Поиски в темноте - Тодд Чарльз - Страница 12

Краем глаза он следил за человеком, стоящим среди раскидистых деревьев. Относительно высокий, стройный… молодой. На лицо падает тень. Он что-то держит в сложенных ладонях…

Холодок пробежал у Ратлиджа по спине. Он разглядел, что незнакомец держит в руках птицу.

Обернувшись к нему, он крикнул:

— Вы знаете, когда построили эту церковь?

— Да, знаю, — ответил тот, выходя из-под деревьев на свет. — Это церковь ранненорманнского периода с поздними пристройками. Никто не позаботился о том, чтобы перестроить ее в соответствии с более поздними стилями. Поэтому за шестьсот лет она почти не изменилась. — Собеседник Ратлиджа говорил механически; наверное, его часто спрашивали про церковь и он повторял заученные фразы. Он показал Ратлиджу птицу, которая билась в его руках. — Залетела в церковное окно и ударилась. Если бы я не подоспел, ее бы съела кошка! — Он осторожно разжал пальцы; через миг освобожденная птица взмахнула крыльями и взлетела на ближайшее дерево. Незнакомец улыбнулся Ратлиджу. У него были широко расставленные голубые невинные глаза.

Лицо незнакомца обезображивал ужасный шрам, который начинался от переносицы и шел по лбу к виску. Рубец порос светлыми волосами, жесткими и щетинистыми.

— На фронте? — спросил Ратлидж тихо.

Его собеседник кивнул:

— Все спрашивают одно и то же… Разве я похож на солдата? — спросил мужчина серьезно, задумчиво.

— Да, — не сразу ответил Ратлидж. — У вас хорошая выправка.

Незнакомец горделиво улыбнулся:

— Да, выправка у меня хорошая, верно.

— Мне пора, — сказал Ратлидж. — Спасибо, что рассказали про церковь.

— Мой отец всю жизнь был здесь приходским священником, — сказал незнакомец Ратлиджу вслед. — Он умер от «испанки». Я знаю в церкви все уголки. Такие места знаю, которые не нашел даже он!

Ратлидж обернулся, посмотрел в открытое лицо и вдруг подумал о пропавших детях. Ему показалось, что слова его собеседника лишены двойного смысла. Он просто с простодушным самодовольством констатировал факт: хоть в чем-то он превзошел своего отца.

Идя к гостинице, Ратлидж чувствовал на себе взгляд странного молодого человека. Хэмиш смущенно пробурчал:

«Его не назовешь дурачком… но голова у него не варит. На твоем месте я бы не очень ему верил».

«Он выпустил птицу, — напомнил Хэмишу Ратлидж. — По-моему, такой не способен обидеть детей. Хотя, возможно, его убедили их спрятать…»

Проходя мимо самого большого в Чарлбери дома с пристроенным крылом, он услышал женский голос. Она звала мужчину по имени. Тот раздраженно отозвался:

— Нет, сейчас не приставай ко мне! Мне некогда!

Вскоре из-за угла показался владелец голоса в грязном комбинезоне. Одной рукой он держал стремянку. Он куда больше походил на подсобного рабочего, чем его помощник, который поддерживал стремянку с другого конца. Однако светлые волосы и светлая кожа, покрасневшая от жары, выдавали его. Он не привык заниматься тяжелым трудом на свежем воздухе. Человек прислонил стремянку к стене и крикнул:

— Нет, пусти меня первого! Это сэкономит время!

Он принялся взбираться по ступенькам. Ловкость свидетельствовала о большом опыте.

«Дом Уайетов? — спросил себя Ратлидж. — Только в нем хватит места для музея, пусть даже и крошечного».

Из галантерейной лавки быстро вышла женщина; она передала небольшую коробку другой женщине, помоложе, которая толкала коляску. Они вдвоем проводили Ратлиджа взглядами и начали негромко переговариваться. Весть о его прибытии быстро распространилась по деревне. В таких местах событий мало, и любые сплетни и слухи разносятся будто ветром.

Интересно, почему здесь не ходят слухи о детях Моубрея?

Ответить на последний вопрос не мог даже Хэмиш.

Ратлидж сел в машину. На окраине Чарлбери он встретил местного констебля — крепкого моложавого мужчину с рыжеватыми волосами. Его жесткий форменный воротник был расстегнут от жары.

