Восьмой Сектор. Часть 1 (СИ) - Атаманов Михаил Александрович - Страница 37

Меня такой расклад не устраивал, и я каждый раз приводил следователям один и тот же пример. Два дебила увидели трансформаторную будку и прочли на ней надпись: "Не влезай, убьёт!!!". Более того, они прекрасно знали, что такое электрический ток, и какую опасность он представляет. Однако они пренебрегли запретом, сломали дверь, залезли внутрь и предсказуемо погибли. Кто виноват в данной ситуации? Разве строители, которые устанавливали трансформаторную будку? Разве учёные, открывшие электрический ток? Нет - виноваты именно те два дебила, которые полезли внутрь трансформаторной будки, несмотря на открытое предупреждение!

Следователи явную аналогию с произошедшим признавали, задавали какое-нибудь малозначимые вопросы и снова возвращали меня в камеру. У меня даже сложилось впечатление, что все эти допросы - лишь ширма, а настоящие переговоры о моей судьбе решались на совершенно другом уровне. Так же я не сомневался, что за моим поведением в камере круглосуточно наблюдают, да и этот факт вскоре получил нежданное подтверждение.

У меня стало сводить мышцы. Какое-то время я ещё тешил себя надеждой, что это всего лишь судорога из-за прохладного воздуха в камере, но вскоре вынужден был признать, что это - очередной приступ наркотической ломки. Я не успел даже сильно испугаться, как двери открылись, и вошёл тюремный врач с уже готовыми инструментами. Он, правда, оказался весьма криворуким и исколол мне весь сгиб локтя и всё запястье в поисках глубоко находящихся вен, пока смог-таки установить капельницу, но его вмешательство сразу же помогло. Да и подтвердило, что за мной постоянно следят.

К исходу вторых суток заключения двери камеры открылись, впуская неожиданного посетителя. Герцог Паоло ройл Анжер, глава Оранжевого Дома. Я подвинулся на постели, предлагая посетителю сесть, но он присаживаться не стал. Осмотрев с брезгливым выражением лица мою камеру, он остановил взгляд на мониторе на стене, там как раз в очень замедленном режиме прокручивался космический бой.

- Неужели действительно интересно? - удивился старый герцог, указывая на экран.

- Конечно. Это разгром флота Вирхо в скоплении Айсар. Заключительная фаза боя. Сражение уже проиграно, единицы уцелевших кораблей Исееков пытаются спастись, но это мало кому удаётся. На дальнем плане погибает "Уукреш" - могучие щиты кэрриера уже сбиты, практически все фрегаты корабля-матки уничтожены, враг добивает поверженного гиганта. И вот, смотрите, командующий флотом адмирал Огессс Туск бросает на спасение "Уукреша" свои последние сохранившиеся силы - четыре линкора, на одном из которых находится он сам. Зачем? Адмирал не может не понимать, что атака безнадёжна, и что все линкоры погибнут. Он вполне мог спасти четыре очень ценных линкора, но откровенно жертвует ими в попытке спасти "Уукреш". Согласитесь, странно! Боевая ценность кэрриера примерно и соответствует четырём-пяти линкорам, но это в неповрежденном виде и с полным набором фрегатов. Тут же имеется горящий остов корабля-матки, не представляющий и половины своей ценности, да и чинить его Исеекам негде - все их верфи заняты другой работой. Вот, смотрите, враги полностью переключили внимание на прибывшие линкоры, а "Уукреш" выходит из боя, спасаясь в самый последний момент. Через несколько минут линкоры будут уничтожены, один за другим, флот Вирхо - главная ударная сила Роя - практически перестанет существовать. Представьте себя на месте адмирала Исееков. Что могло находиться столь ценного на "Уукреше", ради чего адмирал пожертвовал своими лучшими кораблями и даже своей жизнью? Ваши мысли, герцог?

Глава Оранжевого Дома задумчиво почесал свой орлиный нос:

- Разве что родной сын и наследник... Но Исееки - насекомые, у них вроде нет прямого родства.

- Да, вы правы, герцог. У них общие кладки яиц и скрещивание трёх полов, они не знают своих детей. Так что вариант с наследником отпадает. Но что именно находилось на кэрриере, я не знаю... Однако, герцог, вы ведь не за тем пришли, чтобы выслушивать мои предположения? Что-то изменилось в моей ситуации?

