Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг. - Комаров Владимир Леонтьевич - Страница 66

   Вскоре мы подошли к соединению двух сухих падей с руслами вешних вод и пошли сухой долиной, левой из них. Ее также исчерпали версты через две, причем она становилась все уже и все ближе обступали ее рощи каменной березы с густым подлеском. Несколько раз на этом пути выбегали олени, испуганные нашим шествием. У конца долины я, ехавший на полверсты впереди каравана, пешей разведкой осмотрел прилегающие склоны и убедился в необходимости взять еще налево (восточнее), почему мы и вышли наверх, на гребень, опять-таки лесистый, и спустились на О в более широкую падь со следами деятельно разрабатываемого вешними водами, но совсем еще молодого русла, теперь совершенно сухого. Здесь начали попадаться понемногу альпийские растения; так, золотистый рододендрон, провожавший нас уже с утра, теперь превратился в густые заросли.

   После подъема еще верст на пять все той же падью, между грядами каменного березняка, мы вышли на вершину, где падь разбилась на несколько плоских ложбин, разделенных холмами с субальпийской луговой флорой. Березняки исчезли и заменились на гребнях ольховниками. Впереди не загороженные более лесом замаячили горы с округлым, мягким гребнем и пятнами снега. Пройдя еще версты две, мы перевалили небольшой кряжик и очутились на краю очень глубокого оврага, по дну которого далеко под ногами чернело русло той же, по-видимому, речки, по которой мы шли сегодня утром. Мы свернули влево и, немного спустившись, стали на средней из трех вершинок речки, притока только что упомянутой. Стоянка -- на луговой терраске, над мутным горным потоком, теперь мало видным у группы последних на подъеме березок.

   Главная падь все еще очень глубока; с почти отвесными стенками и скалистыми выходами в них; по-видимому, конец ее еще не близок. Падь стоянки невелика; выше ее речка идет узким, хотя и неглубоким ущельем, где наворочены большие груды камней, глыбы земли и дерна, куски кедровника и пр.; повыше этого места разрушения вода речки скатывается с обрыва-уступа, образованного скалистым порогом, прорезывающим рыхлые массы пемзы, дресвы и пр., из которых сложены склоны долины. Порода этого порога (рис. 78) резко различна по правую и левую сторону от прорезающего ее русла; слева слоистость ее вертикальная, справа -- горизонтальная, с известковыми накипями по поверхности. Это, по-видимому, часть старого лавового излияния, засыпанного впоследствии рыхлыми продуктами извержений. По определению С. А. Конради, порода эта "плотная, с резкой плитняковой отдельностью, макроскопически однообразно серая; выделения плагиоклаза и авгита очень редки. Под микроскопом: флюидальная основная масса из преобладающего плагиоклаза и подчиненных количеств мелких зернышек авгита и магнетита; стекла содержит очень мало. В выделениях первой генерации зональный со включениями стекла плагиоклаз и зерна авгита с резорбированными краями. Ее следует признать за авгитовый андезит (основная порода)". Это определение одинаково относится к породе по обе стороны водопадика.

   Третья правая вершинка речки теперь сухая, с галечниками и залежами шлаков, лапиллей и дресвы.

