Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Тайна гремящей расщелины - Шалимов Александр Иванович - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

Пигастер был неутомим. С утра до ночи, в зной и в бураны, носился он на маленьком газике по предгорным плато, въезжал на крутые склоны, петлял среди скал. Дважды он заблудился и не вернулся на ночь в лагерь. Однако оба раза на другой день ухитрился одному ему известным способом найти правильную дорогу.

Когда газик заезжал в лабиринт скал, из которых, казалось, не было выхода, Пигастер отстранял шофёра-монгола и сам брался за баранку. И каждый раз благополучно выводил машину на более или менее ровное место.

Шофёры прозвали его “летающим шайтаном”, но слушались беспрекословно. Если бы Пигастер велел съехать с отвесного обрыва, они без колебаний выполнили бы его распоряжение.

Своего помощника Пигастер редко брал в эти поездки. Чаще он отправлял его в пешие маршруты в глубь гор вместе с Озеровым или Тумовым.

Озеров методически, шаг за шагом, составлял геологическую карту Адж-Богдо. Однако здесь, на северном склоне, его предположения не находили подтверждений. Горы были сложены древними песчаниками и сланцами. Не попадалось никаких следов молодого вулканизма, никаких значительных аномалий. Батсур во время одного из маршрутов нашёл месторождение свинца, но многие сотни километров, отделяющие Адж-Богдо от посёлков и дорог, лишали эту находку практического значения ещё на долгие годы.

Экспедиция уже трижды меняла лагерь, постепенно перемещаясь с северо-запада на юго-восток. Вскоре предстоял переход на южные склоны массива.

Пигастер в начале работ обещал награду тому, кто найдёт хоть какие-нибудь остатки контейнеров погибшего искусственного спутника. Рабочие, шофёры и радисты исходили сотни квадратных километров предгорных равнин. Однако ни на склонах Адж-Богдо, ни на пустынных плато, окаймляющих массив, ничего не удалось найти.

В середине июля наступила сильная жара. Безветренные дни были особенно тяжёлыми. Раскалённый воздух обжигал кожу. Моторы отказывались работать. Лёгкие дышали с трудом. Пройдя всего несколько километров, обессиленные люди падали в тени скал. Нужна была немалая выдержка, чтобы заставить себя снова выйти под лучи палящего солнца.

Из всего состава экспедиции, казалось, только Озеров не страдал от жары. В самые жаркие часы дня он мог лазать по открытым склонам, отбивал образцы, делал зарисовки, подолгу записывал свои наблюдения. Официально с момента выезда из Тонхила экспедицию возглавлял Тумов, его заместителем считался Батсур. Фактически всем командовал Озеров. Тумов и Батсур ничего не делали без согласования с ним; его советы принимались без возражений. Младшие научные сотрудники во всех спорных случаях обращались к Озерову; его мнение считалось окончательным и никем не оспаривалось.

Работы шли полным ходом, несмотря на дневной зной, жажду и усталость. Однако поиски были безрезультатными. Ни наземных причин катастрофы, ни остатков искусственного спутника экспедиция не находила.

Однажды поздно вечером Тумов, Озеров и Пигастер, только что возвратившиеся из маршрутов, ужинали в палатке Батсура.

Ночь была тихая, но холодная. После дневного зноя температура быстро спадала, на рассвете она нередко опускалась до нуля.

— Пора переходить на южный склон массива, — сказал Тумов, протягивая миску за второй порцией жареного мяса. — Как твоё мнение, Аркадий?

— Согласен, — помолчав, ответил Озеров.

— А вы что думаете, мистер Пигастер?

— Я готов.

— Значит, ничего, никаких следов, — заметил Тумов, поглядывая исподлобья на своих собеседников.

— Остаётся ещё южный склон, — улыбнулся Пигастер.

— А ваши предположения не поколебались?

— Отчасти, — Пигастер забарабанил пальцами по пластмассовой плите походного столика. — Отчасти, мистер Тумов. Впрочем, неизвестно, что мы найдём на южном склоне.

— Край ещё более дикий, чем здесь. Тут побывало несколько исследователей, там были только мы с Озеровым.

— Но там ближе до китайской границы, — возразил Пигастёр. — Там могут быть дороги; можем встретить людей. Встретили же мы пастухов на южном склоне Монгольского Алтая.

— Напрасные ожидания!

— Девять лет назад там жил отшельник-охотник, — сказал Озеров. — Но это значительно южнее, километрах в пятидесяти от Адж-Богдо.

— О, надо обязательно навестить его, — оживился Пигастёр.

— Если он ещё жив, — процедил Тумов.

