Уилт непредсказуемый - Шарп Том - Страница 27

– Вы думаете, звонить и ставить условия будет он?

– Нет. Звонить должна наша красавица, фрейлейн Шауц. В этой компании только у нее имеются мозги.

Это случайное замечание оказалось весьма справедливым. Заточенная в ванной Гудрун Шауц не переставая терялась в догадках: что произошло и почему ее до сих пор не убили и не арестовали. Еще она соображала, как бы смотаться отсюда, но все упиралось в отсутствие одежды, которую она оставила в комнате. А также останавливала угроза Уилта стрелять. Правда, ей и в голову не могло прийти, что за дверью стоит Уилт. Вся информация о семейной жизни Уилта, полученная благодаря тонким стенам и потолкам, не позволяла предположить, что он способен на геройство. Обычный малахольный трусливый англичанишка, дегенерат, затравленный своей тупой женушкой.

Фрейлейн Шауц говорила по-английски довольно бегло, но понимала английскую речь плохо. Имей Уилт возможность, он бы поддержал ее мнение относительно своего характера. Однако сейчас он был слишком занят, чтобы заниматься самоанализом. Он старался понять по какому поводу стреляли внизу Где близняшки – совершенно непонятно И только вооруженные люди в глубине сада на той стороне дороги свидетельствовали о наличии террористов в доме. Из окошка большой комнаты виднелась беседка, где Уилт беззаботно провел столько вечеров, сожалея о своих растраченных талантах и мечтая о женщине, которая оказалась вовсе не Музой, а профессиональной убийцей. Теперь в беседке сидели головорезы с винтовками, а весь пустырь был обнесен кольцами колючей проволоки. Из смотрового окошка на кухне взору открывалась не менее печальная картина – на улице у ворот застыл бронетранспортер. Пушка с башни смотрит прямо на дом, а в саду профессора Болла еще куча людей с оружием Уилт был почти в истерике. Что же теперь делать-то, соображал он. В этот момент раздался телефонный звонок Уилт побежал в большую комнату, снял трубку параллельного телефона и услышал голoc миссис Де Фракас Затем он слушал поток ругательств в адрес полицейского начальника, человека, видимо, безропотного Уилт даже пожалел его. Выражение вполне в стиле Билджера. Вот только люди, которые внизу, вооружены. И близняшки, наверное, у них. Уверенности у него, конечно, не было, хотя присутствие миссис Де Фракас говорило именно об этом Уилт послушал еще немного, не упомянут ли его имя, и облегченно вздохнул. Монолог окончился, он очень осторожно положил трубку на рычаг и почувствовал некоторый прилив оптимизма – результат напряженной обстановки и внезапно возникшего чувства силы. Это чувство появилось отнюдь не из-за автомата. Просто Уилт знал то, что, по-видимому, не знал больше никто: в мансарде находится человек, опасный только для мух. Его искусство обращения с огнестрельным оружием больше угрожает ему самому, чем другим. Об автоматах и револьверах Уилт знал только то, что пули вылетают из ствола, если давить на спусковой крючок. «Пусть я ничего не понимаю в оружии, – думал Уилт, – зато и они не понимают, что произошло здесь у меня. Им известно одно: кругом вооруженная полиция, а моя случайная стрельба могла стоить жизни этой чертовке фрейлейн Шауц. Если так, они и пальцем не пошевельнут, чтобы помочь ей. В общем, пусть думают, будто здесь засел отчаянный сорвиголова, готовый изрешетить любого». Уилт уже собрался поздравить себя, но вдруг в голову пришла другая мысль: «Что же, черт возьми, будет, если они пронюхают обо мне?» Уилт плюхнулся на стул и стал обдумывать эту жуткую перспективу: «Если девочки там, внизу… О Боже! Стоит этому проклятому полицейскому спросить по телефону про меня, и все пропало. Подонки сразу просекут, что я здесь, и убьют девочек. А даже если и не убьют, будут угрожать и требовать от меня спуститься к ним. Хрен редьки не слаще. Придется пообещать им, что убью эту суку Шауц, если тронут девчонок. Конечно, это пустая угроза. Я просто не могу убить человека, а если б даже и мог, это все равно не спасет моих детей. Идиоты, которые надеются осчастливить мир, похищая детей, не станут прислушиваться к голосу разума. Им нужно, чтоб о них побольше говорили. А убийство четырех детей – прямой путь к этому. Да, есть еще и теория терроризма…» Он раз слышал, как Билджер излагал ее в учительской. Еще тогда Уилта чуть не стошнило. А сейчас он был просто в панике. «Ну должен же быть хоть какой-нибудь выход! Первым делом нужно притащить из чулана остальное оружие и разобраться, как оно действует». Он пошел на кухню и достал сумку. В ней оказалось два револьвера, пистолет, четыре запасных магазина к автомату, несколько коробок патронов и три ручные гранаты. Все это Уилт вывалил на стол. Гранаты доверия не вызывали, и он стал запихивать их обратно. Тут в боковом кармане сумки нашелся небольшой клочок бумаги. Уилт извлек его. Это было ни больше ни меньше, как «Официальное заявление четвертого отряда Народно-Освободительной Армии». Под заголовком место пустовало. Никто не удосужился изложить заявление. Очевидно, заявлять было нечего.

