Рифматист (ЛП) - Сандерсон Брэндон - Страница 41

Кивнув, Джоэл посмотрел на пятна крови. Снова куда-то подевалось тело. Как и раньше. Все считали, что студентов похитили, но…

— Как они вытащили его наружу? — Реплика Джоэла привлекла всеобщее внимание. — Нам пришлось пробиться через линию Запрета у входа. Если рифматистов похищают, то как вытащили Чарльза из комнаты?

— Должно быть, линию перерисовали, — ответил Хардинг, почесав подбородок. — Но в ней есть бреши, словно она подверглась нападению. Получается, ее перерисовали, а затем снова атаковали? Но зачем? Чтобы скрыть похищение мальчика? К чему такие предосторожности? Мы бы и так об этом узнали.

Ни у кого не было ответов. Несколько мгновений Джоэл изучал круги, затем, нахмурившись, наклонился, чтобы лучше рассмотреть прорванную, истерзанную защиту Шоаффа.

— Профессор Фитч, вам стоит на это взглянуть.

— Что там?

— Рисунок. На полу, но не рифматический. Какая-то картинка.

Она была выполнена мелом, явно второпях, но в стиле угольной графики, которую практикуют художники, и больше напоминала грубый набросок, чем настоящий рисунок. Мужчина в котелке с непропорционально длинной тростью в руке. Трость была отставлена в сторону и упиралась кончиком в пол.

Голова мужчины казалась слишком большой, посреди лица зияла пустота, напоминающая открытый рот. Словно улыбка.

Под картинкой было накарябано несколько коротких строк:

«Глаз не видно. Рисует неразборчиво. Каракули не сохраняют форму. Меловики перекошены, и, похоже, их много сотен. Я их уничтожаю, но они возвращаются к жизни. Я их блокирую, но они прорываются. Я зову на помощь, но никто не приходит.

Он просто стоит и наблюдает за мной своими темными неразличимыми глазами. Таких меловиков я никогда не видел. Они корчатся, дрожат, все время меняют очертания.

Я не могу одержать над ними верх.

Скажите отцу, что я прошу прощения. Я был не самым лучшим сыном. Я его люблю. Правда люблю».

Джоэл поежился. Все трое погрузились в молчание, прочитав последние слова Чарльза Кэллоуэя. Фитч опустился на колени и нарисовал на полу меловика, чтобы проверить набросок на рифматические свойства. Меловик прошелся по картинке, не обратив на нее никакого внимания, и Фитч его распылил.

— В этих строках мало смысла, — сказал профессор. — Меловики, оживающие после того, как их уничтожат? Рифматические рисунки, не сохраняющие форму?

— Я видел такое. — Хардинг поднял голову и встретился взглядом с Фитчем. — На Небраске.

— Но это так далеко отсюда!

— По-моему, больше нельзя отрицать очевидное, профессор. — Хардинг поднялся с пола. — Что-то сбежало из Башни. И каким-то образом добралось сюда.

— Но за всем этим стоит человек, — возразил Фитч, дрожащими пальцами барабаня по рисункам Чарльза. — Это не тень Забвенного, Хардинг. Оно приняло форму человека.

Прислушиваясь к разговору, Джоэл кое-что понял. Судя по всему, на Небраске происходило гораздо больше, чем известно обычным людям.

— Кто такой Забвенный? — спросил он.

Замолкнув, оба мужчины повернулись к нему.

— Неважно, солдат, — сказал Хардинг. — Ты очень помог, но, боюсь, моих полномочий недостаточно, чтобы рассказать тебе о Небраске.

Фитч, казалось, испытывал неловкость, и внезапно до Джоэла дошло, как чувствовала себя Мелоди. Но удивляться было нечему. Подробности происходящего на Небраске охранялись не менее ревностно, чем тайны продвинутой рифматики.

Большинство это вполне устраивало. Линия фронта проходила где-то далеко, в глубине центральных островов. Небраск предпочитали игнорировать. Со времени короля Грегори сражения продолжались постоянно, и им не было видно конца. Иногда не обходилось без смертей, но они были редки, и всегда погибали или рифматисты, или солдаты. Обычным людям не было до них дела.

Но теперь что-то выбралось наружу. Джоэл содрогнулся.

