зимой, когда вода (где это видано!) замерзает? При чем здесь Лоос? Спросите у других богов! Люди не послушали, забыли дорогу к храму. И словно в отместку, нынешним летом без всяких молитв и пожертвований — великолепный урожай. Плод из пятна Сумерек — последняя надежда на возрождение культа, но за ним пришли воины. Жрице с ними не справиться.

Первый воин подошел к женщине на расстояние вытянутой руки, второй застыл в шаге от первого.

«Пресветлая, какие они красавцы! — невольно пронеслось в голове женщины. Заметила, несмотря на страх, стекающий между лопатками противным холодным потом. Сердце испуганным зайцем готовилось выскочить из груди. Только искренняя вера в защиту богини не давала старой жрице уйти в спасительное беспамятство. — Через мой труп, через мой труп…» — повторяла она как заклинание, опираясь для верности рукой на край чаши. Жрица в волнении не заметила, как в ответ на приближение незнакомцев от плода пошло приятное тепло.

Воин неуловимо плавным движением положил узкую изящную ладонь на голову Алексии.

«Мы пришли за плодом священного Древа Жизни, не мешай нам». — В ее голове раздался мелодичный голос. Не угрожающий, а скорее увещевающий. Так говорят с маленькими детьми.

Похоже, богиня услышала молитвы своей верной жрицы: та удивилась, но не ударилась в панику. Наоборот, успокоилась. А может, успокоилась потому, что ее не стали сразу убивать, чего она больше всего боялась. Кто знает?

— Кто вы? — хрипло, с трудом разлепив губы, произнесла Алексия.

«Мы — альганы. Волею богов мы с нашими врагами каганами оказались в вашем мире. Рано или поздно мы вернемся к себе на Землю. Отдай нам плод, и мы уйдем».

— Нет, — решительно заявила женщина и в страхе зажмурила глаза. «Прими меня, Пресветлая, в своих чертогах!» — мысленно взмолилась, готовясь теперь уже к неминуемой смерти.

Жрица не увидела, как альган, сняв руку с ее головы, просто обошел Алексию и склонился над чашей. Постоял, застыв, несколько мгновений, развернулся и вместе со вторым покинул помещение. На их лицах не дрогнул ни один мускул. Только в глазах промелькнула едва уловимая секундная грусть.

Смерть все не шла и не шла. Алексия приоткрыла глаз и с удивлением обнаружила, что осталась одна. Бросила быстрый взгляд в чашу, и… ноги подкосились, тяжесть из груди ушла, и с облегчением, с долгожданной радостью: «Теперь можно!» — упала в обморок. Перед самой потерей сознания все же успела удивиться: «Почему он не забрал плод?»

Так люди узнали названия рас пришельцев и имя их родного мира. А может, это ошибки мыслеречи и в действительности названия другие — никто этого не узнал. Больше за последующие пятьсот лет контактов с ними не было. Люди в многочисленных войнах за обладание пятнами Сумрака убедились лишь в исключительной магической силе пришельцев. У альганов — странная «живая» магия, каганов во всем слушались стихии и Духи. Про качество оружия и мастерство воинов лучше промолчать. Стыдно за благословенную Гею.

Возможно, если бы жрица отдала плод, все пошло по-другому. Альганы стали бы общаться с людьми, поделились знаниями, богатствами. Возможно все. Однако история не терпит сослагательного наклонения.

Допрос варвара, если произошедшее можно назвать допросом, состоялся в открытом зале малых приемов, по существу — в большой колонной беседке на берегу крутого склона Эры — быстрой реки, омывающей храмовый комплекс, сразу после сиесты в третью четверть дня.

Наблюдательная Томила заметила, как поморщилась Верховная, едва только младшая жрица ввела варвара в зал.

«Неспроста ты его зацепила, чем-то он тебе насолил. Непременно с ним побеседую! Если останется жив», — подумала она. Лицо оставалось абсолютно непроницаемым.

