Владыка вод - Шалаев Михаил Васильевич - Страница 6

Верен, забравшись по крутой, едва намеченной среди камней тропинке, присел отдышаться. Внизу, у подножия, видел он развалины Береговой Крепости — ее взялись строить перед самой высадкой эльмаранов, да не успели, и бросили, и с тех пор Большая Соль год за годом отгрызает от нее большие и маленькие куски. Дальше по берегу лежал поселок в дымчатом утреннем свете. Редкие сосны не заслоняли домиков, обшитых седыми от соли досками; робкие улочки будто невзначай сходились в середине на площади, где стояли три больших дома: присутствие десятинного наместника, лавка Скупа и постоялый двор Дюжа, в бражной у которого Верен провел чуть не половину жизни; у самой воды чернели опрокинутые лодки, сараи для сетей, выдавался в море деревянный мол. И тянул, тянул вдоль берега ветер — тот, от которого хочется вечно жить.

Среди прочих отыскал Верен взглядом и домик, в котором жили Капелька с матерью. Заброшенный, темный, нежилой. Туда так никто и не вселился.

Задумавшись, Верен даже вздрогнул, когда захрустел щебень под ногами подходящего Смела. Смел был не в духе, вместо приветствия только кивнул. Старики, присев на корточки, развязали свои мешки и стали прикидывать, на сколько им хватит еды. Получалось — не надолго. «Ничего, — заключил Верен. — Я сеть захватил. Может, поймаем чего». Он ожидал худшего, но Смел принес неожиданно приличные харчи: три молочных лепешки, которые долго не черствеют, голову сыра, немного соленой баранины. «Где деньги-то взял?» — «Инштрумент продал кой-какой…» — «Зря.» — «А что мне ш ним делать?» — «Ну все-таки.» — «Ай, теперь вще равно…» — «Что-то Управитель долго не идет.» — «Шлушай, а ешли он пошутил?» — «Да вряд ли.» — «Тихо-тихо!» — Смел замер, вслушиваясь.

Хр-р… их-х! Хр-р… их-х! Хр-р… их-х!

Медленно, словно боясь спугнуть диковинную птицу, они оглянулись: по тропе, вконец задохнувшись, к ним поднимался Сметлив. Смел и Верен не верили своим глазам: еще три дня назад Сметлив умер бы на своем табурете от одной только мысли, что ему придется взгромоздиться на эту скалу.

«Хо! Шметлив! — впервые со вчерашнего вечера обрадовался Смел. — Неужели ш нами решил?» Сметлив подошел и рухнул на камень, схватившись за грудь. На вопрос Смела он только показал рукой — дай отдышаться! Наконец осилился: «Ну как же, — хр-р… их-х! — ищи дурака.» — «А-а…» — Смел смотрел непонимающе. «Деньги принес, — коротко объяснил Сметлив. — У вас же в кармане — хр-р… их-х! — хрен тараканий. Я к тебе заходил только что, да не застал. Пришлось вот сюда…» Смел вздохнул: «А я думал…»

— Долгих лет! — раздался знакомый писклявый голос. Управитель появился из расселины в камне, отряхивая одной рукой плащ. — Я рад, что вы все же решились… — он внимательно оглядел всех троих. — Однако, не будем терять время. — Норик достал из кармана крохотные золотисто-коричневые кусочки, протянул на ладошке: — Съешьте это. Да не бойтесь, это корень жизни.

Про корень жизни, дарованный Владыкой Водом норикам, старики слышали, но что увидеть доведется, а тем более попробовать — не думали.

— Э-э, — начал Сметлив, — я, не угодно ли… — но Смел не дал ему договорить: ловко прихватив причитающуюся Сметливу долю, он мигом закинул корешки ему в рот, пришептывая: «Шъешь, дурак, может, выждоровеешь…» Сметлив покосился, и послушно прожевал. Труднее всех пришлось беззубому Смелу, но и он справился. На языке остался привкус горьковатой свежести и незнакомый цветочный запах.

— А теперь… — Управитель вышел на середину углубления с песком, извлек из-под плаща темный каменный флакон и разбрызгал что-то перед собой. Потом острым концом жезла начертил на песке странные, тревожного вида знаки и, подняв руки, принялся щебетать по-своему. Щебетал довольно долго, а напоследок чирикнул как-то особенно, отчего знаки вспыхнули ослепительным белым огнем — и пропали. Управитель удовлетворенно кивнул и вернулся к ним. Утомленно присел на голыш. Потом поднял голову:

— Ну вот и все. Дело сделано.

— Как — «вще»? Как это — «вще»? — озадачился Смел.

— Так — все. Дорога ваша перед вами. Пойдете в Овчинку, найдете там старого Скалобита — он расскажет, что делать дальше.

— А ешли не дойдем?

— Дойдете… Должны дойти. Вот разве что Черный норик… Да, кстати, — озаботился Управитель, — если вдруг, упаси Владыка, почуете, что Черный норик игры свои затеял — не бегите вы, сломя голову, а встаньте спинами друг к другу, да покличьте его. Не появится — хорошо, а появится — отдайте ему вот это… — он полез в карман и вытащил сложенный вчетверо кусочек тонкой кожи, передал его Смелу. Добавил непонятно: — И вам спокойнее, и нам польза. — Потер пальцами лоб: — Что еще?.. Да, чтоб не забыть: спешить вам не нужно, идите пешком до самого конца… Остальное в пути сами поймете.

