О, марсиане! - Шах Георгий Хосроевич - Страница 9

– Всем сюда нельзя, граждане, имейте совесть! Марсианин и свидетели останутся, прочие могут разойтись по домам!

Услышав, что привели марсианина, Стенькин схватился за голову, а Лютикова даже взвизгнула – не то от страха, не то от восторга. Кое-как гомон улегся.

– Кто здесь марсианин? – решительно и зло спросил Стенькин.

– Я! – спокойно ответил Гудаутов, выходя на передний план. Он уселся на стульчик, который только что занимала Лютикова, закинул ногу на ногу и изобразил одну из обаятельнейших своих улыбок.

Свита, сопровождавшая его с вокзала, дружно выдавила: «Сознался!» У одних это прозвучало удивленно, у других торжествующе.

– Я говорил, говорил!.. – заволновался Сарафаненко.

Будушкин, собиравшийся в очередной раз сослаться на своего кумира Азимова, лишился дара речи.

– И давно вы, гражданин, стали марсианином? – устало поинтересовался Стенькин, решивший, что больше дурачить себя никому не позволит.

– От рождения, – резонно заметил Гудаутов. – Как сейчас, помню родной марсианский поселок у канала, в котором мы беззаботно резвились с другими марсианятами. Папу-марсианина, маму-марсианку. Обоих, увы, давно нет в живых. Видели бы они сейчас своего малыша!

В толпе кто-то сочувственно засопел.

– У нас живут недолго, – сказал Гудаутов, входя во вкус. – До тридцати лет. Но очень культурно. Работать никому не надо, все кругом растет, подходи – бери.

– Как же с промтоварами? – поинтересовался кто-то.

– Тоже растут. Получаем путем скрещивания. Очень сложное дело. Объяснить не могу, все равно не поймете. Не доросли вы еще.

– А что едят?

– Разное, – ответил Гудаутов, вспоминая свой недавний ужин в привокзальном ресторанчике. – Например, котлеты по-киевски, шашлык по-карски, пельмени по-сибирски.

– Все как у нас! – одобрительно воскликнул Сарафаненко. – Значит, и овец разводите?

– А как же, – оскорбился Гудаутов, – что мы, на Марсе, не люди, что ли!

– Товарищи, опомнитесь! – воззвал скептик. – Это же прохвост высшей марки, да еще над нами издевается. Он такой же марсианин, как я китайский император.

– Попрошу официальное лицо, – сказал Гудаутов, обращаясь к Стенькину, – оградить меня от оскорблений. – Если бы кто-нибудь из жителей Заборьевска приехал к нам на Марс, – добавил он с горечью, – его бы так не приняли. Мы гостей уважаем. Хлеб-соль даем, всякие почести оказываем. Неважно, откуда ты – с Луны, с Земли, с этой, как ее, Венеры, хоть с Солнца. Важно, что ты гость. – Заметив, что аудитория внимает ему развесив уши, Гудаутов и вовсе уверился в правильности избранной им тактики. Он ткнул пальцем в сторону скептика и строго сказал: – Он – скептик, он ни во что не верит. Такой человек может не верить даже в свой родной коллектив. Пусть поедет со мной, пусть любой из вас поедет, проверим.

И Гудаутов приподнялся на носках, готовый немедленно стартовать на Марс.

Все посмотрели на скептика.

– Вот еще, – сказал тот, – нашел дурака! С меня хватит! – И исчез, лишь напоследок из-за дверей послышалось приглушенное: – Авантюрист!

Пожевав губами, Будушкин сказал:

– Что ж, извольте, я готов проверить эту версию.

Стенькин решил вернуть себе инициативу.

– Ваши документики, гражданин! – потребовал он.

– Моя фамилия Гудаутов. У марсиан тоже есть фамилии. Будьте любезны, – Гудаутов протянул паспорт и командировочное предписание.

Все молча ждали, пока младший лейтенант изучал бумаги.

– У вас все по норме, как полагается обыкновенному гражданину, – сказал наконец Стенькин. – Чем докажете, что вы марсианин?

Такого поворота дела Гудаутов не ожидал. Вся его тактика строилась на предположении, что человек, объявляющий себя марсианином, должен быть признан безумным и немедленно отправлен в желтый дом. А там можно через пару дней прийти в себя и быть отпущенным официально либо, на худой конец, исчезнуть, не прощаясь.

Как должен вести себя человек, свихнувшийся на марсианской почве?

Гудаутов вдруг засмеялся, и чем больше видел вокруг себя недоумения, тем с большим смаком хохотал, визжал, почти закатывался. Терпение у Стенькина истощилось, он хлопнул кулаком по столу, требуя объяснений.

– Они мне не верят! – воскликнул Гудаутов, утирая слезы. – Сами сказали, что я марсианин, а теперь я еще должен доказывать. Нет уж, я свои права знаю. Либо отпускайте, либо доказывайте.

Стенькин взглянул на Гудаутова с уважением: марсианин знал о презумпции невиновности. Что делать? Его взгляд пробежал по лицам присутствующих, напряженно следивших за развертывающейся драмой. И остановился на остренькой физиономии Лютиковой, которая скромно примостилась во втором ряду, явно не стремясь привлечь к себе внимание.

– А ну-ка, Алевтина Никаноровна, подойдите поближе, помогите установить личность подозреваемого. Узнаете своего соседа?

– Ничуть, – ответила Лютикова, делая шаг вперед. – Этого товарища вижу впервые.

– И правильно. Он ведь совсем из других мест. Но сходство какое-то есть?

– Очень даже похожи, – заметила Лютикова, так прилежно разглядывавшая Гудаутова, что тот даже засмущался. – Как братья.

– Ну вот, – удовлетворенно хмыкнул Стенькин. – Теперь, гражданин Гудаутов, скажите, как часто вы принимаете ванну?

Гудаутов наморщил лоб, соображая, какой ответ должен пойти ему на пользу. Не решив этой задачи, он на всякий случай сказал, что каждый день, а в иные дни и по два раза.

Стенькин и Лютикова со значением переглянулись.

– Есть у вас какое-нибудь хобби? – спросил Стенькин.

– Чего?!

– Ну, увлечение, Например, радиоделом.

– Угу, – неопределенно мотнул головой Гудаутов.

Все сошлось, как дважды два. А раз так, значит, подумал Стенькин, мы имеем в Заборьевске двух марсиан. Не слишком ли много для районного центра?

Зазвонил телефон.

– Дежурный по городу, – сказал Стенькин, беря трубку и услышал взволнованный голос Гвоздики:

– Звоню из автомата на Шекспировской. Только что некто, назвавшийся марсианином, совершил вооруженное ограбление в пивном баре. Угрожал бластером с аннигилирующим устройством и фамагустой…