Оскорбление нравственности - Шарп Том - Страница 22

— Это гостиница «Веезен»? — спросил коммандант.

— Спиртного не подаем, — вместо ответа сказал старик.

— И не нужно, — согласился коммандант. — Мне сказали, что я должен остановиться в гостинице «Веезен». Если это она, то тут для меня должна быть заказана комната. Заказывать должна была миссис Хиткоут-Килкуун.

Старик поискал на крышке стола, потом под стойкой и в конце концов откопал регистрационную книгу.

— Распишитесь, — сказал он, кладя книгу перед коммандантом. — Укажите свое имя, адрес, возраст, род занятий и чем больны.

Коммандант Ван Хеерден смотрел на-книгу, все сильнее ощущая, что здесь что-то не так.

— Мне все-таки кажется, что я не туда попал, — проговорил он.

— Это единственная гостиница в Веезене. Больше остановиться негде, — ответил старик. — Если захотите выпить, придется съездить в город. У нас нет лицензии на продажу спиртного.

Коммандант вздохнул и начал заполнять регистрационную книгу.

— Я ничем не болен, — сказал он, дойдя до соответствующего пункта.

— Напишите «ожирение», — предложил старик. — что хотите, неважно. А какие-нибудь родственники у вас есть?

— Троюродная сестра в Воккерстроме, — ответил коммандант, недоумевая, зачем эти сведения могут понадобиться гостинице.

— Ну вот, теперь все. — сказал старик. — Можете занимать номер «6 — Промывка кишок».

— О Господи, — запротестовал коммандант, — не нужна мне никакая промывка кишок. Со мной все в порядке.

Номер «4 — Ухо, горло, нос» тоже свободен, но из него хуже вид, — ответил старик и зашаркал по коридору. Коммандант без особой радости последовал за ним. Они прошли мимо нескольких комнат с табличками на дверях — от номера «8 — Гальванотерапия» до номера «12 — Ингаляция». Дойдя до конца коридора, старик остановился около номера «6 Промывка кишок» и отпер дверь.

— Осторожно с холодным краном, — предупредил он. — Вода здесь довольно горячая.

Коммандант вошел вслед за ним в комнату и огляделся. В одном ее углу стояла белая крашеная кровать того типа, какие обычно бывают в больницах, в другом — старый гардероб с облезшим и потускневшим зеркалом. В полном соответствии с тем, о чем предупреждала табличка на двери, в дальнем углу комнаты находились какие-то фаянсовые ванночки, тазы и кувшины. Там же поблескивали медные трубы и краны, в назначении которых у комманданта не было ни малейшего желания разбираться. Стены комнаты были облицованы белой керамической плиткой, что придавало ей еще большее сходство с больницей и лишало малейших намеков на уют.

— По утрам здесь бывает солнце, — сказал старик. — И вид из окна прекрасный.

— Да уж, — ответил коммандант, поглядев на окна, в которые было вставлено матовое фигурное стекло. — А чем это здесь воняет?

— Серой. Она в воде, — пояснил старик. — Хотите взглянуть на комнату «Ухо, горло, нос»?

— Пожалуй, — решил коммандант. Они вышли назад в коридор и прошли в какое-то боковое ответвление от него.

Лучше поселяйтесь в «Промывке кишок», — посоветовал старик, пропуская комманданта в маленькую темную комнатку, где, правда, не было такого зловещего оборудования, как в первой, зато сильнее пахло серой. Коммандант Ван Хеерден замотал головой.

— Я возьму ту комнату, — проговорил он, не в силах произнести слова, которые могли бы оказаться неверно истолкованными. — Но я буду здесь только жить, — уточнил он, когда вместе со стариком они шли назад по коридору. Жить и осматривать окрестности.

— Если вам понадобится моя помощь, обращайтесь, — сказал старик. — Обед через полчаса в насосной.

