Крысиный Вор - Орлов Антон - Страница 79

– Романтично, – с одобрением возразила лекарка.

Они не стали зажигать свет, сидели в уютных зимних сумерках – в тепле, с шоколадом, в отблесках прирученного домашнего пламени. Зинта подумала о том, что ни разу не видела саламандру, разве что ожог от нее довелось исцелять.

– Потом я ее похитил и за все отыгрался.

– А вот это уже зложительский поступок, и хвалиться тут нечем!

– Да нисколько не зложительский. – Эдмар рассмеялся, его глаза мерцали в полумраке, и смех был такой же мерцающий. – Мы с ней всю дорогу играли, к общему удовольствию, и я подарил ей массу новых впечатлений, каких она нигде больше не получила бы. По-моему, она это все-таки оценила, раз не стала меня убивать. Даже больше – не сбежала, когда подвернулся шанс вырваться на свободу. Я слишком опытный игрок, чтобы опуститься до пошлости или незапланированных унижений, так что я ничего плохого ей не сделал. А она тоже отчасти игрок, пусть и делает вид, что это не так. Жаль, что ей нельзя в Сонхи. Она говорила, что хотела бы здесь побывать, но при ее на три четверти искусственном организме это категорически противопоказано. Что ж, зато не явится за Хантре.

– Заманил его сюда и доволен, – грустно упрекнула Зинта.

– Увы, не могу сказать, что я доволен. – Собеседник подмигнул и скорчил расстроенную физиономию.

Ну, как этого комедианта ругать, если для него все на свете – сплошной театр?

– Он ведь опять от меня ускользает, – продолжил Тейзург с оттенком печали. – Как будто я ловлю лунный свет на воде, и это продолжается уже целую вечность.

– А может, тебе этого и не надо? Ну, я имею в виду, никаких таких отношений в зложительском смысле не надо…

– Почему же сразу в зложительском? – Он вскинул бровь.

– Потому, – отрезала Зинта с праведным торжеством – тут она была на своем, как он порой выражается, игровом поле. – Позабыл, что я лекарка? Что для человека неполезно, я тебе хоть во всех подробностях расскажу. Да в таких подробностях, что не обрадуешься.

– И всю романтику порушишь. Наступишь на извращенно прекрасную волшебную орхидею, смахнешь нежнейшую радужную пыльцу с крыльев флирии…

Он не призадумался и не рассердился, наоборот, понес околесицу. Да она давно уже усвоила, что его ничем не проймешь.

– Погоди, дай договорить! Вот почему ты всегда стараешься заморочить? Может, он для тебя что-то символизирует – ту жизнь, к которой тебя всегда тянуло, какое-то, может, просветление… Я не мастерица говорить складно, как ты или Суно, но ты понял, что я хочу сказать?

– Ой, как все сложно! – ухмыльнулся этот зложитель.

– Значит, серьезно разговаривать ты не хочешь?

– Зинта, я ведь начал серьезно, а ты сразу давай сводить разговор на клинику – по-твоему, это было по-доброжительски?

– Да!

– Позволь с тобой не согласиться.

– Не позволю, – буркнула Зинта и, не желая ввязываться в словесные игры, на какие он мастер, сама перевела на другую тему:

– Лечебница у тебя в Ляране уже принимает больных?

– Почти переполнена. – Он криво ухмыльнулся. – Тебе понравится, она красивая – вначале предполагалось, что это будет еще один дворец.

– Я бы и рада на нее посмотреть, да какие мне теперь путешествия…

– Не теперь, так потом, а пока я тебе ее нарисую.

Уже после того, как он ушел, Зинту осенило: вовсе она не отказалась от путешествий, просто отложила их на потом! Лет через пятнадцать-двадцать, когда ее дети вырастут… Главное, не стать за это время закоренелой домоседкой.

Эту комнату Кемурт про себя называл «безликой» – тут не было ничего приметного, чтобы дать ей какое-нибудь другое название, например, «зала с нефритовой мозаикой», «комната с лилиями на потолке», «тупичок с радужным креслом», «комната с китонскими куклами», «гостиная со стрекозиными гобеленами».

До белизны светлые кленовые панели, на полу коричневый, как палая листва, ковер и под цвет ему сурийские подушки для сидения, а из мебели только низкий деревянный столик.

Хантре Кайдо повадился приходить сюда в облике и лежать, свернувшись, на подушке возле облицованной изразцом печки. Тут-то Кем его и нашел.

