Кот, который читал справа налево (сборник) - Браун Лилиан Джексон - Страница 75

Когда он к вечеру вернулся домой, то застал там сцену безумной деятельности. Коко очумело носился по квартире. Он играл со своей самопальной мышкой – игра, родственная хоккею, баскетболу и теннису, с элементами вольной борьбы. Кот волочил серый предметик по полированному паркету, подкидывал в воздух, швырял через комнату, настигал, делал захват на лету, зажимал в передних лапах, в экстазе катал туда-сюда, пока мышка не выскальзывала из его объятий, – и гонка начиналась сызнова. Коко был склонен похваляться своей спортивной удалью при публике. Пока Квиллер наблюдал, кот прогнал мышку через всю гостиную, сделал точный пасс и забил ее в ворота – прямо под старый испанский комод. Затем бросился за ней, заглянул под низкий комод и задрал голову в протяжном требовательном вое.

– Нет проблем, – отозвался Квиллер. – На сей раз я экипирован.

Он принес из чулана в холле зонтик, который так удачно забыла миссис Хоукинс. Первый тычок под комод ничего, кроме пыли, не дал, и Коко увеличил объем своих требований. Квиллер пошарил острием в дальних темных углах, выудив нефритовую пуговицу, пропавшую несколько дней назад. Мяв Коко стал громок и безостановочен.

Следующий тычок зонтика вынес наружу что-то розовое!

«Не совсем розовое, – сказал себе Квиллер, – но почти розовое…» И выглядевшее смутно знакомым.

Его озарила мысль, что это было. И он отлично знал, как вышло, что оно туда попало.

– Коко! – сурово рявкнул он. – Что тебе об этом известно?

Не дожидаясь, пока кот ответит гортанным звуком и спортивной схваткой с невидимым врагом, Квиллер бросился к телефону и поспешно набрал номер.

– Коки, – сказал он, – я не успею заехать за вами. Почему бы вам не взять такси до пресс-клуба и не встретить меня там?.. Нет, всего лишь небольшое дело, которое я должен уладить… Отлично. До скорого! И может быть, у меня будут для вас кое-какие новости! – Квиллер обернулся к коту: – Коко, ты когда ел эту розовую ткань? Ты где ее нашел?

Когда Квиллер вошел в пресс-клуб, Коки ждала в вестибюле, сидя на одном из потрепанных кожаных диванов.

– Беда, – сказала она. – На лице у вас написано.

– Погодите, займем столик, тогда объясню, – ответил он. – Устроимся в коктейль-холле. Я жду телефонного звонка.

Они пошли к столику под штопаной-перештопаной красной клетчатой скатертью.

– Выясняются неожиданные обстоятельства, связанные с убийством Дэвида, – начал Квиллер, – и в них замешан Коко… Он был в квартире у Дэвида, когда грянул роковой выстрел, и, видимо, ел что-то шерстяное. Когда я в ту ночь принес его домой, он странно выглядел. Я было счел, что он напуган. Но теперь я склонен думать, что у него были желудочные боли. По-моему, у котов бывают желудочные боли.

– Он не смог переварить шерсть? – спросила Коки.

– С шерстью он бы как-нибудь управился, но в той ткани было что-то еще. Когда он вернулся домой, его, должно быть, вырвало целым куском материи, и он запрятал его под испанский комод. Час назад я его нашел.

Коки хлопнула себя по щекам:

– И вы его опознали? Не говорите мне, что вы и вправду опознали его!

– Да, и, пожалуй, вам бы он тоже показался знакомым. Это была желтовато-розовая шерсть с золотистыми, словно металлическими, линиями.

– Натали Нойтон! То платье ручной вязки, в котором она была на вечеринке!

Квиллер кивнул:

– Видимо, Натали была в квартире у Дэвида в ночь на понедельник и могла быть там, когда в него стреляли. Во всяком случае, это необходимо было довести до сведения полиции, так что я отнес эту ткань персикового цвета в полицейское управление. Вот почему я опоздал.

– Что они сказали?

– Когда я уходил, они торопились к Холмам Потерянного Озера. Наш полицейский репортер обещал позвонить мне, если что-либо выяснится.

