Тайна стоит жизни - Фаткудинов Зуфар Максумович - Страница 11

Уже через полтора месяца Нелька оказалась техническим секретарем у одного из заместителей наркома. Варев, не теряя больше ни дня, скрылся, использовав канализационный колодец. Наблюдение за домом не помогло.

Стеклов, собиравший в свое время сведения о Вареве, знакомился с бумагами, проливавшими свет на всю эту историю. Он тогда, как ему помнится, отметил две ошибки: в переводе Чудиновой встревожил матерого шпиона не только срок. Главное: ее определили к руководителю, ведавшему промышленным производством особого назначения.

Вся эта история, связанная с деятельностью Варева, промелькнула перед мысленным взором майора Стеклова как трагическая картина, нарисованная одной только черной краской.

От усталости майор лег на землю. «Да, вот какого зверя я упустил сегодня! — казнил он себя. — Выходит, я переплюнул в своей глупости всех. А еще копаюсь в чужих ошибках».

Появился запыхавшийся лейтенант Матыгулин. Он остановился у рва, граничившего с кладбищем, и начал озираться.

— Это ты, Тагир? — спокойно окликнул его Стеклов.

— Что с вами, товарищ майор? — Матыгулин испуганно кинулся к нему. — Вы не ранены?

— Я ничего. А ты вот чего? Почему ушел от кустарника? Быстрее назад! И смотри в оба.

Матыгулин опешил. Он видел: с майором творится что-то неладное — тот лежал в неестественной позе с пистолетом в руке.

— Может, вам помочь? — растерянно предложил Тагир.

— Знаешь... дерни-ка посильнее за стопу левой ноги... Кажется, подвихнул. А потом — бегом туда.

Лейтенант потянул ногу Стеклова, и тот потерял сознание. Пришел в себя, когда Матыгулин, сбегав вниз, к воде, сделал ему примочку.

— Тагир, — произнес он негромко, — немедленно беги туда... к тем кустам. Возможно, там кто-нибудь сейчас появится. Действуй!

— Товарищ майор, как же вы...

— Немедленно иди. Если я не появлюсь до утра, пошли ко мне Мусу.

— Понял. Бегу, товарищ майор.

Лейтенант Матыгулин просидел в кустах несколько часов, но никто за это время не появился. Ноги задеревенели. Ночная свежесть леса медленно подбиралась к нему, и под утро стало неприятно холодить тело. Вконец одолели комары, но укусов он не чувствовал. С востока заструился матовый свет. Начали просыпаться птицы, включаясь в нестройный хор.

Было четыре утра, когда Тагир отправился к машине. Шофер, закрыв окна в кабине, спал сном праведника.

«Хорошо устроился, — поежившись от холода, отметил про себя Тагир, — но придется будить».

Шофер очень быстро пришел в себя и, выслушав Матыгулина, погнал машину в Святовск.

Лейтенант тем временем вернулся назад, было около пяти утра. Рассвело. Лес был еще окутан легкой дымкой. Матыгулин начал внимательно осматривать местность. Обошел кусты. И тут он оцепенел: там, где они вечером осматривали при свете фонарика заросли, увидел выкопанный куст чертополоха. Тагир осторожно схватился за основание толстого стебля и потянул на себя. Его взору открылась полуметровой глубины пустая яма. На дне ее были видны сохранившиеся отпечатки квадратного предмета. Матыгулин смерил площадь отпечатка и пришел к выводу: в яме хранилась рация! У него перехватило дух, как когда-то в детстве при падении с крыши сарая. Во рту пересохло.

«Когда же ее успели утащить? — растерялся лейтенант. — Неужели, пока я бегал к Стеклову?»

Слабой надеждой пронеслась в голове мысль: «А может, рации уже вчера здесь не было? К тому же чуть сдвинутый от ямы пласт земли, оплетенный корнями растения, майор мог не заметить — все это закрывают лопухи и ветви кустарника». Матыгулин покрутился вокруг этого места еще минуту и решил, что оставаться здесь больше не имеет смысла.

Глава VII

Закиров застал Светлану Древцову на работе. Она аккомпанировала на фортепьяно высокой черноглазой девочке, старательно выводившей слова из песенки «Сурок».

