Сны богов и монстров - Тейлор Лэйни - Страница 92

Бесконечное число направлений, и нет никакой подсказки. Однако это тоже неважно, ведь открыть глаза он не может. На веки что-то давит.

Что с ним сотворили?

Ощущение бессилия – особенно острое, поскольку вмешательство произошло в тот момент, когда надежда почти сбылась. Все рухнуло так стремительно! Кэроу ждет, она ничего не понимает.

Нестерпимо.

Акива и не стал терпеть. Он рванулся.

И снова в голове ударил гром. Рассудок Акивы отпрянул, но ненадолго. Гром – всего лишь звук. Если это – единственное, что держит его здесь, то разве он не справится? Акива собрал каждую ниточку своей собственной силы, скрутил в один тугой жгут – в один безмолвный рев – и толкнул.

Что-то безжалостно разрывало его изнутри на части, а он рвал в ответ.

Он проломился из этой глубины, из этой темницы наружу – внутрь собственного «я». Наконец вернулись ощущения. Ребра прижаты к камню. Он лежит на земле, и рядом раздаются голоса.

– Так нельзя.

Женщина. Голос звучит странно, женщина говорит на языке серафимов, но с непривычными модуляциями, и понимать удается с трудом.

– Мы потратили здесь достаточно времени. Впустую. – Еще одна женщина, голос резче и моложе. – Нужно было дождаться конца свидания? Полагаешь, ему было бы легче оторваться после того, как он ее распробует?

– Распробует? Он влюблен, Скараб. Ты должна предоставить ему выбор.

– Здесь нет выбора.

– Есть. Ты уже предоставила ему выбор.

– Сохранив жизнь? Я думала, ты обрадуешься.

– Я и рада. – Вздох. – Но это должно быть его решение, разве ты не понимаешь? Или он навсегда останется нашим врагом.

– Не испытывай мое терпение, старуха. Ты ведь знаешь, что я найду применение такому врагу?

Тяжелое, неприятное молчание. Акива понял, что говорят о нем – но это было все, что он понял. Какой выбор? Какой враг?

Скараб, так зовут молодую. Что-то еще. Что-то, что он должен знать.

Когда заговорила вторая, ее голос напряженно звенел:

– Найдешь применение? Сделаешь струну для своей арфы? Именно это ты уготовила для моего внука?

Внук. В первый момент Акива подумал: они не обо мне. Какой еще внук? Он – ублюдок. Он…

– Только если бы иного выхода не было.

– Иного выхода?! – Это прозвучало как всхлип. – Дурное ты затеяла, Скараб. Мы не воины…

– А зря.

Потрясенное молчание.

– Мы были воинами, – продолжила Скараб. В голосе звучало упрямство, своеволие юности перед лицом старости. – И будем снова.

– Что ты такое говоришь?

Защитница Акивы, его… бабушка?.. была в ужасе. В ошеломлении. Акива почувствовал ее беспокойство, ее страх и растерянность. Ощутил их как свои собственные. Точно так же он вытолкнул свое отчаяние, донес его каждому солдату там, в пещерах Кирин. Женщина назвала его внуком – и в мозаике его жизни встал на место еще один элемент. Скараб.

В посланной стелианцами в ответ на объявление войны корзине с фруктами, которая так взбесила Иорама, не было никакой записки. Зато была печать – восковой оттиск с изображением жука-скарабея.

Стелианцы.

Акива открыл глаза и в одно слитное движение поднялся. Пещера, такая же, как все пещеры Кирин; так же жутко завывают воздушные флейты. На душе полегчало. Его не унесли далеко, и Кэроу сейчас где-то поблизости. Он сможет ее найти, и все пойдет как надо.

Его внезапный рывок привлек внимание двух женщин. Ни одна не отпрянула, даже не отступила ни на шаг. Скараб перевела на него взгляд, и непонятная сила вновь заморозила его суставы. Снова, как раньше, когда он ощутил чье-то невидимое присутствие в умывальне, Акива понял, на какой тонкой ниточке повисла его жизнь.

Какой хрупкой.

Они держали его обездвиженным и внимательно разглядывали. Все, что он мог сделать, – посмотреть в упор.

