Дом в глухом лесу - Барлоу Джеффри - Страница 2

Мы стояли на невысоком холмике над деревней, что располагалась главным образом на склоне у кромки темных озерных вод. Домики сложены были по большей части из синевато-пурпурного талботширского камня, хотя встречались и черно-белые постройки из дерева и штукатурки с красновато-коричневыми черепичными крышами. Похоже, некогда это был весьма живописный ярмарочный городишко, а теперь вот пришел в запустение. Повсюду виднелись следы упадка и тлена – дома в большинстве своем обветшали, створные окна облупились, трубы покосились, двери сорвались с петель, церковное кладбище, сады и общинный выгон густо заросли сорной травой.

Ничего живого взгляд не различал – ни людей, ни скотины; везде нависала зловещая пелена безмолвия. Повсюду вокруг, по другую сторону тракта и на окрестных холмах, раскинулись обширные лесные угодья: там росли сосны и кедры, дубы и ели. Дикое и удручающее зрелище представляла собою та высокогорная долина в быстро сгущающихся сумерках, в тусклых лучах угасающего солнца.

Рядом со мною кто-то заговорил, и мне понадобилось целое мгновение, чтобы осознать: это задумчивый спутник мой нарушил молчание. Накануне днем, и позже, когда всех нас приютил на ночь постоялый двор, и в течение всего сегодняшнего дня он почитай что ни с кем и словечком не перемолвился. Теперь же, сдвинув шляпу на затылок, так что наружу выбились непокорные, тронутые сединой локоны, он словно обуздал на миг тревожные мысли, уж в чем бы они ни заключались, и меланхолично оглядывал окрестности. Бремя страха в душе его вроде бы сменилось сожалением.

– Одиннадцать лет, – пробормотал он.

– Да-да? – откликнулся я, едва справившись с изумлением.

– Одиннадцать лет ныне канули в прошлое.

– Ах вот как. А вы вполне уверены?

– О да.

– Право же. Одиннадцать лет прошло с тех пор, как?..

– С тех пор, как я был здесь в последний раз. Все последующие годы я до смерти боялся вновь оказаться здесь, и все же… и все же…

Джентльмен умолк, надолго погрузившись в мрачные думы и тяжко вздыхая, а поскольку он, похоже, раскрывать новых секретов в ближайшем будущем не собирался, я вновь поглядел по сторонам. Взгляд мой задержался на внушительном особняке, что стоял на мысу по правую руку от нас, на другой стороне обширной озерной бухты. Мыс зарос роскошным густым лесом, дом скрывался среди стволов, и потому разглядеть его как следует возможным не представлялось. По всей видимости, то была огромная усадьба с разбросанными тут и там пристройками, на возведение которой пошел все тот же местный синевато-пурпурный камень; среди листвы кое-где проглядывали фронтоны, дымовые трубы да затянутая лишайником крыша. Среди высоких елей маячило круглое окно, довольно большое в диаметре; я счел его окном-розеткой, хотя на таком расстоянии поручиться было нельзя. А затем я заметил, что над одной из труб курится сизый дымок.

– Похоже, здесь все-таки живут, – отметил я, надеясь получить от спутника какой-никакой ответ.

Джентльмен вновь обвел окрестности меланхоличным взглядом, но не произнес ни слова. Вид у него по-прежнему был слегка встревоженный.

– Кучер, – позвал я, – что это за место? Вон та деревушка под холмом?

– Шильстон-Апкот, – отвечал тот, на миг отрываясь от колеса, а затем медленно и загадочно добавил: – Точнее, была когда-то.

– А! Стало быть, это – Одинокое озеро; сдается мне, про него я слышал, вот только не помню, что именно. А что до самой деревни – ну, Шильстон-Апкота, – кто в нем живет?

– Да никто из тех, у кого с мозгами все в порядке, сэр, – отвечал стражник, помогающий кучеру в осмотре. – Есть там кое-какой народец – вон в усадьбе посреди леса. Да только в деревню уже никто и не суется, сэр, разве кто совсем с катушек съехал.

– С катушек съехал?

– Ну да. Рехнулся, стало быть. Сбрендил.

– Понятно. А почему же все так?

Как ни странно, ни кучер, ни стражник отвечать не торопились.

– А вы не знаете, что это за усадьба? Вон тот громадный особняк на мысу, что вдается в озеро? – полюбопытствовал я.

