Честь семьи Прицци - Френсис Эдгар - Страница 23

Коррадо внимательно посмотрел на него и вновь кивнул.

— Да, наверное, так будет лучше. Нельзя оставлять такие вещи безнаказанными. А то кому-нибудь захочется повторить. Задета честь семьи, и Макс должен ответить за это.

— Конечно, — согласился Энджело. — Я предупрежу ребят, чтобы…

— Нет, — Коррадо предостерегающе поднял руку с зажатой в пальцах сигарой. — Лучше будет, если это сделает Чарли.

— Чарли? — Энджело задумался.

Дон прав. Здесь нужен профессионал. И потом, дело уж больно деликатное. Большие деньги.

— Чарли может сделать такую работу чисто и аккуратно. Я верю в него, — завершил свою речь Прицци.

— Хорошо, — Портено кивнул. — Ты прав. Он вылетит в Вегас завтра днем, после разговора с Севилом. Не думаю, что это займет у него много времени. Чарли сможет вернуться той же ночью. Если, конечно, не возникнет непредвиденных обстоятельств… Но, не думаю.

— Отлично, — Коррадо казался очень довольным. — Будем считать, одна проблема решена. Теперь вот что…

Он вновь затянулся и выпустил облако табачного дыми. Оно поднялось к потолку и повисло над головой Энджело Портено как некое злое знамение…

… Сидя в салоне первого класса самолета авиакомпании «Юнайтед Эйр Лайнз», Чарли Портено прокручивал в памяти события последних полутора дней. Венчание, банкет, арест, разговор с отцом вчера вечером по телефону, предшествующую ему доставку фотографий Айрин Уокер и, наконец, отлет в Лос-Анджелес. Ему нужно вернуться не позже чем к завтрашнему полудню, заявил Энджело. Не позже. Доминик собирает семью, и Чарли необходимо присутствовать. Возможно, предстоит серьезная и ответственная работа. Очень серьезная и очень ответственная.

Отец никогда не говорил зря. Он пекся о своей репутации, а репутация у Энджело Портено, действительно, была безупречной. Все знали его как человека справедливого и умного, к тому же дорожащего своим словом. Это давало все основания предполагать, что назревает какое-то крупное и неприятное событие.

Внезапно Чарли вспомнил день, когда в первый раз убил человека. Вспомнил и усмехнулся. Господи, как же давно это было. В день клятвы. В день его вступления в семью. Странно, он многое успел забыть с тех пор, но мертвого, убитого им парня запомнил накрепко. Тот высокий красивый блондин, отлично сложенный, одетый по последней моде, словно сошедший со страницы рекламного журнала, чем-то не потрафил дону. Или семье. Хотя, в принципе, одно подразумевает другое.

Совсем молодой Чарли тогда здорово дрейфил. Правда, его не охватил приступ словесного поноса, как это частенько случается с новичками, но лишь благодаря напутствию отца. И дрейфил он все-таки со страшной силой. Энджело говорил Чарли в то утро:

— Запомни, малыш, то, что ты видишь, не всегда соответствует истине. Если парень много болтает перед «делом», это означает, что он вот-вот наложит в штаны. Такие ребята хотят казаться самыми «крутыми», чтобы все вокруг оценили это и заметили их смелость. Это — дерьмо, мой мальчик. Самое настоящее дерьмо. Как правило, выясняется, что такие ребята никуда не годятся в настоящем «деле». Пустышки. Запомни это и никогда не болтай много. Если тебя прохватит, прикуси язык и молчи. Молчи, малыш, и делай дело. Только тогда тебя станут по-настоящему уважать. Понимаешь?

Да, он понял это. Сжимая в скользкой ладони тяжелую рукоятку «кольта».

(Это был 38-й калибр.)

Чарли сидел в машине, потея и буквально раздуваясь от копившихся в груди слов. Если бы не предупреждение отца, он бы, наверное, болтал без умолка, неся разную ерунду. Перед тем, как показать ему жертву, здоровенный охранник дона, по имени Ралф, повернулся и утвердительно сказал:

— Из тебя выйдет толк, парень. Я чую. Знаешь, я таких, как ты, много повидал. Точно, поверь на слово. Ты, конечно, дрейфишь не меньше, чем остальные, но молчишь. Тех же несло так, словно у них задница находилась во рту.

Чарли еще раз мысленно поблагодарил отца за совет.