«Творится нечто странное, даже по меркам Небраска», — подумал он, наблюдая за Хардингом и Фитчем.

Хардинг провел на фронте больше десяти лет, но последние события его явно ошеломили.

В конце концов инспектор продолжил осмотр комнаты, а профессор вернулся к рисованию. Джоэл опустился на колени, чтобы в последний раз взглянуть на написанное. «Рисует неразборчиво…»

После непродолжительных уговоров он упросил Фитча помочь с набросками защиты. Хардинг вышел наружу, чтобы отправить своих людей на поиски других улик, например, следов взлома.

Джоэл спокойно водил угольком по бумаге. Уголь не обладал рифматическими свойствами, даже если его держал в руках рифматист, но угольные рисунки вполне соответствовали меловым. Загвоздка была в том, что ни один набросок не мог в точности передать все многообразие царапин и обрывков линий на полу.

Изрисовав несколько листков, Джоэл подошел к Фитчу. Тот снова изучал круг, в котором Чарльз принял последний бой.

— Ты обратил внимание, что он обвел мелом всю комнату, чтобы меловики не подкрались к нему по стенам? — спросил Фитч. — Умнo. Кроме того, заметил ли ты, что характер атаки подтверждает наши предположения?

— Много меловиков, нападают все сразу? — кивнул Джоэл.

— Верно. И теперь у нас есть доказательства, что этот похититель… этот Каракульщик… скорее всего, мужчина. Круг поисков сузился. Ты не мог бы пойти скопировать те узоры на стене, чтобы у нас было несколько вариантов, нарисованных разными людьми? Мне кажется, такой подход не позволит нам ошибиться.

Джоэл кивнул и, захватив с собой бумажный свиток и несколько угольков, вышел из комнаты. Большинство полицейских спустилось на первый этаж. Замешкавшись на пороге, Джоэл обернулся.

Чарльз запер себя внутри защиты, совсем как Герман. Даже начертил линии Запрета под окном, и они определенно подверглись атаке снаружи. Может быть, он хотел выбраться через окно, но обнаружил, что путь к отступлению отрезан. И у него не осталось выбора.

Поежившись, Джоэл подумал о том, как Чарльз ночь напролет сопротивлялся меловикам — отбрасывал их раз за разом, пытаясь дожить до утра.

Он переступил порог и подошел к первому из двух рисунков на стене. На этот раз место преступления подкинуло больше вопросов, чем ответов. Джоэл приложил бумагу к стене и, оглядев узор, принялся за набросок. Это было…

В коридоре что-то мелькнуло.

Обернувшись, Джоэл краем глаза заметил, как что-то, едва различимое на фоне белого ковра, удирает по полу. Меловик.

— Профессор! — завопил Джоэл, бросившись следом. — Инспектор Хардинг!

Меловик заскользил по ступеням. Он почти сливался с белым мрамором, и Джоэл, достигнув подножия лестницы, потерял его из виду. Он осмотрелся по сторонам, и его передернуло от мысли, что меловик карабкается по его ноге и вгрызается в кожу.

— Джоэл? — Сверху у перил появился Фитч.

«Туда!» — подумал Джоэл, заметив белый росчерк, когда меловик пересек деревянный порог и помчался вниз по крыльцу.

— Меловик, профессор! — прокричал Джоэл. — Я за ним.

— Джоэл! Без глупостей! Джоэл!

Джоэл ринулся за дверь в погоне за меловиком. Студента тут же увидели, несколько полицейских кинулись навстречу. Джоэл указал на меловика, гораздо более заметного на газоне. Его контуры повторяли форму травинок подобно тени, падающей на шероховатую поверхность.

Полицейские кликнули подкрепление, в дверях особняка показался запыхавшийся Фитч. Джоэл, не сбавляя скорости, с трудом поспевал за меловиком. Меловые создания отличались быстротой и никогда не уставали. В конце концов он оторвется от преследователей, но пока что Джоэл и полицейские держались прямо за ним.

Меловик добрался до забора и поднырнул под него, Джоэл и полицейские бросились к воротам. Меловик направился к большому кряжистому дубу, затем, как ни странно, забрался вверх по стволу.

Джоэлу наконец удалось разглядеть его форму, и он замер на месте.

— Единорог?

«О, нет…»

Полицейские столпились у дерева, задрав головы и вскинув заводные винтовки.