Князь без княжества - Минский Анатолий - Страница 32

Очень серьезный и редко плачущий ребенок. Девочка словно родилась с пониманием, насколько суровый мир ее ждет.

Поглядывая на малышку, Джива принялся понемногу расспрашивать Иану обо всем, включая молодость, воспоминания о взрослении. Неожиданно и она начала задавать подобные вопросы, удивив монаха.

Какая огромная разница между супругами! Алекс также охотно расспрашивал – о приемах владения Силой, о медитации, о реинкарнации, о другом мире... Но практически ни разу – о нем, об учителе. Будто к высокородному приставлен был не человек, а гомункул, мирозданием назначенный, чтобы подтолкнуть князя вперед на его нелегкой стезе, самому оставшись в стороне.

Разумеется, послушание не учит стремлению к публичному проявлению благодарности и приязни. Есть более важные ценности. Однако, особенно слушая Иану, Джива почувствовал себя уязвленным результатами занятий с Алексом. Ученик выказывал уважение, выполнял все... ну, почти все рекомендации. Но взаимной симпатии не возникло. Монах налаживал машину, составную часть икарийского механизма, не более того.

Иана встречала с улыбкой. Справлялась о новостях. Если бы докатились какие-то сведения об Алексе, то Джива сам бы рассказал, без напоминания.

А о своей жизни до монастырей поведал за пять минут. Из бедной семьи в Кетрике. С детства обнаружил недюжинные способности накапливать Силу, но родители испугались, что местный граф будет возмущен талантом у простолюдина, и лет в восемь мальчика переправили в Шанхун.

Послушание, медитации, служба в особом отряде, препятствующем стихийному проникновению одаренных из иного мира в этот, наставничество над молодыми послушниками заполнили целые десятилетия.

– Сколько же лет вам, гуру?

– Шестьдесят четыре, если считать с рождения.

– То есть? – Иана протянула палец дочке, уцепившейся в него как в игрушку. – Можно иначе считать?

– Состояние тела лет на сорок, лицо старше из-за напряженных дум. За сотню лет изменюсь не очень сильно. Удивлены? К сожалению или счастью, немногие способны достигнуть нужного владения искусством Силы. Иначе Шанхун был бы перенаселен мудрыми старцами.

– Долгая жизнь. Еще более долгая впереди. Джива, а вы любили когда-нибудь?

Монах не ожидал подобного вопроса.

– Женщину? Нет.

– Но у вас же нет строгого обета безбрачия, в отличие от высших клириков Всевышнего. Я слышала, что некоторые послушники...

– Да, некоторые. Запрета нет. Но монах, разменивающийся на низменное, плотское, очень ограничен в духовном. Соответственно, и управление Силой страдает.

– Зря вы так. Любовь дает ни с чем не сравнимый полет души. А после ночи с любимым Сила полыхает так, что готов взлететь без крыла.

– Не берусь судить.

– Как? – Иана широко открыла глаза. – Вам шестьдесят четыре, и вы ни разу не были с женщиной?!

– Ни с женщиной, ни с мужчиной. Я служу идее, она утоляет меня.

Но это же противно природе человеческой! Ладно, здесь дворянки привередливые, монастырские обитательницы не слишком привлекательны, хоть и на них находятся желающие. Ведь гуру часто бывал в мире Хелены, где полно развратных разукрашенных баб.

Неужели ни разу? Много слышав о мужской неразборчивости, Иана просто не могла поверить подобному.

– Вы даже не пробовали? Одна попытка испортила бы карму и развеяла вашу Силу?

Он смешался.

– Не в этом дело... Это как с опием, с другими запретными плодами. Один раз ни на что не влияет, зато вливает в душу сладкий яд – понимание доступности наслаждения, греховные мысли. После одного раза ничего не случилось, так почему бы однажды не повторить? Потом «однажды» превращается в «иногда». Или чуть чаще. Наконец – постоянно.

– Ваш ход мыслей понятен. Не ощущать приятное ни разу. Как бедняков не пускают в Леонидию, чтобы убожество их жизни в мелких селениях не столь раздражало... Простите, неэтичное сравнение.

– И неправильное по сути.