Ильдар нетерпеливо прохаживался в коридоре, поминутно посматривая на часы. Росло внутреннее напряжение. «Если сейчас не подтвердится версия о действиях преступника, позволивших ему снять слепки с ключей квартиры Древцова, значит, надо все начинать сначала». Закиров от нетерпения снова открыл дверь аудитории, откуда доносилась нежно-грустная мелодия. На этот раз Древцова заметила Ильдара и, извинившись перед юной вокалисткой, поспешно вышла.

— Светлана Петровна, извините, кажется, оторвал вас... но дело срочное, — как-то неуверенно начал Закиров. — Я вас постараюсь не задержать.

— Да-да... Я слушаю, пожалуйста...

— Скажите, зимой или весной вашего отца никуда не приглашали?

— В смысле? Куда? Кто?

— Ну... например, в военкомат, в домоуправление на собрание, на встречу ветеранов или куда-нибудь в этом роде...

Она задумалась. Закиров замер, на его лице застыло выражение, похожее на мольбу: пожалуйста, очень прошу вас, выручите меня, вспомните, это чрезвычайно важно.

Древцова хотела уже отрицательно покачать головой, но, взглянув на него, помолчала, уставившись отсутствующим взглядом в невидимую точку.

«Все ясно, — оборвалось у него внутри, — судя по всему, моя догадка имеет право на жизнь не больше, чем мыльный пузырь». И когда она тихо произнесла: «Не помню», — внутреннее напряжение совсем спало, уступив место зыбкому равнодушию.

Оба молчали.

Закиров пальцами водил по широкому крашеному подоконнику, глядя на улицу. «Я, видимо, снова разбередил ее душевную рану, — подумал он, — и это, несомненно, мешает сразу вспомнить детали из жизни дорогого ей человека». Как бывает на экзаменах: вытащишь билет, тут же у стола преподавателя прочтешь его — и почти всегда от нервного напряжения напрочь отключается память, кажется: этих вопросов ты не знаешь. А стоит успокоиться — все становится на свое место. У него вновь появилась надежда.

— Светлана Петровна, вы еще разочек в спокойной обстановке подумайте. Пожалуйста. А я, с вашего позволения, зайду сегодня вечером. Может, ваш супруг что-нибудь прояснит.

Древцова посмотрела на часы:

— Вы знаете, он сейчас дома. Так что, пожалуйста, можете прямо сейчас. А я скоро заканчиваю — и прямо домой.

Закиров согласился с ее предложением.

Муж Древцовой, Николай Петрович, открыл дверь тотчас же, словно только и ждал его звонка. Узнав Закирова, зачастил скороговоркой:

— Пожалуйста, пожалуйста, товарищ следователь, проходите. Я тут чай соорудил, так что прошу прямо к столу.

Поблагодарив за гостеприимство, Ильдар удобно расположился на кожаном с валиками диване. Оглянул взглядом комнату и отметил: все осталось без изменения.

На его вопросы Николай Петрович отвечал быстро, почти не задумываясь, как отличник-второклассник таблицу умножения.

Собственно, Закиров не очень-то надеялся услышать что-нибудь утешительное. Он знал: у них с тестем были прохладные отношения и каждый жил своими интересами. Вскоре пришла Древцова. Уже с порога заявила:

— К сожалению, ничего не припомнила. Видимо, ничего такого и не было.

Закиров встал, чтобы уйти, и на всякий случай спросил:

— Светлана Петровна, где у вас лежат письма, открытки?

— А мы их того... — ответил за нее муж, выразительно жестикулируя руками.

— Но рвете и выбрасываете, очевидно, вы свою корреспонденцию. А хозяин-то, может, ее хранил?

— А впрочем, может... — неуверенно согласился тот.

— Знаешь, Коля, посмотри-ка папин ящик в комоде, — вмешалась Светлана Петровна. — Там он поздравительные открытки от своих друзей хранил.

— Я не хочу в его вещах копаться. Посмотри сама, — недовольно ответил ее супруг. И тут же высказал предложение: — А лучше, если сам следователь ознакомится с содержанием этого ящика.

Закиров тут же поддержал эту идею.

В комодном ящике лежали давнишние фотокарточки Древцова, грамоты, открытки и письма друзей. Ильдар перебирал их осторожно, хотя в ящике царил хаос. «Копалось в этих бумагах в последнее время немало народу, — подумал он, аккуратно складывая их в стопку, — каждый чего-то ведь искал». Но он-то был уверен, что ищет самое главное — ключ к раскрытию тяжкого преступления.