Пешки - Барнес Питер - Страница 55

Исправительно-учебный лагерь представляет собой, несомненно, шаг вперёд в системе исправительных учреждений вооружённых сил. Однако следует признать, что его деятельность только в ограниченном смысле может считаться воспитательной. Администрация лагеря исходит из предположения, что только заключённый виноват в том, что не смог приспособиться к армейской жизни. Возможность того, что существуют недостатки и пороки в самой военной системе, не принимается во внимание.

Вопреки частым утверждениям администрации лагеря, что она помогает «курсантам» в решении возникших перед ними проблем, главная цель администрации состоит в возвращении как можно большего числа «курсантов» в части сухопутных войск, а не в заботе о «курсантах». В лагере думают прежде всего о том, как сделать из «курсанта» солдата, а не семьянина или квалифицированного рабочего. Конечно, иногда эти цели совпадают и пребывание на военной службе приносит пользу бывшему заключённому. В этом случае можно сказать, что исправительно-учебный лагерь выполняет воспитательные функции. Но если продолжение военной службы только усиливает озлобление и страдания выпускника лагеря, то ни о какой воспитательной функции лагеря не может быть и речи. В этом случае принудительное обучение в лагере равнозначно тюремному заключению.

Все сказанное выше позволяет перейти к рассмотрению последнего вопроса. А что, если целью военных тюрем вовсе не является перевоспитание заключённых, как об этом говорится в наставлениях? Что, если их действительная функция состоит в нагнетании страха, чтобы показать солдатам, что их ждёт за невыполнение своей роли пешек? Если это так — а факты во многом подтверждают подобный вывод, —то вопрос о военных тюрьмах нужно рассматривать под другим углом зрения.

Если военные тюрьмы имеют главной целью запугать солдат, то тюрьма должна пользоваться страшной репутацией и оправдывать её. Солдаты должны размещаться в неблагоустроенных помещениях, и режим должен быть бесчеловечно строгим, гораздо хуже, чем условия на поле боя где-то в далёкой стране. Чем слабее воздействие таких моральных факторов, как патриотизм, вера в правоту дела, тем больше необходимость в устрашающем ответе на вопрос солдата: «Что будет, если я не подчинюсь?»

Многие согласятся, что, как бы неприятно ни было добиваться повиновения под страхом наказания, иногда это необходимо и законно. Например, абсолютное большинство граждан США считали вторую мировую войну, в отличие от многих других войн, в которых участвовали США, войной справедливой и понимали необходимость добиваться победы в ней. Поэтому были вполне оправданны угрозы наказания за невыполнение солдатского долга. И эти угрозы не оставались только Угрозами. Военные тюрьмы были так же переполнены, как сейчас. Приговоры были исключительно суровыми: за самовольную отлучку виновный приговаривался к 3-4 годам лишения свободы. 49 военнослужащих были приговорены за дезертирство к смертной казни, а в отношении одного из них, рядового Эдди Словика, приговор был приведён в исполнение.

Однако очень часто тюремное заключение как средство воспитания солдат не только неправильно, но и незаконно. Если страна не подвергается нападению и не существует такой угрозы, если не подвергается нападению ближайший союзник и если не объявлена война, то как же оправдать заключение в тюрьму сотен молодых, не имеющих жизненного опыта и устоявшихся взглядов людей во имя того, чтобы под страхом наказания заставить других идти воевать? Как оправдать заключение наших граждан в карцер за их политические взгляды или моральные устои? Если средства наказания вызывают отвращение, то следует повнимательней присмотреться к целям политики. Если есть сомнения в законности этих целей, то невозможно оправдать и средства их достижения.

Если считать, что заключение в тюрьму за нарушение воинской дисциплины, чтобы под страхом наказания заставить других солдат идти воевать, иногда оправданно, то возникает вопрос: как же установить, когда это можно делать, а когда нельзя? В юриспруденции существует принцип, согласно которому наказание должно по строгости соответствовать серьёзности преступления, которая определяется с учётом обстоятельств и времени его совершения. Военная юриспруденция этот принцип признает. Согласно Единому военно-судебному кодексу определённые преступления, особенно дезертирство и умышленное неповиновение старшему начальнику, могут наказываться смертным приговором в военное, но не в мирное время. В кодексе говорится, что смертный приговор за подобные преступления может быть вынесен судом военного трибунала только после официального объявления войны.

Нам представляется, что, помимо дифференциации обстоятельств, допускающих вынесение смертного приговора, необходимо строго определить, когда допускается тюремное заключение как мера наказания. В нынешних обстоятельствах, когда ведётся агрессивная необъявленная война, самовольные отлучки и дезертирство не являются таким серьёзным или общественно опасным преступлением, которое создавало бы угрозу национальной безопасности, что за совершение подобных преступлений человек может быть наказан заключением в тюрьму. Разграничение наказаний за преступления, совершенные во время оборонительной войны и при других обстоятельствах, позволило бы создать гуманную, действительно воспитательную систему военных исправительных учреждений. Все заключённые военных тюрем, кроме действительных преступников, были бы освобождены.