– Усадьба зовется Скайлингден, – наконец нарушил молчание мой угрюмый спутник. – А окружает ее Скайлингденский лес.

– Ага, точно, – хмуро буркнул кучер. В голосе его прозвучала явная враждебность, а замечание, по всей видимости, предназначалось скорее для него самого, нежели для меня или моего знакомца.

– А кто там живет? – осведомился я, указывая на сизую струйку дыма.

Кучер и стражник переглянулись и покачали головами. Либо ответа они не знали, либо правду предпочитали не разглашать – как обстоит дело, я так и не понял.

– Да ничего там не встретишь, кроме пыли да паутины, если повезет, – пробормотал себе под нос мой задумчивый спутник. – Если повезет…

– А что там случилось? – Я, похоже, все больше уподоблялся завзятому сплетнику – даже в своих собственных глазах, – ибо поток вопросов не прекращался. – Не ошибусь, если скажу, что община эта некогда процветала, невзирая на теперешний ее заброшенный вид. Расположена деревня в местности весьма приятственной и романтичной, пусть и на отшибе; для земледельца здесь сущий рай, да и в древесине недостатка нет. Шильстон-Апкот, что на Одиноком озере… Где же я мог слышать это название? Вроде бы тут приключилась какая-то неприятность… да, верно; но в точности не помню, хоть убей.

Я еще несколько раз повторил вслух эти названия, пытаясь зацепить хоть что-нибудь на замусоренных полках моей памяти.

– Нечистая сила, – сплюнул стражник. – Деревня, и усадьба, и леса, и черные воды – недобрые тут места… одно слово, дьяволовы угодья.

– Ага, – мрачно закивал кучер. – Экие страсти, даже подумать жутко!

Немало озадаченный, я вновь обратился к угрюмому спутнику:

– Сдается мне, в таком удобном месте, как здесь, да еще и на тракте, устроить перевалочную стоянку для карет из Вороньего Края – самое милое дело. Право же, постоялый двор здесь не пустовал бы, нет.

– Да он и не пустовал, – отозвался мой спутник. – Постоялый двор назывался «Деревенский герб»; он и по сей день стоит на окраине деревни, дальше по дороге. Мы еще его проедем. Даже отсюда можно разглядеть двускатную крышу, там, за деревьями.

– А, вот, значит, где был постоялый двор?

– Причем один из лучших. В ту пору хозяйничал в нем мистер Ним Айвз по прозвищу Гербовой Айвз, а при нем – дочка, и долговязый Джинкинс, и коридорный по имени Снорем, да много кто еще.

– Стало быть, вы там останавливались?

– Нет. Но я недолгое время жил в Шильстон-Апкоте и частенько туда заглядывал.

– Тогда, получается, вы знаете, что ввергло городок в нынешнее жалкое состояние.

– Как раз в ту пору я здесь и находился, сэр. Лето стояло в разгаре; с тех пор ровно одиннадцать лет минуло. Я все видел своими глазами и слышал своими ушами. И, как я вам уже говорил, с тех пор я ужас как боялся снова проехать этим путем. А поскольку не так давно дела призвали меня в Уиком, что в графстве Талботшир, мысль о предстоящем путешествии терзала меня и мучала. Сэр, иного пути в Уиком, кроме как по этому тракту, нет и быть не может.

Кучер и стражник вновь отвлеклись от колеса и воззрились на моего спутника с любопытством и подозрением. Они словно разрывались между делами насущными и желанием послушать, что еще интересного расскажет мой новый знакомец.

– Так что же здесь приключилось? Отчего деревенские жители покинули эти места и куда они подевались? И кто живет ныне в усадьбе?

Вновь погрузившись в воспоминания, мой спутник, похоже, не торопился продолжать тему. Полагаю, он уже жалел о своей откровенности и, надо думать, только и мечтал, чтобы вновь замкнуться в себе. Вот он скользнул взглядом по усадьбе; взгляд его потемнел и сделался жестче, а руки словно сами собою сжались в кулаки, как если бы он подумывал, а не сокрушить ли ненавистную постройку.

– Я расскажу вам, – наконец объявил он, выпрямляясь, – расскажу сегодня же вечером, в «Перевозчике». «Перевозчик» – это гостиница в деревне на противоположном берегу озера, где мы с вами скорее всего остановимся на ночь. Да, я расскажу вам все как есть, а если нет, я… я… я съем собственное пальто, сэр!