– Эдмар опять варит кофе на троих, – шепнул он, присев на корточки перед котом, недовольно приоткрывшим щелки янтарных глаз. – Опять сахара не доложит… Он же грозился приучить нас к прелести настоящего кофе – к той горечи, которую он сам любит. С сахаром нормально, а если по его рецепту, на вкус хуже касторки. Только не говори ему, что я тебе это сказал.

– Не скажу, – отозвался Хантре.

Перекинулся он в мгновение ока: скатился с подушки и в следующий момент уселся рядом на полу – уже не диким котом с кисточками на ушах, а человеком.

– Знаешь о том, что существуют артефакты, способные запоминать и повторять человеческую речь?

– Читал. Их очень сложно изготовить.

– Думаешь, у Эдмара таких нет?

– Так не станет же он их у себя дома в каждую комнату совать, – возразил Кем, сделав в уме заметку, что свалял дурака, надо следить за языком. – Это лучше где-нибудь на стороне для слежки использовать.

– Все равно учти. На всякий случай.

Хантре выглядел каким-то смурным: сидит на ковре, прислонившись к стенке, разговаривает – и в то же время витает мыслями где-то далеко, да, похоже, в таких сферах, которые ему совсем не нравятся. Он из тех, у кого много чего на лице написано.

– Ты давно служишь Тейзургу?

– Я ему не служу. – На отстраненной физиономии рыжего на секунду наметилась раздосадованная усмешка.

– А… – Если б амулетчик сейчас что-нибудь жевал, наверное, поперхнулся бы. – Ты же у него наемник, и он тебе платит за то, чтобы ты ужасателей ловил…

– Я делал бы то, что делаю сейчас, даже если бы мне за это не платили. – Он пожал плечами, словно речь шла о каких-то незначительных вещах, без которых вполне можно обойтись. – Правда, тогда бы приходилось ловить на прокорм мышей и крыс, и никакого кофе со сливками.

– Ты, главное, ему об этом не скажи, – посоветовал Кем, про себя добавив: «Ну, и кто из нас после этого должен учесть насчет подслушивающих артефактов?»

– А он знает.

– И до сих пор не урезал тебе жалованье? – деловито изумился вор.

– Ага. А то вдруг я свалю.

– В Ложу? Они ведь тебя вербовали…

– В Ложу я точно не пойду. За ними куча грязных дел, пусть катятся в Хиалу со своей вербовкой.

Это заверение успокоило Кемурта, который был овдейцем и проигрыша своей стране не желал.

– Кстати, о Хиале, Эдмар сказал, что завтра мы опять туда.

– Без меня. – Рыжего передернуло.

– С тобой, – возразил появившийся на пороге Тейзург, который хорошо если не подслушивал за дверью. – Вы оба должны там освоиться, чтобы при необходимости укрыться в Хиале или воспользоваться ее короткими тропами. А если ты свалишь, у меня характер испортится.

– Ты мне это уже когда-то говорил, – заметил Хантре, прикрыв глаза. – Насчет своего сволочного характера, который может еще больше испортиться. Давно. Очень давно. В то время, когда тебя звали Золотоглазым и у тебя еще не было других имен.

– Нашел что припомнить. – Эдмар пинком отправил в угол, где расположились наемники, ближайшую подушку и, подойдя, уселся на нее с безупречной элегантностью сурийского вельможи. – Ты из-за этого в дурном настроении? Из-за нахлынувших воспоминаний о раннем периоде наших романтических отношений?

– Не из-за этого. Ктарма собирается нанести удар, и я никак не могу уловить, где и когда. Похоже, они применили какие-то скрывающие ментальные чары, через которые сложно пробиться.

– Давно у тебя это ощущение?

– С полчаса назад появилось. Пытаюсь хоть что-нибудь увидеть, но пока ничего, при этом сопутствующий эмоциональный фон такой паскудный, что дальше некуда… Они затеяли что-то, что мне сильно не понравится, и я до сих пор не понял, что это будет.

– «Мясорубка»?

– Нет. Другое.

– Тогда я угощу вас кофе. – Тейзург в отличие от Хантре великолепно владел собой, только радужка его длинных, обведенных угольным контуром глаз начала отливать золотом. – Все равно действовать мы сможем не раньше, чем тебе откроется, что и где должно произойти.