Блотт в помощь - Шарп Том - Страница 56

В глазах Дандриджа мелькнуло отчаяние.

– Это за шантаж? Но шантажировали-то меня!

– За те художества, которыми вы занимаетесь на фотографиях.

Дандридж взвесил свое положение и покачал головой. Шантажируют, ставят палки в колеса, норовят застрелить, а потом его же в этих грехах и обвиняют. Если преступный сговор и имел место, направлен он против него, Дандриджа.

– Даже не знаю, что сказать, – пробормотал он.

– Отвечайте одно: «Виновен», – снова посоветовал мистер Ганглион. – Чем канитель-то тянуть. Суду это понравится.

– Канитель, – повторил Дандридж. – И сколько тогда мне дадут?

– Не знаю. Лет семь-восемь. Но через пять наверняка выпустят.

Мистер Ганглион собрал бумаги и удалился. Возвращаясь в контору, он думал о своем и улыбался. Как приятно, когда работа дает возможность поразвлечься.

В конторе его ждали леди Мод и Блотт, зашедшие обсудить брачный договор.

– Мой жених желает поменять фамилию, – сообщила леди Мод. – Теперь он будет носить фамилию Хэндимен. Я вас попрошу уладить все формальности.

– Понятно, – сказал мистер Ганглион. – Это проще простого. А имя?

– А вот имя пускай будет Блотт. Я уже привыкла его так называть, да к тому же у нас в роду все мужчины были на «б».

– Это уж точно, – согласился мистер Ганглион, а про себя подумал, что кое-кто из женщин тоже. И когда же вы намерены друг дружку осчастливить?

– Не раньше выборов. Не хочу, чтобы ктонибудь решил, будто я пытаюсь повлиять на мнение избирателей.

Мистер Ганглион вместе с мистером Тернбуллом отправились обедать в «Герб Хэндименов».

– Поразительная женщина эта Мод Линчвуд! – восклицал по дороге мистер Ганглион. – Вечно такое учудит, только держись. Как вам это понравится: выходит за своего шельму-садовника и прочит его в члены парламента.

Они вошли в бар.

– Что будете пить? – спросил мистер Тернбулл.

– Я бы сейчас не отказался от большого стакана виски. Такие траты меня разорят, но уж больно хочется.

– А разве вы, сэр, не слышали? – вмешался бармен. – Сегодня виски на пять пенсов дешевле, а пиво – на два. Распоряжение леди Мод. Видать, щедрость ей нынче по карману.

– Ого! – заметил мистер Тернбулл. – Как вы полагаете, это не из-за выборов?

Но мистер Ганглион не слышал вопроса. Он размышлял о том, как мало изменился мир со времен его детства. Как это говаривал отец? Что, мол, мистера Гладстона смыло с поста пивной волной? А ведь случилось это сто лет назад.

28

Леди Мод непременно хотелось венчаться в белой фате – как будто она выходила замуж впервые. Робкие возражения викария она отмела с привычной беззастенчивостью.

– Ах, вы не верите, что я девушка? Я ведь и доказать могу, – пригрозила она, и викарий покорно уступил

В церкви Уилфридова замка яблоку негде было упасть. Тут собралась чуть не половина графства. Леди Мод в сопровождении подружки невесты – миссис Фортби – размашистой походкой вышла из сосняка. У церкви ее дожидался Блотт, теперь член парламента Блотт Хэндимен, в цилиндре и во фраке. Органист заиграл мелодию, выбранную женихом, – «Правь Британия». Леди Мод Линчвуд рядом с генералом Бернеттом двинулась по проходу к алтарю и через полчаса покинула церковь уже в качестве леди Мод Хэндимен. Сфотографировавшись на память, жених и невеста во главе свадебной процессии прошествовали по железному мосту в усадьбу.

Хэндимен-холл встретил их в праздничном убранстве: на башенках развевались флаги, на лужайке был установлен полосатый полотняный навес, а оранжерея освещена яркими разноцветными огнями. Наследница состояния сэра Джайлса могла не скупиться на угощение. Гостям подавали икру, шампанское, копченую лососину, для любителей – заливного угря, сандвичи с огурцом, бисквиты со взбитыми сливками. О столе позаботилась миссис Фортби. Не хватало одного – свадебного торта.

– А я-то думаю: что это я забыла? – хныкала миссис Фортби.