- Да, можно и так сказать. Полчаса назад я был у Императора. Момент, правда, оказался не слишком подходящим... хотя это как посмотреть. Всем было сильно не до тебя, весь двор стоял на ушах - случился прорыв чужих в четырнадцатом секторе, противник захватил слабоохраняемый варп-маяк и отрезал три удалённых союзных нам королевства от общей транспортной сети. Красный Дом планирует контратаку объединёнными силами Четырнадцатого и Тринадцатого Секторов. Спейс-маршал Империи уже поддержал эту идею и обещал поддержку. Сейчас военные засели и совещаются, Император тоже с ними. Когда я сунулся с твоими бумагами, Август подписал, вообще не глядя, лишь бы поскорее от меня избавиться и вернуться к более важным делам. Но про тебя Император всё же сказал такую фразу: "Этот хоть делает что-то полезное, в отличие от большинства других принцев. Выпусти его, пусть искупит свою вину в боях".

- Моему флоту лететь в Четырнадцатый Сектор и участвовать в атаке? - уточнил я.

- Нет, об этом речи не шло. Да и как ты смог бы это осуществить - боевым кораблям Великих Домов запрещено появляться в Ядре Империи, а другого пути, кроме как через Ядро, из Восьмого Сектора в Четырнадцатый и не существует. И даже если вдруг Император даст добро на проход твоего флота, Красный Дом воспримет появление кораблей Оранжевого Дома на подконтрольной им территории, как агрессию и объявление войны. Просто тебе рекомендовано поскорее убраться из Ядра, возвращаться к флоту и заниматься своими делами. А выражение Августа "искупить в бою" не воспринимай дословно. Но, если подвернётся случай совершить что-то заметное в глазах Императора, не упускай такой шанс. Например, постарайся решить проблему "Звёздного Братства". Оранжевому Дому до сих пор ставят в вину потерю этих территорий. Хорошо бы выпытать у захваченного в плен капитана код для варп-маяка пиратов. Не знаю уж, каким способом, да и знать не хочу, но добудь эту информацию. И тогда уже объявим общий сбор и нагрянем к пиратам в гости всеми силами Оранжевого Дома!

- Моего телохранителя тоже выпустили? - на всякий случай уточнил я, когда мы с Паоло ройл Анжером уже шли по тюремному коридору на выход. Герцог подтвердил:

- Я же сказал, Император всё подписал, даже особо не разбираясь. Хамелеона уже должны выпустить, я сказал доставить его к моему флайеру. Так что забирай своего слугу, скорее вместе с ним возвращайся на свою яхту и уходи в Восьмой Сектор - там вас уже никто не достанет. И без особой нужды крайне не рекомендую возвращаться в системы Ядра. Зелёный Дом, когда прознает о случившемся, наверняка подаст апелляцию на твоё освобождение, и тебя могут повторно арестовать. Второй раз вытащить тебя может оказаться гораздо сложнее.

Я поблагодарил герцога за помощь и хотел уточнить всякие детали насчёт своего освобождения, но старик неожиданно приложил палец к губам, мол, не стоит обсуждать это при лишних ушах. Но возле дверей охраны глава Оранжевого Дома неожиданно остановился и проговорил достаточно нарочито чётко и громко, явно желая, чтобы его слова оказались услышаны всеми установленными поблизости микрофонами.

- На совещании у Императора я обещал помочь тебе с кораблями. И хотя моя помощь тогда не потребовалась, своего обещания я не забыл. Мой управляющий недавно закупал новые корабли для охраны столицы Оранжевого Дома - десять фрегатов и пять эсминцев. Они сейчас находятся на транспортном корабле, тут, в Тронном Мире. Экипажей к ним, правда, нет, но, думаю, ты найдёшь людей. Кронпринц Георг, бери себе эти боевые корабли, как помощь от Оранжевого Дома, и транспортник тоже оставь себе. И пусть не крейсера в этот раз, но и такой подарок тебе тоже пригодится.

Вот ведь, хитрый чёрт! Я даже не знал, радоваться такому подарку или, наоборот, негодовать. Три тяжёлых крейсера типа "Катана" стоили двести десять миллионов кредитов, я внёс из своих денег аванс тридцать процентов, остальное в присутствии Императора пообещал оплатить глава Оранжевого Дома. И хотя недостающую сумму внёс тогда Император лично, обещание герцога, которое он, по его словам, "не забыл", составляло сто пятьдесят миллионов кредитов. А вовсе не три с половиной миллиона или четыре в лучшем случае, сколько стоили предлагаемые мне эсминцы и фрегаты. Какая-то слишком уж неравная замена получилась.