– Да... что касается наркотиков, так и есть. Но любовь предначертана Всевышним. Конечно, плотская ее часть – не всеобъемлющая и даже не главная, но очень важная. Я узнала об этом, выйдя замуж. Теи наслаждаются ее прелестями и до брака, таков наш обычай.

– И Алекс? Извините...

– Ничего. Да. Он тоже.

– Вы спокойно об этом говорите. Ваш мужчина, отец вашего ребенка, спал с другой женщиной?

Иана грустно улыбнулась. Плохо, что это случилось, когда они уже были знакомы и чувствовали... боялись признаться себе и друг другу. Но о тех тонкостях Дживе не стоит слышать.

– Объясню на примере. Допустим, в каком-то обществе не принято, чтобы незамужняя девушка даже в одной комнате находилась с мужчиной. И я попадаю туда, рассказываю историю своих путешествий. Мне говорят – фу-у! Вы смели видеться с мужчиной и даже разговаривать с ним до свадьбы! Какой срам! Падение нравов и крушение устоев. Так же и в тейском обществе. Алекс будет до глубины души поражен, если кто-то упрекнет его в добрачной связи.

– В том мире большинство женщин познает плотскую любовь до брака, и не только с будущим мужем.

– Вам не по нраву такая распущенность?

– Не только мне. Ваш супруг борется, чтобы у нас сохранилась благородная мораль, а не размывалась, как у них с утратой рыцарских идеалов. Иана! Не буду утверждать, что уж очень свободен, но могу уделить вам несколько часов на занятия с Силой.

– Очень любезно с вашей стороны. Однако не могу оставить Айну.

– Не важно! Я сам приду. До завтра.

Он удалился, покинув молодую мать в раздумьях.

Ее мужа, отдадим должное – о жене часто вспоминавшего – занимали мысли преимущественно практического плана. Сводились они к одному – как превратить красное герцогство в плацдарм для реформы империи.

Алекс смирился, что судьба уготовила ему множество сражений, словно насмехаясь – ничто тебе, тей, не достанется даром. Еще в тюрьме Леонидии навещавший его Мейкдон удивлялся: нашему молодому герою за короткую жизнь выпало больше приключений и невзгод, чем обычно достается самым непоседливым икарийским благородным. Однако новая битва отличалась в худшую сторону, ибо противниками Алекса выступили сразу три женщины. И с одной-единственной Эльзой он подобную битву проиграл, засчитав себе за поражение даже ее невольное убийство. Тут – три!

Сказать, что Ниле Винзор за время пути превратился в закадычного друга, было бы чрезвычайным преувеличением. Регент смирился с разумностью приглашения тея Алайна на высший военный пост герцогства, тот притерпелся к временному властителю и воздал должное за удобства перелета по-благородному. На ночь они со свитой останавливались в особняках и замках дворян, поэтому обошлось без кабацких драк и обременительных народных гуляний с поминанием «рыцаря из баллады».

Винзор, центр одноименного герцогства, значительно превзошел Нирайн и Урбан, а по сравнению с Май-роном был как минимум конкурентоспособен – годы близости местных правителей с династией Эдранов дали плоды.

Но – никаких укреплений, меньше храмов, зато гораздо больше складов и пакгаузов. Здесь обрывается железнодорожное полотно, протянутое до Злотиса. С высоты тейского полета оно выглядит длиннющей трещиной в земле, от одного конца которой разбегается паутина мелких трещинок-узкоколеек. Судоходный канал соединяет город с верховьями Леонии, благодаря воде плоскодонные баржи могут подниматься сюда с западного побережья.

Герцогский дворец, напоминающий императорский в миниатюре, без мощных оборонительных укреплений, как принято в других местах, взметнул обширную площадку длиной в полсотни шагов на вершине центральной башни, явно не приспособленной под донжон. Два поколения подряд герцоги были убеждены, что родство с императорской семьей, скрепленное династическими браками, да золотые запасы в подвалах послужат лучшей защитой, чем любые стены и любая армия. Это время прошло, а Алекс не без сожаления констатировал, что оборона Винзора при военном конфликте с Ванджелисами не обойдется без значительных жертв. Город не приспособлен не только для защиты от воздушных налетов, здесь и наземную армию придется в поле встречать.