С этими словами старик пошаркал куда-то по своим делам, а коммандант остался один. Усевшись на краешек кровати, он обозревал свою комнату с чувством глубочайшего разочарования. Потом он поднялся и отправился на поиски кого-нибудь, кто принес бы из машины его багаж. Делать это в конце концов пришлось ему самому. Подняв багаж, он расставил его по комнате так, чтобы по возможности прикрыть сумками и удочками столь беспокоившие его трубы, тазы и ванны. После чего открыл окно и, став на унитаз, выглянул наружу. Вид, как и говорил старик, оказался весьма живописным. Тропинки, проложенные через густую зелень, начинались от того, что когда-то было лужайкой вокруг дома, и, извиваясь, вели к реке, по берегам которой росли не ивы, как позволяло предположить название гостиницы, а какие-то неизвестные комманданту деревья. Но внимание Ван Хеердена привлекло не то, что находилось непосредственно вокруг гостиницы. И даже не огромного диаметра сточная труба, отчасти закамуфлированная под нагромождение камней, которая шла в сторону реки и, несомненно, несла в себе многие тонны какой-нибудь отвратительной дряни. Внимание комманданта привлекли горы. Они выглядели впечатляющими даже с вершины перевала Роой-Нек. Но отсюда, из комнаты номер «6 — Промывка кишок», они казались божественно-величественными. Нижняя часть их склонов была покрыта зарослями акаций, эвкалиптов и колючек. А над горными лугами, где среди валунов и каменных глыб паслись козлы, с риском для жизни выгрызая среди расщелин траву, над каменными осыпями гордо возвышались вершины, отвесно уходившие вверх, к сияющему чистой голубизной небу.

«Здесь обязательно должны водиться бабуины», — подумал коммандант, которого пейзаж настроил на поэтический лад. Он спустился с возвышения, изготовленного, как он заметил, «Файсонс с сыновьями» фирмой фаянсовых санизделий из Хартлпула, и отправился на поиски столовой.

Она располагалась в большой комнате, называвшейся «Насосная». В центре ее был миниатюрный мраморный фонтан, непрерывно журчавший и распространявший вокруг тот же запах, который так не понравился комманданту в его комнате. Смешиваясь с доносившимся из кухни запахом тушеной капусты, аромат этот приобретал здесь не столько минеральный, сколько органический оттенок. Коммандант сел за столик возле окна, выходившего на террасу. В комнате были заняты еще три столика, хотя в ней могли бы одновременно разместиться не меньше сотни посетителей. В одном углу перешептывались две пожилые леди с подозрительно короткими прическами, а за столиком, стоявшим около фонтана, сидел мужчина, внешне показавшийся комманданту коммивояжером.

Никто с ним не поздоровался, и коммандант, сделав цветной официантке заказ, попытался вступить в разговор с коммивояжером.

— Часто вы сюда приезжаете? — спросил он, силясь перекричать журчание фонтана.

— У меня вспучивание от газов. В кишечнике. А у них — камни, — показал тот в сторону сидевших в углу женщин.

— Вот как, — ответил коммандант.

— Вы тут впервые? — спросил молодой человек. Коммандант кивнул.

— С каждым разом вам будет здесь нравиться все больше, — сказал его собеседник.

Сделав вид, будто он не расслышал, коммандант молча закончил обед и вышел в холл, оглядываясь в поисках телефона.

— Если хотите позвонить, надо ехать в город, — объяснил ему старик.

— А где живут Хиткоут-Килкууны?

— Ах, этим, — презрительно фыркнул старик. — Этим позвонить нельзя. Они слишком важные. Мы им предложили в складчину провести линию, но они отказались. Они не вступают в складчину с теми, кто не их круга. Хотят, чтобы к ним никто не совался. Если правда все то, что о них говорят, тогда им действительно не нужно, чтобы к ним совались.

С этими словами старик скрылся в комнате, на двери которой было написано «Процедурная», не оставив комманданту иного выхода, кроме как ехать в город и там выяснять дорогу к дому Хиткоут-Килкуунов.

Тем временем в Пьембурге уже начались перемены, вызванные отсутствием комманданта Ван Хеердена. Лейтенант Веркрамп приехал на службу рано утром и расположился в кабинете комманданта.

— Этих сотрудников немедленно вызовите ко мне, — приказал он сержанту Брейтенбаху и вручил ему список, в котором значились фамилии десяти констеблей, чья мораль в вопросах половых сношений с представительницами других рас не выдерживала никакой критики. — И подготовьте камеры на верхнем этаже. Одну из стен побелить, в каждую камеру поставить по койке.