Он не видел ни одного стелианца с пятилетнего возраста, когда его уводили от матери. Акива бросил тогда последний отчаянный взгляд через плечо. Сейчас перед ним стояли две женщины, и старшая…

Акива не мог утверждать, что она похожа на Фестиваль – он просто не помнил лица матери, – но теперь взглянул на эту женщину, и ему показалось, что помнит. Скараб назвала ее «старухой», однако старой она не была, хотя, конечно, не была и молодой. Заботы оставили на ней свой след, прорезав морщины у глаз, скорбно опустив уголки рта. Волосы, уложенные короной, сияли серебряным светом. Красиво. В глазах все еще отражался след недавнего потрясения и глубокая, очень глубокая печаль.

А вторая…

Свободно распущенные черные волосы. Грозового цвета туника косыми складками спадала на худощавое тело, оставляя обнаженными смуглые руки, унизанные золотыми браслетами. На лице застыло жесткое выражение. Не отпечаток испытываемых эмоций, как у Лираз или Зузаны, – это выражение было вылеплено там изначально. Пронзительный взгляд, Брови, как у хищной птицы, глубоко посаженные глаза. Скулы и челюсть казались вырублеными острым резцом, а вот темные губы – полными и мягкими.

До тех пор, пока она не улыбнулась – и зубы не превратились в иглы.

Акива отпрянул.

Только сейчас он заметил, что в пещере находятся еще трое: женщина и двое мужчин. Они, не вмешиваясь, внимательно следили за ситуацией.

– Шустрый, – сказала Скараб, снова привлекая к себе внимание Акивы. Сейчас у нее были обычные, белые ровные зубы. – Полагаю, тебя не следует недооценивать. – Она повернулась к собеседнице. – Или это ты освободила его, Певчая?

Пожилая женщина качнула головой, не отрывая от Акивы глаз.

– Нет, королева.

Королева?!

– Но я не буду снова его связывать, – продолжала женщина. – Я бы хотела говорить с ним, обращаясь сообразно происхождению.

– Поговорить о чем? – спросил он. – Что вы от меня хотите?

Ответила Скараб, бросив темный косой взгляд на Певчую. Она держалась по-королевски надменно, и Акива подумал, что если бы и не услышал обращения Певчей, все равно понял бы, кто она такая.

– Выбор уже сделан. Мной. Радуйся.

– И этот выбор…

– Оставить тебе жизнь.

Учитывая, что ему удалось подслушать, особого шока заявление не вызывало. Но как пренебрежительно откровенно королева об этом сказала!

– И что я такого сделал, что под сомнение поставлена моя жизнь?

Акива был уверен, что ни в чем не виноват, и страсть, прозвучавшая в ответе королевы, поразила его.

– О, многое, – произнесла она, резко выдохнув. – Никаких сомнений, потомок Фестиваль. По закону ты уже мертв.

Он попытался встать на ноги, однако невидимые путы держали по-прежнему.

– Развяжи меня, – попросил он, и, на удивление, Скараб выполнила просьбу.

– Я тебя не боюсь, – заявила она.

Он встал.

– А с какой стати тебе меня бояться? Зачем мне тебе угрожать, даже если бы я мог? Я часто думал о народе матери. И никогда не желал причинить вам вред.

– И однако никто за тысячу лет не подошел к этому так близко. Ты едва нас не уничтожил.

– Что ты говоришь? – возмутился Акива.

Он ни разу не был на Дальних островах, никогда не видел стелианцев. В чем она его обвиняет?

Певчая вмешалась в перепалку.

– Скараб, не издевайся над ним, он не знает. Да и откуда бы ему?

– Знать что?

Акива задал вопрос гораздо более спокойным тоном, потому что гневные обвинения Скараб казались абсурдными, а горькие слова Певчей – нет.

Вторжение в разум. Сила ворвалась в мозг, легко преодолевая защиту. И Акива почувствовал себя… смятым и выброшенным. Запинаясь, он спросил:

– Что я сделал?

81

Полиция по надзору за желаниями

Свесившись со спины бурелова, Зузана крикнула:

– О боже! Сверху все горы одинаковы!

Они заблудились. Удивительно, что им вообще удалось забраться так далеко, не говоря уж о способе путешествия.

Первым пунктом они были обязаны картам, хранившимся в памяти Элизы, а вторым – музыке и тому, что Мик и его скрипка – лучше и новее, чем та, которую он оставил в ванной Эстер, – очаровали летучее создание размером с небольшой корабль. Впрочем, Зузане тоже было что сказать по этому поводу. Она не сомневалась, что движущей силой всего мероприятия стал ее энтузиазм.