Что такого мог совершить варвар — не маг, чтобы разозлить мага уровня Верховной? На словесные оскорбления она плевала: варвар есть варвар. Достал оружием? Это и надо выяснить в первую очередь, вдруг пригодится?

Мужчина в кожаных и шерстяных одеждах, плотных штанах и теплой обуви шел, ведомый младшей жрицей, недоуменно озираясь вокруг, периодически поглядывая на собственные ноги.

«Явно впервые под заклинанием принуждения. Хорошо, что жрица рот ему заткнула, а то орал бы сейчас молитвы своим богам. Варвары все такие. Как озирается! Молодец, голову не совсем потерял — взгляды на жриц плотоядные. Правильно, откуда на их островах такие красавицы! Странно, я думала, все северные варвары — блондины, а этот больше шатен. Не такой, как месхитинцы, но вполне. Волосы зачем-то состриг — дурной обычай, но бреется — это неожиданно для варвара. О, Пресветлая, а лицо-то какое хищное! Сам чуть больше четырех локтей, худой, а смотри-ка. Хм, а Младшая скоро упадет. Это сколько Сил она в него льет? Все интересней и интересней… — Томиле очень захотелось, чтобы варвар остался живым. Для беседы. А может, и… об этом и думать нельзя! — Прости, Пресветлая!»

Втягивать чужаков во внутренние орденские разборки непозволительно. Богиня может не понять. Другое дело интриговать самим — здоровая конкуренция только на благо культа. Без излишеств, разумеется.

Варвара поставили на колени перед сидящей в легком плетеном кресле Верховной. Та глянула на Младшую, и варвар заговорил:

— Вар-вар-вар, вар-вар! — выкрикнул явно возмущенное ругательство.

— Ты говоришь с верховной жрицей Лоос! Говори по-гелински! — торжественно произнесла Флорина традиционную для подобных случаев фразу. Гелинский язык — язык всей просвещенной ойкумены.

— Вар-вар-вар! — еще возмущенней выкрикнул варвар и заткнулся.

Верховная мазнула взглядом по Младшей.

Она не сдержалась, поморщилась, когда увидела идущего к ней варвара. Сразу вспомнилось, как он посмел ее коснуться. «Понятно, что в том странном мире защита ослабла, но это его не оправдывает. Никто не смеет касаться Верховной без ее разрешения. — Иногда Флорина думала о себе в третьем лице. Издержки положения, ничего не поделаешь. — Придется его убить. — Решение принято. Но сначала надо покопаться в мыслях, унять любопытство, да и… не совсем верно сработало заклинание — она хотела убить еще там, но что-то не рассчитала. — Скорей всего, не учла поправку на отсутствие Божественных Сил, вот он и втянулся за мной…» — Пока вели варвара, Филона привычно заняла себя наукой.

После бессмысленных протокольных фраз (дань традиции!) Верховная брезгливо положила ладонь на голову варвара.

Мысли мужчины неожиданно оказались очень плотными. «Пресветлая, сколько в нем знаний! Ого, это так они живут без магии? Он сбил меня самодвижущейся повозкой? — Верховная становилась все мрачнее и мрачнее, с трудом продираясь по лабиринтам совершенно непонятных образов. Но теперь она внимательно следила за собой — внешне оставалась абсолютно невозмутимой. — Да, Владеющий миром, — так она поняла его имя, — ты должен умереть. Не нужны твои знания благословенной Гее, даже вредны. Что? — Флорина все-таки дернула уголком рта, не сдержалась. — Я — кукла?!»

Это было выше ее сил. Нелюбовь к политике не значила, что ей не нравилась власть. Еще как нравилась! И больше всего в ней нравился не сам факт принятия решений о судьбах людей, а зависть других жриц и когда открытое, когда тщательно скрываемое вожделение мужчин вперемешку со страхом. Причем к последнему, к животному желанию самцов она привыкла больше всего, с самого посвящения в служки. И в нынешнем, в наивысшем для жрицы положении оставалась женщиной до мозга костей. Точнее, до корней волос. До мозга костей — это для мужчин.