Профессионалы - Шакилов Александр - Страница 49

Опустевший шприц упал в урну-утилизатор. Госпожа Хэйкэ частенько проводила профилактику артерий и вен: сгиб левого локтя пестрел ранками от укусов иглы. Слава Великой Матери, вдова могла позволить себе пользоваться новейшими достижениями нанотехнологий — да, не дёшево, но ведь хорошее самочувствие стоит неизмеримо дороже?!

К слову сказать, Кицунэ-годзэн немного изменила своим первоначальным планам. Супермаркет никуда не убежит, покушать и поглазеть на растущие не по дням, а по часам цены госпожа Хэйкэ всегда успеет, а вот соревнования гончих носорогов бывают лишь в строго определённое время и в строго определённые дни. Сегодня, например. Сейчас.

Мимо госпожи Хэйкэ, вульгарно покачивая целюллитными бёдрами, прошла крупная женщина с роскошной косой до ягодиц и чуточку ниже. И даже не прошла, а пробежала — о-оччень дамочка спешила. Видать, боялась опоздать. Лет пятидесяти женщина. Славянка, или после соответствующей заявленному образу пластической операции. Седая, безобразно располневшая неряха из тех, что всю жизнь проводят в тиши офисных кондиционеров какого-нибудь совершенно ненужного отдела белковой фабрики. Тридцать лет непрерывного стажа: скандинавские кроссворды для имбецилов и спрятанный в системные файлы — от зоркого ока начальства! — пасьянс «Косынка». Одета в не шибко дорогое, но вполне сносное стекловатное пальтишко (демисезонное, под шиншиллу); платочек шёлковый, китайский, дракончиками расшитый; спрей-чулочки на коленки аккуратно напылены; кроссовки блестят начищенной кирзой. Обычная, ничем не примечательная социально адаптированная гражданка, очень среднестатистическая представительница коренного населения Вавилона.

Ипподром рядом. Вот туда дамочка и направляется — едва не спотыкается на бегу, сквозь толпу проталкиваясь.

А к слову сказать, госпожа Хэйкэ тоже очень любит скачки… — потому и прогулялась вдоль бамбуковой рощи, по улице имени Сорока Семи Ронинов — за дамочкой-неряхой. И присоединилась к очереди в кассу. Пока ждала, разглядывала народ — обратила внимание на двух молоденьких красавчиков-японцев. Семнадцатилетние — не старше! — парнишки: один высокий и крепкий, второй немного женственный, но… — всё-таки натурал: госпожа Хэйкэ обратила внимание, как мальчонка проводил взглядом припанкованную девицу, щеголяющую обнажённой пирсингованной грудью, точнее её полнейшим отсутствием.

О, Великая Мать Аматэрасу, что за мода, что за нравы?! Вот раньше…

Отстояв пять минут в очереди, госпожа Хэйкэ купила штамп-билет первого класса — кассир легонечко шлёпнул лазерную голограмму вдове на щёку, перевёл дыхание и заученно, не внимая в смысл, забубнил:

— На входе ваш билет проверят сканером. Не сопротивляйтесь. Не пытайтесь пронести на ипподром складные сарбаканы, огнестрельное, холодное и…

Госпожа Хэйкэ значительно удалилась от бронированного стекла-окошка кассира, а тот всё ещё продолжал воспроизводить закольцованную запись предупреждений — видать, как загрузил текстовку с начала рабочего дня в специальный проигрыватель-раздражитель голосовых связок, так и треплется без умолку, но с перерывами на обед и профилактику сфинктеров:

— …калифорнийское нанооружие, взрывчатку и голографический искажатель реальности. Любые подобные ваши действия, а также…

Кудрявый кассир, смуглый голубоглазый хорват, при всём желании не сможет сейчас сказать что-нибудь иное, не признается в любви и не прокричит лозунг партии «зелёных». Не сможет и всё. Это же его работа: принять деньги — проставить штампик-билет — и предупредить, отговорить от противоправных деяний. Небось, «властелин штампов» считает себя спасителем человечества, и каждое утро кассира начинается с изучения последних статистических выкладок: столько-то народу было осчастливлено билетами, столько-то гипнофраз было внятно озвучено, вследствие чего возможен такой-то процент предупреждения травматизма и такой-то ну-очень-высокий-процент снижения вероятности противоправных деяний…

— …неуважительное отношение к работникам ипподрома и представителям силовых структур Вавилона будет расцениваться как терроризм и…

И, гордо задрав подбородок к облакам, госпожа Хэйкэ продефилировала в чугунно-пластовые створки-ворота пропускника-портала. Подставила лоб под влажное, холодное рыльце сканера и максимально обаятельно улыбнулась вечно-пятнистым охранникам-клонам, мол, мне можно, всё оплачено, спасибо за службы. К слову сказать, госпожа Хэйкэ обожала военных — красивых, здоровенных. Пусть даже и не совсем натуральных людей, лишь бы в форме и с погонами.

Лифт поднял Кицунэ-годзэн на уровень арены.

Вдова известного самурая остановила торговца-лоточника, широкоплечего корейца, и купила пакетик жареной рисовой муки. Подумала, и приобрела судок салата из сурими и маринованных баклажанов, японскую пиццу-окономияки и жареного кальмара на палочке. А потом ещё раз подумала и заказала порцию яичницы-тамагояки. И свиную котлетку-тонкацу. И, конечно, жареного цыплёнка-якитори. Как же без цыплёнка?! — без цыплёнка и не приём пищи вовсе, а напрочь испорченный аппетит!

Нагруженная промасленными пакетами госпожа Хэйкэ поднялась на пятнадцатый ярус и заняла место согласно билету.

— Вы не знаете, где здесь делают ставки? — Шурша упаковкой, вежливо поинтересовалась Кицунэ-годзэн у соседа, немолодого, но и не старого мужчины-европейца c карманным игровым компьютером «GameBoy» на коленях.

— Везде, — буркнул мужчина, даже не соизволив повернуться к госпоже Хэйкэ.

Вдова хмыкнула, задрала подбородок ещё выше и, наконец, заметила маклера, высокого лысого парня, принимающего купюры от игроков.

— Молодой человек, можно вас. — Позвала Кицунэ-годзэн.

Трибуны в восторге: крики, аплодисменты, бумажные флажки и конфетти.

Рослые мужчины, чернющие кенийцы-покоты, в кожаных передниках и со страусиновыми перьями в волосах, обнимают своих лысых женщин; верные спутницы скалятся щербатыми улыбками — у каждой негритянки отсутствуют по два передних зуба. Покоты внимательно наблюдают за ареной и неспешно потягивают из пластиковых бутылочек свежую козью кровь.