Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Жан Кавалье - Сю Эжен Мари Жозеф - Страница 20


20
Изменить размер шрифта:

НОВЫЕ ПРОРОКИ

Спустя неделю после вышеописанной сцены дю Серр мирно беседовал под вечер с одним из своих друзей, только что прибывшим в замок Мас-Аррибас. Оба сидели за довольно богато уставленным столом. Через открытые окна виднелись вдали освещенные восходящей луной, рассеченные вершины эгоальской горы. Они выдвигались из целого океана темной зелени, посеребренной там и сям нежными лучами вечернего светила. Свет, исходивший из одной из башен замка Мас-Аррибаса, падал на раскрашенное окно, так испугавшее Селесту и Габриэля, освещенное на этот раз изнутри. Дю Серр был одет в свободный и длинный домашний наряд. Его лицо, обыкновенно суровое, с выражением язвительной усмешки, теперь почти улыбалось. Его собеседник, небольшой пухленький человечек, одетый в черное, мягкий и наивный с виду, с жизнерадостным лицом и красными щеками, представлял полнейшую противоположность стекольному мастеру. Человек этот, по имени доктор Клодиус, был одним из лучших врачей Женевы.

Чтобы чувствовать себя возможно удобнее, он снял с себя парик. Ужин приближался к концу. Опорожнив несколько рюмочек старого Гренашского вина, цвета рубина, и закусив зелеными, свежими миндалинами, эти два человека, в отсутствие г-жи дю Серр, только что вставшей из-за стола, вели следующий разговор.

– За выигрыш моего заклада, мой добрый Клодиус!– проговорил дю Серр, приблизив свой стакан к стакану доктора.

– С удовольствием, Авраам, тем более что ты несомненно, выиграешь.

– Гм! Гм! – проговорил дю Серр тоном, полным сомнения и вместе с тем язвительным.

– Как гм, гм? – крикнул доктор. – Я сам участвую в этом закладе, и, надеюсь, это доказывает тебе, что я его нахожу правильным. Да, конечно, я его поддерживаю: я готов был бы поддерживать его в самой Сорбонне. Возможно, как ты бился об заклад с рыцарем Вертейлем... Не дай только Бог, чтобы такая чудовищность осуществилась! Мы касаемся тут только чисто научной гипотезы... Возможно, повторяю, с помощью искусственных средств возбудить в детях в возрасте от одиннадцати до пятнадцати лет явления воодушевления, пророческого восторга. Не трудно даже довести этих несчастных крошек до припадков эпилептического и каталептического свойства. Кто может в этом сомневаться? Разве не привел я тебе в доказательство при помощи своих научных предположений, четыре вдохновения Платона, пророческий дар евреев, вакхаитов, вакханок, сивилл и древних Пифий? Увы! Это – жестокая истина: человек вооружен против человека страшными и таинственными средствами... Но поговорим о другом, Авраам. Достаточно, я полагаю, заниматься действительными болезнями человечества, не ломая себе голову о всех тех, которые можно привить ему почти адскими средствами, настолько они страшны.

Помолчав немного, дю Серр сказал Клодиусу:

– Я не хочу пользоваться дальше твоим заблуждением, Клодиус. Я выиграл заклад. Я доказал, что можно создавать пророков.

– Я в этом не сомневался! – воскликнул Клодиус с некоторой гордостью. – Я так ясно доказал это в моих записках, которые вручил тебе. А кто решил спор между тобой и дворянином де Вертейлем в твою пользу? Медицинский факультет в Монпелье?

– Хватай выше, Клодиус!

– Парижский факультет?

– Хватай выше!

– Лейденский, значит?

– Выше!

– Врач короля?

– О! В тысячу раз выше!

Ничего не понимая, Клодиус смотрел на дю Серра, в высшей степени изумленный.

– Какой же могущественный авторитет порешил спор между тобой и твоим противником?

– Опыт, Клодиус.

– Опыт?... Без сомнения, это так: средства, проверенные опытом, указаны в моих заметках. Но...

– Послушай, Клодиус, – прервал дю Серр доктора, со свойственным ему суровым и вместе насмешливым видом. – Мы знаем друг друга с детства, мы с тобой приятели. Обстоятельства тяжелы. Роковой час приближается.

– Приближается роковой час? Какой такой роковой час? – спросил Клодиус.