— Что поймем?

— Все, все поймете. Ну, — Управитель поднял руку, — белой дороги вам. Свидимся! — и прежде чем кто-то успел сказать слово, исчез в той же самой расселине, откуда появился.

— Ну и ну, — Сметлив покрутил головой и хмыкнул. Поглядел на давних знакомцев, выкатив в показном изумлении глаза, и снова хмыкнул: — Ну и ну…

— Чего жанукал, — настороженно спросил Смел, пряча в сморщенный от вечной пустоты правый карман лоскут кожи, переданный ему Управителем.

— Это что же получается? «Сходи до облачка — принеси яблочка?» — Сметлив еще покрутил головой. — Дурь какая-то… И что же вы — хр-р… их-х! — пойдете этого… Скалолома искать?

— Шкалобита, — досадливо поправил Смел, а Верен засопел, засопел — и прорвался: — Ты, Сметлив, не хочешь — не ходи, а других не отваживай.

— Да я так просто, — пожал плечами Сметлив и стал независимо смотреть в сторону. Верен рывком затянул горловину мешка, резко вскинул его на плечо и не оглядываясь пошел вниз. Смел, сверкнув дырьями в штанах, тоже нагнулся за дорожным скарбом: «Ай, пошли. Чего штоять-то?»

Так и вышли они на большую дорогу, ведущую вверх по реке: впереди сердитый Верен — даже по спине было видно, как он сердит, за ним — Смел и Сметлив, который хоть и плелся, задыхаясь, но продолжал насмешливо кривить губы. Какое-то время шли в молчании, пока Смел не спохватился: «Эй, Шметлив, а ты-то куда?» Сметлив скосил на него глаза: «Не радуйся, не радуйся. Просто, решил проводить вас до леса. Надоело — хр-р… их-х! — сидеть. Да и жена к маме ушла…» Верен, видимо, услышал — оглянулся, остановился, подождал. Дальше двигались вместе.

«А вот интерешно, — завел Смел, чего это такого мы должны по дороге понять, а?» — «Да ничего, — хр-р… их-х! — дурит он вас.» — «Ты, Шметлив, никогда не веришь…» — «Зато вы — хр-р… их-х! — всему верите.» — «Как это вщему? Управитель тебе — хвошт шобачий, да?» — «Хвост не хвост, а голову поморочить — хр-р… их-х! — это норики любят…»

Так, разговаривая, дошли незаметно до леса. Воздух сразу, без перехода стал другим — был соленым, терпким, будоражным, а охватил вдруг мятным покоем, вошел в грудь отрешенной горчинкой прелой листвы и сладким духом цветения. Сметлив остановился: «Воздух-то какой!» Вздохнул пару раз глубоко, с нескрываемым сожалением на лице. Сорвал с орехового куста молодой листок, размял в пальцах, понюхал. Горестно сморщился. Смел глядел на него с сочувствием, Верен — будто чуточку укоризненно: и сам, мол, мается, и нас мучает. Поймав этот невысказанный укор, Сметлив раздраженно бросил смятый листок и торопливо заговорил: «Чувствую я, на пользу мне этот воздух. Пожалуй, пройдусь еще немного…» — но в глаза никому не глядел, а речь свою обратил к ореховому кусту. «Правильно, Шметлив, — выручил его добрый Смел. — Чего тебе там щидеть?» — и так ли, сяк ли, замял возникшую неловкость.

Шли они медленно, приноравливаясь к шагу Сметлива («Ничего-ничего, — хр-р… их-х! — Управитель не велел торопиться!»), и к полудню едва добрались до Овражка, куда дети бегают собирать ягоды. Увидев на обочине дороги большой раскидистый вяз, Верен свернул к нему, сбросил мешок: «Перекусим».

Расположились под деревом на мягкой курчавой траве, достали снедь, пожалели — нечем воды зачерпнуть. Однако соленое мясо с лепешками и молодыми огурчиками прекрасно пошло и так, без воды. Поев, спустились к Живой Паводи, напились горстями. Тут Верен и Смел, довольные, присели перед дорогой, откинувшись на крутой косогор, а Сметлив опять загрустил. Он постоял, шмыгнул пару раз носом и сказал неуверенно: «Ну, я пойду. Хватит провожать, пожалуй. Белой дороги вам…» — но никуда не пошел, а остался стоять, глядя на реку. Смел лениво подначил: «Хо! Шожрал вще, что было, а теперь в кушты, да?» Сметлив поглядел на него с обидой — как он не понимает? Момент и правда был очень трудный, ибо Сметлив больше всего на свете боялся быть смешным. И теперь, чтобы уберечь лицо, надо ему было немедленно топать домой с самым веселым видом, сделав им ручкой и пошутив насчет невесты — ан не получалось, ноги не шли и в глазах темнело при одном воспоминании о распахнутой двери пустого дома.