— С ним был мальчик, — продолжал Озеров. — Они жили в развалинах покинутого ламаистского монастыря. Монахи ушли в Китай, а этот охотник, вероятно, остался сторожем монастырских владений.

— Почему ушли монахи? — заинтересовался Пигастер, обращаясь к Батсуру. — Ваше правительство изгнало их?

— Наше правительство не преследует монахов. А о существовании монастыря к югу от Адж-Богдо едва ли знали в Улан-Баторе. Этот монастырь покинут давно.

— Да, — подтвердил Озеров, — он был покинут лет за пятнадцать до нашего первого приезда в эти места. Старик-охотник рассказывал, что монахи ушли после сильного землетрясения.

— Неужели этот человек провёл в полном одиночестве пятнадцать лет? — с сомнением спросил Пигастер.

— Вероятно, он иногда уходил к людям, — сказал Озеров. — Иначе откуда у него взялся бы мальчик, которому на вид было не более восьми лет?

— А может, там вблизи всё-таки есть стойбища? — снова улыбнулся Пигастер.

— Стойбищ там нет, — возразил Батсур. — К югу от Адж-Богдо сейчас простирается безводная пустыня. Несколько десятков лет назад вода там ещё была. На старом караванном пути в Китай есть высохшие источники и колодцы. Но вся местность между Монгольским Алтаем и Китайским Тянь-Шанем испытывает сильные поднятия. Грунтовые воды уходят в глубину, источники исчезают. Монахи покинули монастырь не потому, что испугались землетрясения. Монастырь они могли отстроить. Пропала вода, был заброшен старый караванный путь, и люди перестали посещать монастырь. Доходов не стало. Монахи ушли…

— Возможно, — сказал Озеров. — Однако землетрясение, разрушившее монастырь, было очень сильным. Постройки старинные. Они насчитывали не одну сотню лет. Разрушено почти все. Даже помещения, высеченные в скалах, пострадали. Восстановить все это было бы нелегко. Здесь временами происходят сильнейшие землетрясения, сопровождающие рост горных хребтов. Плоские плато на вершинах высоких гор — свидетели той недавней эпохи, когда здесь были бескрайние равнины. Сейчас остатки древних равнин приподняты на три-четыре километра над уровнем моря. На глазах человека происходит перестройка земной коры. Древний континент — платформа — превращается в свою противоположность — горную область. Если этот процесс будет продолжаться, он может завершиться грандиозными обрушениями. В Центральную Азию возвратится море, и лишь вершины высочайших хребтов останутся над водой наподобие островов современных океанов.

— Мрачные прогнозы, — усмехнулся Пигастер. — К счастью, это, по-видимому, произойдёт не слишком скоро.

— Нашему поколению можно не опасаться, — кивнул Тумов.

— Господин Батсур, — обратился Пигастер к молодому монголу. — Вы, конечно, коммунист. Вы мечтаете когда-нибудь построить среди этих пустынь и пустынных гор царство божие, в котором все будут одинаково богаты и одинаково счастливы, этакую благословенную страну, в которой у каждого пастуха будет пластмассовая юрта, газовая плита, электрическая бритва и ещё там что-нибудь. А вот господин Озеров говорит, что пройдёт некоторое время и сюда возвратится море. Значит, всё, что вы собираетесь построить, рано или поздно утонет. Стоит ли тратить силы и молодость для грядущих поколений, которые всё равно обречены?

— Вы примитивно представляете себе будущее, мистер Пигастер, — сказал Батсур. — Коммунизм — это не газовая плитка и не электрическая бритва в юрте арата. Коммунизм будет великим содружеством умных, свободных и счастливых людей. Всех людей целой планеты, мистер Пигастер… Мой отец говорил: “Будешь ждать счастья с неба — днём попадёшь в волчью яму”. Араты не будут ждать счастья. Они его построят сами. И они уже начали строить. Вы нашли здесь ещё не тронутую человеком пустыню и полагаете, что дальше электрической бритвы у народов Гоби мечта не идёт?.. А мы хотим напоить влагой эти пески, создать тут сады и плантации, заполнить водой русла высохших рек, построить города, курорты и станции отправления космических кораблей… Мы хотим, чтобы монгольские юноши и девушки, потомки нынешних аратов, могли слушать лекции в международных университетах всех континентов Земли. Хотим подчинить себе могучую и пока ещё непокорную природу. А когда придёт время изменений, о которых говорил товарищ Озеров, что ж, если человек коммунистической эпохи не сможет их предотвратить, он переселится из угрожаемого района в другой: из Гоби — на запад Северной Америки, из Нью-Йорка — в отвоёванную у моря Атлантиду. Ведь он будет полноправным хозяином всей планеты.