– Час... – После некоторого колебания дю Серр продолжал: – Ты сейчас узнаешь. Но коснемся немного прошлого. Заметил ты, что с отменой Нантского эдикта и в особенности со времени Рисвикского мира, преследования против всех нас, реформатов, разгораются более, чем когда-либо?

– Увы! Да, Авраам, я это знаю, хотя мое хирургическое искусство и опытность врача одинаково привлекают ко мне и католиков, и наших братьев. Несмотря на законы, запрещающие мне мою профессию, не стесняются прибегать к помощи еретика, когда они страдают. Поэтому я лично не могу жаловаться. Это довольно просто: я полезен всем без различия.

– А в этом-то ты и не прав, Клодиус, – с горечью заметил дю Серр. – В качестве верноподданного, ты обязан руководиться законом. Когда реформат обращается к тебе за помощью, ты обязан ему ответить: «Король запрещает мне оказывать вам помощь».

– Об этом и думать нечего. Клянусь тебе, по наружности невозможно отличить больного – католика, от больного – протестанта, – простодушно сказал Клодиус.

– Не беспокойся, вскоре тебе не из чего будет выбирать, – начал дю Серр с улыбкой, которая удивила доктора. – Но я продолжаю. Преследования удваиваются: наши священнослужители, умершие, как мученики, наказали нашим братьям переносить все со смирением и не восставать... разве тогда лишь, когда глас Божий призовет их к оружию устами пророков.

– Бедные священнослужители! Правда, они хотели вселить в наших братьев уверенность, что Господь их не оставит. Я видел Давида Жоржа в Ниме в тот миг, когда пламя заглушило его голос. Он еще говорил: «Со смирением переносите мученичество, братья мои: Христос не отрекся от своего учения. Без жалоб отдал он себя в руки палачей. Когда Спаситель захочет, чтобы его народ дал отпор своим притеснителям, Он возвестит, что время настало и призовет Израиль к оружию. До тех пор умейте страдать»...

Добрый Клодиус отер слезу.

– Но какой это будет чудный день, когда глас Божий призовет к оружию народ свой! – воскликнул дю Серр.

– Увы, Авраам! Ты прекрасно знаешь: времена чудес прошли, и Бог безгласен!

– О, ничуть! Ты сам заставил его говорить, ты сам, мой славный Клодиус, мой великий маг, мое Провидение в светлом парике, ты сам, мой Вечный Отец в коротком плаще! – крикнул дю Серр с дьявольской радостью.

Доктор с недовольным видом покачал головой и серьезно обратился к своему другу.

– Мы никогда не сходились с тобой в мнениях, Авраам. Я, может быть, не безусловно верующий; но я никогда не насмехаюсь над святыней.

– Я говорю с вами серьезнейшим образом, преподобный доктор Клодиус. Если я вас называю Провидением, то потому, что без вашего ведома вы сыграли его роль. Если я вас называю Вечным Отцом, то потому, что вы заставили Его говорить...

– Клянусь честью, ни слова не понимаю во всем этом.

– Я постараюсь быть ясным. Приняв решение не терпеть гонений, уверенный, что наше население восстанет не раньше, чем услышит глас Божий, зная, как и ты, что времена чудес прошли, и желая тем не менее, чтобы Святой голос призвал наших братьев к оружию, так как наше смирение не уменьшает жестокостей Людовика XIV, я придумал месяца три тому назад план, который и сообщу тебе. Придумал я его благодаря тебе, так как он явился следствием наших долгих разговоров о мозговом возбуждении.

– Я прекрасно помню этот наш разговор, – проговорил, все более и более удивляясь, Клодиус. – Это было в мою последнюю поездку в Женеву. Он касался письма Паскаля о духовидцах и исступленных.

– Совершенно верно. Наутро я отправился в Манд. По моему возвращению я солгал тебе: я рассказал, будто под влиянием нашей беседы побился об заклад с де Вертейлем, утверждая, что возможно на научных основаниях довести иное молодое воображение до пророческого исступления.

– Но в таком случае, Авраам, если все это было вранье, к чему же тебе послужили те записки о средствах добиться этого печального явления, которые я тебе дал? Я составил для тебя почти законченное сочинение о действительном и искусственном возбуждении, так как ты должен был ссылаться на эти сведения, побившись о заклад.