— Смотри, — вдруг ткнул его локтем в бок Ралф. — Видишь долговязого парня в болотном плаще до пят? Того, что выходит из банка?

Портено прижался внезапно побелевшим и потным лицом к стеклу и сразу увидел его. Парень, одетый с иголочки, улыбающийся широкой белозубой улыбкой, спускался по ступеням массивного, больше похожего на дворец, Федерального Резервного Банка. Они очень подходили друг другу — Человек и Банк. Чарли захотелось, чтобы время остановилось, и парень застыл на ступеньках. Высокий, сильный, в расстегнутом длинном плаще, с взъерошенными ветром волосами цвета соломы. Но жертва двигалась, и, конечно, время тоже не замедлило свой ход.

— Давай, приятель, твоя очередь, — подмигнул Ралф Чарли. — Все помнишь? Две пули — в живот и в голову. И сразу беги к машине, усек? — Чарли судорожно кивнул. — Давай, шуруй. Да не дрейфь, все будет о’кей.

— Да… — прохрипел Портено, открывая дверцу и выбираясь наружу.

— В живот и в голову, — напомнил Ралф.

— Я помню.

Чувствуя, как в желудке образовалась сосущая пустота, Чарли нетвердо пошел навстречу улыбающемуся блондину. Сердце бухало, словно паровой молот, пот стекал по спине. Постолет в кармане плаща показался дико тяжелым. Он испугался, что у него не хватит сил достать «смит-вессон», но тут же успокоил себя. «Ты боишься, ты просто боишься. Все нормально. Все хорошо». Наверное, Чарли в этот момент сам не сильно отличался от покойника.

Так они и шли навстречу друг другу. Жертва и смерть в образе Чарли Портено. Блондин улыбался, и было видно, что мир перед ним, точнее, у его ног. Судьба ласково треплет парня по плечу: «Ты многого добьешься, дружок». И вообще, ему нравится идти по жизни вот так, улыбаясь, с высоко поднятой головой. Широким пружинистым шагом, ощущая на себе взгляды прохожих.

На мгновение Чарли стало безумно жаль его. Их разделяло не больше пяти ярдов. Еще два шага — две секунды, — и он умрет. Жизнь, наполняющая это мускулистое тело, остановится, замрет. И виной тому будут два жалких кусочка металла и некий Чарли Портено.

Парень сделал еще шаг навстречу ему, увидел бледное, покрытое потом лицо и… подмигнул Чарли, словно говоря: «Ничего, приятель, все обойдется. Все будет о’кей».

Чарли растерялся. Позднее, прокручивая в уме всю сцену, он даже удивился, насколько же просто блондин выбил его из колеи. Такой пустяк.

Теперь-то Портено повзрослел и уже не обратил бы внимания на улыбку и подмигивания парня, а возможно, улыбнулся бы в ответ, но тогда…

Тогда он встал как вкопанный, а жертва спокойно протопала мимо, к стоящему поодаль серебристо-синему «форду-меркьюри». В ту секунду Чарли казалось, что все прохожие вдруг уставились на него с издевкой.

«Ты облажался, Портено. Облажался! Йоохууу!!! Чарли Портено облажался!!!»

Он сглотнул и резко обернулся. Парень успел отойти всего на несколько шагов, и его спина маячила чуть впереди. От машины жертву отделяло не больше пятнадцати ярдов.

И тогда Чарли, вытащив пистолет, окликнул его:

— Эй, мистер, постойте!

Тот оглянулся с какой-то готовностью. На губах блондина все еще играла приветливая улыбка, а сам он буквально светился желанием помочь странному перепуганному юноше. Чарли не стал ждать, пока парень осознает, что через секунду умрет, а быстро нажал на курок.

Портено подозревал, — да и сейчас держался того же мнения, — что если бы лицо блондина перекосил страх, согнав эту счастливую улыбку, то он, Чарли, не смог бы выстрелить. Именно поэтому Портено, не давая блондину опомниться, вдавил собачку в холодную, тяжелую рукоять.

Выстрел грохнул невероятно громко. Казалось, его должны услышать даже на Лонг-Айленде. Прохожие изумленно завертели головами. Лицо парня взорвалось кровавыми каплями, превратившись в жуткую багровую маску. Но он не упал, как ожидал Чарли, а остался стоять, покачиваясь, заливая кровью твидовый костюм и болотный плащ. Тонкие руки взметнулись вверх, закрывая ладонями изуродованное лицо.