В конце концов торт отыскался в кладовой. Он представлял собой уменьшенную копию сторожки.

– Жалко рушить такую красоту – сказал Блотт, вместе с невестой занеся над ним старинный меч Базби Хэнд имена.

– Раньше надо было думать, – шепнула ему леди Мод.

Новобрачные разрезали торт, защелкали фотоаппараты.

Свадьба удалась на славу, и даже речь Блотта, отличавшаяся истинно английской невнятицей, имела успех. Он поблагодарил гостей за то, что они почтили торжество своим присутствием, а миссис Фортби – за хлопоты и вызвал общий хохот и смущение леди Мод, заметив, что ему выпала редкая удача: он взял в жены собственную хозяйку, с которой живет уже тридцать лет.

– Малый хоть куда, – сказал генерал Бернетт миссис Фортби, которая ему сразу приглянулась. – Богатая натура. Я слыхал, ему светит место парламентского пристава. А то нынешний, говорят, ни шьет ни порет.

– Не порет? – встрепенулась миссис Фортби. – Вот и умница. Порка – это так унизительно.

Взяв бутылку шампанского, мистер Ганглион и мистер Тернбулл вышли в сад.

– Недаром говорят: «Не родись умен, а родись счастлив», – глубокомысленно изрек мистер Тернбулл. – А он оказался славным человечком – я, признаться, был о нем худшего мнения. Стало быть, напрасно мы воротим нос от тех, кто выбился из грязи в князи.

– Так, да не так, – заметил мистер Ганглион. – Выуживать князей из грязи надо умеючи. Знать, кого и зачем выуживаешь.

– И что вы этим хотите сказать? Мистер Ганглион присел на железную садовую скамью.

– Я тут размышлял о сэре Джайлсе. Надо же, как кстати он убрался на тот свет. Вы об этом не задумывались? Я задумался. Зачем, спрашивается, он напялил резиновые сапоги, когда на дворе август месяц? Вон сколько недель ни одного дождя. Такого засушливого лета не было давным-давно, а на покойнике резиновые сапоги.

– Так вы что же, намекаете, что… Мистер Ганглион ухмыльнулся:

– Ничего я не намекаю. Просто рассуждаю. Старинный род есть старинный род. Чтобы он не пресекся, полагаться только на судьбу не резон. Что-что, а выживать они умеют:

– Вы просто ерничаете, вот и все.

– Глупости. Я не ерник, а реалист. Господи, на что только они не идут, чтобы оставить потомство, на что только не идут!

– И слава Богу. Иначе, что бы мы без них делали.

Мистер Ганглион начал клевать носом и скоро уснул.

В эту ночь Хэндимены, сжимая друг друга в объятиях, вкушали блаженство на брачном ложе. Наконец-то Блотт обрел себя. Прошлое преобразилось, настоящее – предел мечтаний. Уборная на вокзале в Дрездене, сиротский приют, отрочество, сомнения, тревоги – все это кануло в небытие. И в первую очередь автомагистраль. Теперь он англичанин из старинного рода, живущего в Клинской теснине уже пятьсот лет, – а если Блотт постарается, и еще столько же проживет.

Этим духом была проникнута его первая речь в парламенте, в которой он говорил о вступлении Англии в «Общий рынок».

– Для чего нам Европа? – восклицал он. – Вы, конечно, возразите: «Это мы нужны Европе». Правильно: нужны. Как образец, как путеводная звезда, как прибежище в непогоду. Я сужу по собственному опыту…

Речь произвела впечатление. Она так напоминала речи Черчилля, Питта-младшего и Берка, что члены кабинета министров сидели как на иголках.

– Надо заткнуть этот фонтан, – решил премьер-министр, и Блотту предложили должность парламентского пристава.

– И ты согласишься? – забеспокоилась леди Мод.

– Ни за что, – ответил Блотт. – «В делах людей бывает миг прилива…»

– Ах ты мой родной, – умилилась леди Мод. – Ты у меня просто чудо!

– «Он мчит их к семьям, если не упущен». Леди Мод вздохнула с облегчением:

– Как же все-таки здорово, когда муж умеет отличать главное от второстепенного.

А Дандридж начал отбывать срок в Уорфордской тюрьме.

– Будете вести себя смирно – переведем в тюрьму менее строгого режима, – пообещал начальник тюрьмы. – Делайте что положено и месяцев через девять будете на свободе.