– Интересно, почему же Натали сама не пошла в полицию и не пожелала рассказать обо всем?

– Это-то меня и беспокоит, – сказал Квиллер. – Если у нее была какая-то информация и убийца это знал, он мог попытаться заставить ее молчать.

Куполообразный потолок клуба преобразовывал голоса вечерней воскресной толпы в рев, но усиленное громкоговорителем объявление по внутреннему переговорному устройству одолело даже рев:

– Мистера Квиллера к телефону.

– Это наш ночной дежурный в полицейском управлении. Я сразу вернусь. – Он поспешил к телефонной будке.

Когда он вернулся, глаза его были омрачены.

– Что случилось, Квилл? Что-нибудь ужасное?

– Полиция прибыла слишком поздно.

– Слишком поздно?

– Слишком поздно, чтобы застать Натали в живых.

– Убита!

– Нет. Она покончила с собой. Очевидно, сильная доза алкоголя, а потом – снотворное.

– Но почему? Почему? – печально вскрикнула Коки.

– Видимо, это объяснено в ее дневнике. Она безнадежно любила своего дизайнера, а он был не из тех, кто отговаривает от романа.

– Это я знаю!

– Натали считала, что Дэйв готов жениться на ней, как только она получит развод, и хотела его так отчаянно, что согласилась на условия своего мужа: никакой материальной поддержки и никакого участия в воспитании детей… Потом, в прошлый уикенд, ее осенило, что Дэвид никогда не женится на ней – да и ни на ком другом. Когда мы с Оддом Банзеном поднялись к ее дому в понедельник утром, а она отказалась нас видеть, она, верно, была не в себе от разочарования, угрызений совести и какого-то безнадежного ужаса.

– Я бы ослепла от ярости! – сказала Коки.

– Она и ослепла – достаточно, чтобы счесть, будто все можно поправить, убив Дэвида.

– Значит, это была Натали…

– Это была Натали… После всего она приехала домой, отпустила горничную и пережила двадцать четыре часа ада кромешного, прежде чем покончить с ним. Она пролежала мертвая с вечера четверга.

Над столом воцарилось долгое молчание.

Через некоторое время Квиллер добавил:

– Полиция нашла у нее в чулане платье персикового цвета. На шали недоставало бахромы.

Когда принесли меню, Коки сказала:

– Я не голодна. Пойдемте погуляем – и поговорим о чем-нибудь другом.

Они гуляли и разговаривали о Коко и новой кошке по имени Йю, или Фрейя.

– Надеюсь, вместе они будут счастливы, – сказала Коки.

– По-моему, мы все будем счастливы вместе. Я собираюсь поменять ее имя на Юм-Юм. Я должен поменять и ваше имя.

Девушка мечтательно взглянула на него.

– Понимаете, – растолковал Квиллер, – Коко не нравится, что я зову вас Коки. Это слишком напоминает его собственное имя.

– Так зовите меня просто Эл, – ответила Элкокови Райт тоскливо упавшим голосом, смиренно приподняв брови.

В понедельник новость о датском предприятии Гарри Нойтона появилась на первой странице «Дневного прибоя» за подписью Квиллера. В первом выпуске по типографской ошибке вместо слова «разнообразных» стояло «разноопасных», но ошибка эта была столь уместной в данном случае, что статья от нее только выиграла.

В тот же день на скромной церемонии в пресс-клубе Квиллеру преподнесли почетную пресс-карточку на имя его кота. Для удостоверения личности на ней было наклеено фото Коко – с расширенными глазами, настороженными ушами и ощетинившимися усами.

– Я снял его, – сказал Одд Банзен, – в ту ночь, в квартире Дэвида Лайка.

А Лодж Кендал заметил:

– Не подумайте, что мне так уж легко удалось уломать шефа полиции и заставить комиссара подписать эту карточку!

Когда Квиллер вернулся в тот вечер на «Виллу Веранда», то вошел в квартиру скрестив пальцы, чтоб не сглазить. Он принес Юм-Юм из лечебницы домой в полдень, и у кота с кошкой было несколько часов, чтобы обнюхаться, осторожно покружить вокруг друг дружки и достичь полного согласия.