Кот, который читал справа налево (сборник) - Браун Лилиан Джексон - Страница 55

Десять

На следующий день после похорон Квиллер позвонил Джорджу Вернигу Тейту и спросил, не может ли он зайти и вернуть книги по нефриту. Добавил, что всегда возвращает одолженные книги вовремя.

Тейт согласился – не то чтобы холодно, но и не радушно, и Квиллер смог представить себе гримасу, сопровождавшую этот тон.

– Как вы узнали этот номер? – спросил Тейт.

Квиллер быстро провел рукой по лицу, надеясь, что отвечает правильно:

– Кажется… да-да, этот номер мне дал Дэвид Лайк.

– Любопытно. Этот номер не внесен в телефонную книгу.

Квиллер убрал нойтоновскую записную книжку в ящик стола, погладил на счастье Коко и отправился на Теплую Топь в служебной машине «Прибоя». Шаг был рискованный, но он надеялся увидеть или услышать что-нибудь, что подкрепило бы его смутное подозрение, будто все было не совсем так, как представлялось в полицейском отчете.

Он задумал подойти к делу по «квиллеровской методе». За двадцать пять лет репортерства он достиг поразительных успехов в интервьюировании преступников (описываемых как люди со стиснутыми зубами), старых леди (робких), политиков (осторожных) и ковбоев (немногословных). Он просто покуривал свою трубку, бурчал что-то ободряющее и мягко направлял течение беседы, всем своим видом – особенно усами – изображая искреннее сочувствие.

Сам Тейт, в шелковой спортивной рубашке уже другого фасона, при обычном своем ярком румянце, впустил его в пышный холл. Квиллер вопрошающе глянул в сторону гостиной, но двойные двери были закрыты.

Коллекционер пригласил его в библиотеку.

– Вам понравились книги? – спросил он. – Начинаете чувствовать магию нефрита? Как по-вашему, вас может увлечь коллекционирование?

– Боюсь, нынче мне это не по средствам, – ответил Квиллер и чуточку прилгнул: – Я сейчас снимаю квартиру Гарри Нойтона на «Вилле Веранда», и этот маленький каприз недешево мне обходится.

Это имя не вызвало никакого признака узнавания.

– Вы можете начать коллекционировать, – сказал Тейт, – с малого. Могу назвать вам имя торговца, которому нравится помогать новичкам. Нефритовая пуговица еще при вас?

– Постоянно ношу ее с собой! – Квиллер звякнул содержимым брючного кармана. Потом серьезно спросил: – А миссис Тейт разделяла вашу страсть к нефриту?

Углы Тейтова рта скривились.

– К несчастью, миссис Тейт никогда не могла проникнуться очарованием нефрита, но собирательство и работа с камнем более пятнадцати лет были моей радостью и утешением. Хотите посмотреть мою мастерскую?

Он повел репортера в глубь дома – и вниз по лестнице в подвал.

– Большой дом, – сказал Квиллер. – Представляю себе, какая тут нужна система внутренних телефонов.

– Пожалуйста, извините за беспорядок в мастерской, – не обратил на его слова внимания коллекционер. – Тут не так прибрано, как следовало бы. Я увольняю свою домоправительницу. Готовлюсь к отъезду.

– Полагаю, вы отправитесь в страну нефрита, – с надеждой закинул удочку Квиллер.

Осталось без ответа и это предположение.

– Видели вы когда-нибудь гранильную мастерскую? – спросил Тейт. – Странно, но когда я спускаюсь в это укрытие, режу и полирую, то забываю обо всем. Меня даже мой радикулит не беспокоит, я – счастлив. – Он протянул репортеру небольшого резного дракона. – Эту вещицу полиция нашла за кроватью Паоло, когда обыскивала дом. Замысел дивной простоты! Я пытался сделать с нее копию.

– Вам, верно, было очень горько узнать такое про мальчика? – спросил Квиллер.

– На горечи далеко не уедешь, – отвел глаза Тейт.

– Откровенно говоря, то, что он замешан в этом деле, было для меня ударом. Он казался прямодушным, искренним малым.

– Люди не всегда таковы, какими кажутся.

– А могло случиться, что Паоло был только марионеткой в руках настоящих преступников?

– Могло, конечно, но это не вернет мне моего нефрита.

