Профессионалы - Шакилов Александр - Страница 64

Ибо это неправильно, нехорошо.

Роботы не должны вести себя как люди.

В сумочке госпожи Хэйэк есть специальный кармашек, в котором хранится корм для тамагочи. Обычно это пакетик ржаных сухариков со вкусом копчёной сёмги. Но сегодня там почему-то рисовые чипсы с ароматом дымка.

Странно, да?

Кицунэ-годзэн раскрывает сумочку, и писк усиливается. Прохожие оборачивается: кто это там мучает маленького тамагочи? Оборачиваются даже пожарные, дебаты внезапно прерваны — есть дела важнее, чем пожар и жертвы — ведь у кого-то кричит тамагочи!

— Гочик, любименький, успокойся, мой мальчик, — госпожа Хэйкэ кормит жёлтого, как цыплёнок, уродца чипсами. Уродец жадно чавкает, он действительно сильно проголодался. Он потерял много энергии на охлаждение наносхем — в пожаре, признаться, было жарковата: госпожа Хэйэкэ тоже вспотела. Гочик испуган. Он мягкий и тёплый. Как цыплёнок. Собственно, Гочик и сделан на основе цыплёнка.

Обычная технология. Дешёвая штамповка местной птицефабрика. Окорочка — это вкусно и питательно, но ведь есть такое понятие как «прогресс». Берём курицу и вставляем ей в анус вентилятор. Что получится? Правильно, курица с вентилятором в анусе. То есть полнейшая ерунда. А вот если взять яйцо куриное, сорт первый, да перепрошить его гены соответствующим биософтом, пошептать над скорлупой правильные заклинания, а потом дождаться второго поколения наземных соколов, а потом опять перепрошить и пошептать… В пятом поколении получаются довольно-таки забавные особи. Без вентилятора в анусе, но с биокристаллическим мониторчиком вместо головы. И с зубастым наружным желудком. Встроенные микрофоны обязательны — покупателям нравятся тамагочи, которые различают голоса и, особенно, манеру речи хозяина/хозяйки.

Госпожа Хэйэкэ тоже обожает подобные штучки-дрючки:

— Гочик? Гочик, любименький, теперь ты доволен?

Ещё бы. Целый пакет чипсов сожрать за один присест — она ещё спрашивает!

Но это всё лирика. Присказка. Почти виртуальная реальность: карибские пляжи и яки, бредущие по заснеженным склонам.

А в реале?

Госпожа Хэйэкэ выбралась из пылающего вагона. Она это умеет — выбираться, это её второй талант, можно сказать, хобби. Если уж вдова единственная, кто уцелел после ликвидации всех участников проекта «Мэкэникэл Файт», то из метро она и подавно выскочит. Ни один синоби её не остановит — особенно, если Юрико в опасности. Особенно, если над родным Вавилоном скопились багровые тучи Зла.

Красные нити, тросы и трубы.

Лирика. Опять лирика.

— Извините, вы не разменяете сто евро? — Совсем мальчик, лет восьми. Выбритый пробор в чёрно-фиолетовых волосах, висок обезображен разъёмом под… Госпожа Хэйэкэ в последний раз видела такие разъёмы много лет назад — у детишек-шахидов, тех, что должны были сбивать собой бомбардировщики союзников. Эта дырка в черепе — под нейроприёмник, передающий команды с земли.

— Нет. Мелочи не держу. — Поначалу Кицунэ-годзэн приняла мальчишку за обычного карлика-геронтофила, желающего пообщаться с бабулькой-красотулькой в интиме свечек и постельных принадлежностей. Но разъём…

Клон.

Боевой клон.

Мальчик-шахид. Пушечное мясо.

Их специально выращивали худенькими и низкого роста — чтобы весу никакого, и, соответственно, чтоб воздушные шары были меньшего размера — и дешевле, и менее заметны. И кормить таких клонов не накладно — у них отсутствовал глотательный рефлекс, они попросту не умели кушать на рефлекторном уровне.

— Извините. — Малыш, похабно подмигнув Кицунэ-годзэн, неторопливо двинул по улице. Остановился у напоминающего сигаретную пачку ларька, купил дешёвой вони без фильтра. Подкурил. И — дальше, дальше — кроссовками по асфальту. Скрылся за углом здания типографии «Сагиб»: визитки, офсет, недорого…

Геронтофил? Всё-таки?

Госпоже Хэйкэ хотелось бы в это поверить. Но разъём. Разъём. Разъём!

Что-то клонов развелось… Свободно по улицам разгуливают! И куда смотрят сёгуны?! почему не контролируют популяцию?! или надвигается внешняя угроза?!

Красные нити. Тросы. Трубы.

И мальчики-шахиды, самоубийцы, восставшие из ада?!

Невинные жертвы на нейроуправлении. Одноразовые солдаты Вавилона. Они не могли выжить хотя бы потому, что изначально предназначались для героической гибели. Иначе — они дохли от голодной смерти.

Мимо госпожи Хэйэкэ на великолепных першеронах проскакала группа амазонок-сектанток. Девушки, хохоча, перекидывали друг дружке баскетбольный мяч-биомех. Мяч недовольно кривился и пытался ухватиться зубами за дамские пальцы, унифицированные под пилки для ногтей и держатели для тюбиков губной помады.

Госпожа Хэйкэ выкинула пустую бутылку из-под минералки в уличный утилизатор. Ярко вспыхнула надпись: «Спасибо! Мусор на асфальте — не наш стиль!» Госпожа Хэйкэ решила проверить комплектность амуниции: сумочка в наличии, одежда испачкана и кое-где прогорела, но дряблой задницей светить не придётся — уже хорошо. Портмоне потеряла — надо было привакуумировать к ладони. Все эти треволнения, стрессы…

Юрико. Девочка. Внучка. Но! — ехать в больницу с пустыми руками глупо. Неразумно. Мало ли что там ожидает вдову. Возможно, её уже разыскивает полиция. Наверняка нановидеокамеры, неприметно напылённые в закутках вагонов, зафиксировали мельчайшие — улыбки, гримасы, искру от кремня — подробности поджога и последовавшего пожара. А сейчас копы-досин просматривают запись, где надо — укрупняют, чистят, убирают тени и моделируют трёхмерку. И вводят оцифрованный портрет преступницы в базу данных, и — о-ля-ля! — получите распечатку с жизнеописанием буйно помешанной старушенции-пенсионерки, которая, вместо того, чтобы лузгать семена подсолнечника на силиконовой лавочке у портала-подъезда, совершает диверсии и терракты.

Пожар в метро! — кто бы мог подумать?! — тёща начальника феникс-депо N9/21 подкидывает зятю работы! Семейный подряд! Поджигательница и пожарный в одной упряжке! Госпожа Хэйкэ явственно представляет подобные статейки в утренних вавилонских газетёнках насыщенно-жёлтого цвета.

Диверсии и терракты. Н-да, в больницу однозначно нельзя. Домой тоже. Но домой надо. И в больницу тоже. Вопрос: что делать?