Все равно это любопытно. И даже очень. Это четвертый отряд. Значит, можно предположить, что где-то есть и первый, и второй, и третий, а может быть, даже пятый, шестой, седьмой… А может, их еще больше… Хотя с другой стороны, может, ничего нет. Тактика самовозвеличивания была известна Уилту. Часто маленькие группки людей утверждают, что якобы являются частью огромной организации. И самим приятно, и власти с толку сбивает. И все же не исключено существование других отрядов. Сколько же их? Десять, двадцать? При той структуре организации члены одной ячейки вполне могут не знать членов другой. В этом сила конспирации. Если кого-то схватят, он никак не выдаст других участников. Придя к этому выводу, Уилт напрочь потерял интерес к арсеналу на столе. Есть оружие и посерьезней пистолетов. Уилт вытащил ручку и принялся писать. Закончив, он притворил дверь в кухню и взялся за телефон.

13

Мистерсон находился в туалете миссис Де Фракас и, восседая на унитазном сиденье красного дерева, наслаждался короткими минутами тишины и покоя. В гостиной зазвонил телефон, и сержант доложил, что террористы снова вышли на связь.

– Хороший знак, – заметил Мистерсон, поспешно выбегая из туалета, – обычно так быстро не звонят. Если повезет, нам удастся их уговорить…

Но его иллюзии быстро развеялись. Из телефонной трубки вылетали какие-то вопли. Даже лицо майора, обычно сплошная маска напускной непроницаемости, выражало недоумение. Частью от страха, частью из-за необходимости изобразить иностранный акцент, желательно немецкий, Уилт отчаянно кричал картавым фальцетом, выдвигая совершенно невероятные требования:

– Это есть официально соопченний нумер айн, который делать Народний Альтернативний Армий! Ми требовать освобождения наших камераден, содержаемых незаконно ф британский тюрьмы без суд и следствий. Ви понимайт!

– Нет, – устало отозвался Мистерсон, – конечно нет.

– Ти есть фашистский свинятина!4 – вопил Уилт. – На второй ми требовать…

– Подождите, – попросил Мистерсон, – в наших тюрьмах нет никаких ваших… э… това-рищей. И мы просто не можем…

– Ты лживый свинопес! – не унимался Уилт. – Освободи Гюнтер Йонг, Эрика Грасс, Фридрих Белль, Генрих Мюзиль! Могу еще называть. Все есть в британский тюрьмы. Освободить через пять часофф! Еще требовать прекратить зейчас неправдивые репортаж по телевизор, радио и газета, финансирен капиталист-милитарист-либералист-псевдодемокра-тист-мультинационалист про наш борьба за свобода… йа, йа! На третий требовать виводить все фаши вооруженные силы на Веллингтона-роуд-штрассе. На четвертый ми требовать безопасность для всякий член Народний Альтернативний Армия, а также разоблачить классовый уклонисто-реформистский предательство со стороны ЦРУшных сионистско-нигилистических убийц, зовущий сам себя четвертый отряд из Народно-Освободительной Армия, который угрожает на жизнь женщина и дети, в целях компрометировать сознательный пролетарский борьба за свобод во всем мире. Это есть все. Конец.