Остановившись у обочины, Ратлидж подождал его. Констебль подошел к машине и обратился к нему довольно высокомерно:

— Чего-то хотите, сэр? — Он довольно бесцеремонно оглядел Ратлиджа с головы до ног. Хэмиш недовольно заворчал; и он дал меткую характеристику и самому констеблю, и его предкам так, как это принято в горах Шотландии.

— Инспектор Ратлидж из Лондона. Я искал вас, Трут! — сухо ответил Ратлидж. Констебль прищурился, но и только. — Я объезжаю местность между Чарлбери и Синглтон-Магна, стараюсь отыскать любые улики.

— Здесь вы ничего не найдете, — ответил Трут. — Насколько мне известно, сюда жена Моубрея не добиралась. И самого обвиняемого, Моубрея, мы здесь не видели. Да он бы и не успел так далеко зайти, верно? Тем более по жаре. А уж дети вряд ли выдержали бы такой путь, о чем он наверняка знал. И потом, у нас в Чарлбери не так много чужаков, особенно этим летом. А у Моубрея здесь нет ни родных, ни знакомых — я опросил наших. На всякий случай я заходил во все дома, хотя точно знаю, что он не местный.

Ратлидж подумал: трудно что-то найти, если заранее уверен в том, что этого не существует в природе.

Полицейскому несложно прийти к неверному выводу, если все улики как будто указывают в одном направлении. Часто все подтверждается. Но если речь заходит об убийстве, клубок характеров и тайн иногда может увести следствие в любую сторону — или указывать в десять мест одновременно. Если полицейский заранее не готов рассматривать вместе с очевидными версиями самые невероятные, грош ему цена!

— Может быть, их кто-то подвез. На телеге или в двуколке. Или в автомобиле.

— Если кто их и подвез, то не из местных. — Констебль нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Говорил он без выражения, как будто обращался к дураку. — И потом, если их подвезли, значит, они сейчас уже очень далеко от Чарлбери. С чего им заходить сюда, если они без труда могли уехать хоть до самой границы с Сомерсетом?

— Не на крыльях же они летели! Если их даже подвезли, как они добрались, куда хотели, минуя Чарлбери или Стоук-Ньютон? Особенно если их подвозил кто-то из окрестных фермеров! Он не мог проехать по деревне в своей телеге, чтобы его никто не видел!

— Через Чарлбери проезжает много подвод и двуколок, — признал Трут. — Только без пассажиров! Я и об этом поспрашивал. Никто из наших не подвозил женщину или мужчину с детьми, которые шли из Синглтон-Магна.

— Тогда почему мы так и не нашли другие трупы? — спросил Ратлидж, и не думая хвалить констебля за усердие. На телеге или в двуколке можно спрятать нескольких человек, тем более — маленьких детей…

Трут обиделся. Лицо его покрылось густым румянцем.

— Такие вопросы вам лучше обсуждать с инспектором Хильдебрандом, сэр. Не мое дело отвечать за него!

«Умываешь руки?» — подумал Ратлидж.

— Вы, конечно, правы, — произнес он вслух, понимая, что спорить сейчас бессмысленно.

Но по пути они с Хэмишем вступили в продолжительную дискуссию о способностях констебля Трута и его отношении к делу. Хэмиш не скрывал, что проникся к констеблю резкой неприязнью.

Вся цепь не лучше, чем ее слабое звено. А в цепи деревушек, которые стоят на том пути, который проделали Моубреи, слабым звеном оказалось Чарлбери. Констебли в двух других деревнях держались вежливо и деловито. Они знали себе цену, но не важничали.

Поразмыслив, Ратлидж решил вернуться в Чарлбери. В глубине души крепло нечто неясное, непостижимое. Чутье? Даже Хэмиш что-то почувствовал, хотя сказал только: «Ты мутишь воду, но не успокоишься, пока все не поймешь!»

«На Трута нельзя положиться, — ответил Ратлидж. — Он скажет все что угодно, лишь бы ему не пришлось перетруждаться. Он уверен, что у Моубреев нет знакомых в Чарлбери. Может быть, он прав. А если он ошибается?»

«Да, от этого никуда не деться, — согласился Хэмиш. — До тех пор, пока кто-нибудь не найдет ребятишек!»

Глава 6

Вернувшись в Синглтон-Магна, Ратлидж отправился в полицейский участок, но ему сказали, что Хильдебранд ушел на обед. Чтобы не ждать в мрачных душных помещениях, он спросил, нельзя ли ему еще раз поговорить с Моубреем.