Профессионалы - Шакилов Александр - Страница 86

Где-то внизу под Юрико бабушка командует суставчатыми «ногами» робота. Оба-сан переключила на себя прицелы, не доверяя неопытной внучке. Сейчас Юрико занята тем, что в теории и на практике приспосабливается к кибернетическому организму: теория загружается под черепную коробку доходчивым видеороликом, практика хрустит битым стеклом и лязгает раздавленными трамваями под «копытами» «Тэнсукаку».

— Огонь!! — кричит бабушка, и Юрико кусает капу.

Плечи Юрико откидываются к лопаткам, и это больно. Голова валится за спину, и девушка с ужасом понимает, что отдача настолько сильна, что сломались шейные позвонки. Юрико это отчётливо понимает, Юрико — калека, её должно парализовать, но стабилизатор вооружений выравнивает башню робота, заодно возвращая череп девушки в исходное положение.

— Клянусь Великой Матерью, ты попала, девочка моя!! Попала!! Они же трупы, девочка моя!! Трупы!! — кричит оба-сан.

А Юрико, напрягая голосовые связки, бормочет что-то неразборчивое в ларингофон. Но бабушка не слушает детскую истерику — маленькие девочки слишком близко к сердцу принимают чужую смерть, даже если это смерть врага.

Пальцы Юрико шевелятся — и голограммы управления откликаются нужными картинками. Девушку интересует интерьер головной кабины. Девушка видит себя, подвешенную на ремнях в пустоте. Со всех сторон Юрико окружают бронелисты, забрызганные гелевыми компенсаторами. Как объяснила бабушка, компенсаторы нужны, чтобы не расшибиться, если робот вдруг — случайно! — упадёт, и ремни порвутся. Но девушка разглядывает не себя, её не волнует опасная близость брони — она внимательно смотрит на своего зооморфа-прорицателя.

Зверёк возбуждён. Юрико точно знает — Степашке страшно, очень страшно. Маленький зооморф дрожит, обычно белая его шёрстка сейчас стала дымчатой — под цвет нового неба Вавилона. Длинные ушки Степашки свернулись в улитки-трубочки, из мягких лапок торчат острые когти. Юрико впервые видит, чтобы у ручного зооморфа были когти. Крючковатые зацепы выдирают клочки металлизированной ткани из порванного кынсы наноскафандра, метят красными полосами девичьи коленки. Нос Степашки из крохотного розового пяточка превратился в отвратительное кабанье рыло, изо рта торчат жёлтые клыки, длинный чешуйчатый язык вылизывает кровь из царапин — Юрико терпит, её трясёт от омерзения, но она терпит: нельзя ругать малыша, нельзя шлёпать его по попке — не сейчас. Может, когда-нибудь потом. Зверёк не виноват, это Зло коробит его некогда мягкое тельце.

Да-да, Степашка очень изменился. Очень-очень. Да и город не узнать. Как же поломало-испортило мегаполис Дзию?! — пожары, брошенные ДВС-авто, вытоптанные бамбуковые рощи, пышущие жаром угли вместо храмов Каодай…

— Давай, внученька. Пора. — Шепчет бабушка, дёргая штурвалы управления — и нижние конечности боевого робота повинуются слабой сухонькой старушке: шаг, шаг, ещё шаг — быстрее, побежали, а здесь подпрыгнули, да, молодец, мальчик, молодец "Тэнсукаку! — отличная машина, великолепный робот!

Ладони вдовы намертво примотаны проволочными оплетками к сенсорам, реагирующим на малейшее движение. И вдова мастерски играет мышцами, направляя металлопластовую громадину сквозь лабиринт горящих небоскрёбов:

— Ну, давай же, внученька… давай!! Спроси у него… куда нам теперь?! Где искать?!

— Да, оба-сан, я сейчас. Я сейчас, оба-сан. Сейчас! — Юрико знает, что надо делать, но… Ей тоже страшно: уж слишком нынешний зооморф не похож на добродушного пушистика, обожающего хлебать топлёное молоко из пластмассовой мисочки.

— Давай, внученька, давай. Без твоего зверька нам не найти Избранника, понимаешь?

Юрико понимает. Она всё отлично понимает.

Джамал открыл глаза и увидел черноволосую девушку, по пятки завёрнутую в сари. У девушки великолепная улыбка — добрая, приветливая улыбка. В остальном же ничего примечательного. Честно сказать, девушка — из породы невзрачных библиотекарш, начисто лишённых половых признаков. Не грудь, а очень-очень тонкий намёк на английский юмор. Бёдра скорее детские или мальчишеские, чем женские.

Но улыбка! Улыбка у черноволосой дамочки в сари просто ослепительная!

— Девушка, как вас зовут? — лепечет Джамал. — Что вы делаете сегодня вечером?

— Порядок. — «Библиотекарша» в сари говорит кому-то, но явно не Джамалу. — Жив-здоров. Кокетничает. Ну?

— Сейчас вручим клиенту жену — и заказ готов, деньги на бочку. — В поле зрения Джамала появляется ковбой в широкополой шляпе. Почему-то Джамалу всегда не нравились парни в широкополых шляпах. А уж если молодой человек помимо широкополой шляпы, одевает ещё и клетчатую рубашку, то эта конфигурация Джамалу вроде красной тряпки для быка. А если парень ещё и усугубил внешний вид сапожищами со шпорами, и двумя кобурами с близнецами-электрошокерами «Dos muertos», то…

Но голос ковбоя Джамалу знаком. Где-то он слышал эти интонации. Очень знакомый говорок, акцент, манера стоить фразы… Заказ… деньги на бочку…

Трапперы?!

Нашли Сильвию?!

— Вы трапперы, да? Вы нашли Сильвию?!

— Да. — Парень (его зовут Гаррис, вспоминает Джамал) достаёт пачку «Мальборо» из кармана рубашки. Если бы снайпер общался с траппером не по телефону, а визуально, то вряд ли типичный янки, обитатель прерий, получил бы заказ на поиск пропавшей жены Джамала.

Да на сто процентов пастух-бродяга остался бы без заказа! На двести пятьдесят! Нет, Джамал не расист, но к американцам относится с прохладцей. Мол, курица не птица, а гражданин США не… и так далее. Но ведь это личные проблемы Джамала, правильно? И никого другого они не касаются.

Джамал пытается подняться. Сейчас он вскочит на ноги и кинется к Сильвии, и обнимет её гибкий стан, прижмётся губами к её упругой груди, и завалит прямо на асфальт, и грубо, но нежно…

Черноволосая девушка, по пятки завёрнутая в сари, смеётся. Скорее всего, над Джамалом. И говорит:

— Рефлексы в норме. Жить будет. В том самом смысле. Так что вы, милочка, не волнуйтесь.

Снайпер бессильно шевелит руками и ногами, он не может подняться, ему не дано вскочить и облобызать жену. Кстати, а где Сильвия?! Пока Джамал видит только трапперов в количестве двух штук.