   19 августа уставшие от подъема лошади получили дневку, а я с Б. Беловым отправился вверх по сухой речке на рекогносцировку дальнейшего пути. Мы были уже выше 2800 фут. над морем и, очевидно, должны были скоро выбраться из котловины Кроноцкого озера на какой-либо водораздел между ним и океаном. Но так как мы шли все время, после того как оставили берега озера, лесом, где было трудно ориентироваться, то теперь и было необходимо выяснить, куда именно мы попали. Сначала мы поднимались узким галечным тальвегом с луговинами по сторонам. Ольховники по обоим гребням уздой долины идут непрерывной цепью. Выше русло расширяется, и в нем кое-где появляется струйка воды, связанной, очевидно, с таянием снега. Из-под ольховника справа выступают белые пемзовые россыпи. Русло загромождено камнями оползней и землей; много боковых распадков. Подъем очень постепенный, круче лишь на самом верху, где уже оказались залежи снега, лежащие по склону. Выше их -- большие, гладкие с поверхности толщи черной дресвы и черных и красных лапиллей. Осыпи последних очень круты и рыхлы, и идти по ним крайне трудно: они почти голы, давая изредка приют лишь одиноким альпийским травкам, как, например, Oxyria digyna. Затем правильной горизонтальной лентой идет выше рыхлых осыпей карниз из плотной лавы, выше которой склон по ложе и расположены луга и группы ольховника. Мы, очевидно, на склоне какого-то вулкана. Тем интереснее достичь вершины. Перейдя полосу ольховников, мы поднялись на гребень с лишайниковой тундрой. Самый гребень как будто идет к Кихпиничу, но отделен от последнего падью. В это время туман рассеялся, хотя идут все новые и новые его волны, быстро подхватываемые ветром; горизонт все еще закрыт. Если смотреть вниз от гребня, то между ним и конусообразной горой, виднеющейся впереди и которую я счел сначала за Кихпинич, глубоко внизу лежит обширная площадь с массами каких-то причудливых гряд и других нагромождений и озером направо. Далее туман еще поредел, и стало видно, что гребни и конусы внизу -- это черные лавовые потоки, в промежутках между которыми лежат еще пятна снега. Гора впереди совершенно красного, хотя и темного цвета. Если сопоставить все элементы раскинувшейся у ног величественной картины, то ясно, что впереди возвышается современный вулканический конус, притуплённый на верхушке и вместе с тем как бы заместивший собой один из зубцов старого разрушенного конуса, другим зубцом которого является наш гребень, а третий лежит левее и казался нам ранее с озера одинокой островерхой скалой. Гребень обрывается вниз в провал старого кратера почти отвесно, а местами даже и навесно, с определенным уклоном, соответственно тому, который имеют обычные склоны вулканических конусов Камчатки. В наиболее низкой своей седловине слева он также отвесен, а еще левее идут крутые голые скалы, между которыми виден прорыв, обращенный к Кроноцкому озеру (вероятная вершина Шестой Кроноцкой речки), куда сливаются все кратерные воды этой горы. Между главным конусом и островерхой скалой, обращенной к морю, уходит еще узкое ущелье, но есть ли и там речка, я не мог убедиться. Слышен сильный шум воды, который сначала мы приняли за доносящийся с моря шум прибоя, но потом оказалось, что шумят потоки, низвергающиеся с боков главного конуса, на котором еще есть полосы снега. Мы прошлись еще по гребню, пока я не выяснил себе общую характеристику кратера и его стенок и не наметил пути, по которому лошади могли бы спуститься вниз. Вернулись к лагерю мы падью речки, где водопадик, держась направления W 270°. Сначала мы шли, однако, другой, параллельной ей и много большей падью, может быть составляющей даже главный исток Пятой Кроноцкой речки, так как она началась прямо от седла между зубцами кратерного гребня. Всюду здесь мощные толщи рыхлых продуктов извержений, благодаря чему русло быстро вырабатывается и углубляется. Часть его скрыта под двумя мощными снеговыми полями, ниже которых путь затруднен раскисшими оползнями, и мы перевалили через небольшой кряж в долину водопадной речки. Рыхлая масса вулканических выбросов по всем этим руслам легко размывается вешними водами и ползет вовсю; нередки и значительные обвалы. По склонам выше полосы разрушения частью хорошая луговая поросль, частью ольховники.

   Итак, общее направление нашего пути по западному берегу Кроноцкого озера соответствует тому румбу, под которым мы впервые увидали с берегов озера середину горы Крашенинникова, т. е. SO 147°, и теперь мы стоим на этой горе.

   20 августа мы всем караваном по выбранному вчера направлению взошли на передний гребень горы Крашенинникова. Сначала мы шли по более удобному руслу сухой речки, потом выбрались наискось на луговой склон левее ее, перешли речку у стоянки (водопадную) в ее вершине и по увалу между ней и следующей речкой выбрались на чистую тундру, откуда этот исток начинается.