– Мистер Тейт, хотите верьте, хотите нет, но мне хочется, чтобы вы знали: у меня сильное предчувствие, что похищенные вещи найдутся.

– Мне бы ваш оптимизм. – Тут в коллекционере вспыхнула искра любопытства. – А почему у вас такое предчувствие?

– В газете ходит слушок, что полиция нащупывает какой-то след.

Квиллер не впервые распускал слушок о слушке, и это часто приносило плоды.

– Странно, что они не связались со мной, – сказал Тейт.

Он повел гостя вверх по лестнице и – к выходу.

– Возможно, мне не следовало об этом упоминать, – пожал плечами Квиллер. И небрежно добавил: – А эта ваша домоправительница – не возьмется ли она за временную работу, пока вы отсутствуете? Моему другу понадобится домоправительница, покуда жена его в больнице, а найти хорошую помощницу на короткий срок нелегко.

– Не сомневаюсь, что миссис Хоукинс нужна работа, – отозвался Тейт.

– А скоро вы ее опять пригласите?

– Да я и не намерен ее снова приглашать, – ответил Тейт. – Работает она недурно, но – прирожденная неудачница.

– Ну, если вы в ней не нуждаетесь, я хотел бы дать ее телефон своему другу.

Тейт пошел в библиотеку и написал данные на листке бумаги.

– В придачу я дам вам имя и адрес того торговца нефритом в Чикаго, – сказал он, – на случай, если вы передумаете.

Когда проходили мимо гостиной, Квиллер метнул жадный взгляд на закрытые двери.

– А Паоло что-нибудь повредил, когда открывал ниши?

– Нет. Никаких повреждений… Небольшое, правда, утешение, – печально признался Тейт, – но мне приятно думать, что нефрит взял кто-то, кто его любит.

Уезжая с Теплой Топи, Квиллер чувствовал, что даром потратил утро и два галлона казенного бензина. Вдобавок в течение всего визита он ощущал зуд возле верхней губы. Ему казалось, он учуял что-то лживое во всей повадке коллекционера. Этому человеку надлежало быть грустнее – или безумнее. И потом – была еще эта душещипательная дымовая завеса: «Мне приятно думать, что нефрит взял кто-то, кто его любит».

– Ну приятель! – громко сказал Квиллер. – Вот так дела!

Сыскное утро лишь обострило его любопытство, и теперь он устремился в дом, где мог получить кой-какие ответы на свои вопросы. Он поехал на Риверстрит, в фирму под названием «ОРГУР».

Для дизайнерской студии то было непривлекательное местечко. «ОРГУР» казался застенчивым щеголем среди ветхих, амбарного вида лавчонок, верных своему слесарно-скобяному скарбу и изношенным автоматическим кассам.

Товары в витрине заманчиво располагались на фоне кухонной клеенки в розовых котятах. Здесь были вазы со страусовыми перьями, глыбы ломаного бетона, покрытые фосфоресцирующими красками, и чаши с яйцами, усыпанными блестками. Цены на ярлычках были невысокими и в то же время внушающими уважение, что и приличествовало первоклассному магазину: пять долларов – за каждое яйцо, пятнадцать – за глыбу бетона.

Квиллер вошел в магазин (дверная ручка – позолоченная копия статуи Свободы) – и колокольчик возвестил о его появлении, прозвякав четыре ноты песенки «Ах, какой же я сухой». Из-за сборчатой ширмы, составленной из обложек старых «Читательских справочников», тотчас появился добродушный хозяин, Боб Орекс, выглядевший более чем изысканно среди своих более чем странных произведений. Вокруг красовались бумажные цветы, расплющенные под стеклом, подносы, выложенные ободками от сигар, и канделябр из бычьих рогов, стоявший на вышитых салфеточках. Одну стену полностью занимала мозаика из жестяных лимонадных пробок. Другие были украшены рекламами супермаркета и кондитерскими обертками, переплетенными в красный бархат и вставленными в позолоченные рамки.

– Так это и есть ваш заработок! – воскликнул Квиллер. – Кто же покупает такие штуки?

– Организованное Уродство радует тех, кому надоела Красота, кто утомлен Вкусом и перекормлен Целесообразностью, – оживленно заговорил Орекс. – Люди не могут вынести слишком большой дозы красоты. Смертным она не по нутру. Это новое течение – мятеж изощренного интеллекта. Заурядный покупатель из среднего класса его отвергает.