Сны богов и монстров - Тейлор Лэйни - Страница 89

Кажется, даже Незаконнорожденные ощутили, что вернулись домой. Встречающие и прибывшие смешались. Дойдя до главного зала, откуда коридор вел в деревню, где несколько дней назад химеры разбили лагерь, они не ушли, а принялись вместе с ангелами готовить еду.

Кэроу есть не хотела. Привезенные из лагеря пайки Доминиона не хотела точно.

Утро после Рождества, вот как она себя сейчас чувствовала. Прямо сказать, в ее жизни таких случаев было не так много. Один раз вместе с Эстер – тогда это было похоже на театральную постановку, блестящую и нарочитую. Постановку, в которой Кэроу была всего лишь зрителем. Два раза она отмечала Рождество с семьей Зузаны. Там она чувствовала себя гораздо уютнее. Уже не дети, они с Зузаной старались получить как можно больше удовольствия. Праздничные традиции в семье Новаков были неизменны, и даже старший брат подруги, который изо всех сил старался произвести на Кэроу впечатление истинного кавалера и рыцаря, утром после Рождества несся вниз по лестнице посмотреть, что Санта-Клаус оставил ему в подарок.

Вот и сейчас у нее было похожее чувство. Ожидание подошло к концу.

Кэроу ждала волшебства. И ей казалось, что волшебство тоже с нетерпением ждет, когда наступит пора для чуда. Он почти пришел, тот миг, когда кончики пальцев коснутся своего отражения в зеркале.

Она не могла отвести от Акивы глаз. Их взгляды находили друг друга, притягивались, жаркие, полные огня – живые. В губах прятался смех: уже совсем скоро, ты же видишь. Все позади, остался совсем пустяк – что их, тех препятствий. Теперь последний кусочек ожидания стал игрой, он дразнил, вился вокруг них и танцевал вместе с ними. Их тела – два посреди множества других – тянулись друг к другу как под воздействием магнита, и кто мог вклиниться между ними?

Кожа Кэроу обрела новую чувствительность, словно проснулись все дремавшие прежде нервные окончания. Тот поцелуй в небе – точнее, миг, когда губы Акивы прикоснулись к точке за ухом, – что-то переключил. Тело пронзило множество острых иголочек, и кожа покрылась мурашками, по ней прокатилась волна жара. Руки ходили ходуном. Еще со школы она помнила, что любовь вызывает в теле химические реакции: адреналин, нейрогормоны и все такое. В какой-то книге встретилось название «коктейль любовного экстаза», и они с Зузаной хихикали и не могли остановиться. Ну, так сейчас этот экстаз переполнял ее до краев. Покрасневшая, трепещущая, бабочки в животе не просто порхают, а носятся как безумные. Пульс сошел с ума, дыхание мелкое и неровное. Кэроу хотела сделать глубокий вдох и успокоиться – тщетно. Ее трясло от страха и радости.

Она сгорала от предвкушения.

Акива снова перехватил ее взгляд. Искра, разряд молнии. В нем было сияние света и полыхание жара. Она больше не смеялась.

Руки Акивы задрожали. Он стиснул кулаки. Разжал. Пальцы тянулись прикоснуться к Кэроу. Все его тело было напряжено, как струна. И ее. Пара скрипичных струн, готовых запеть.

Вопрос в его глазах, в наклоне головы, в развороте плеч. Весь он – один сплошной вопрос.

И ответить оказалось так просто. Кэроу кивнула; невидимый переключатель замкнулся. Кожа горела.

Скоро. Скоро.

Она повернулась, собираясь скользнуть по коридору, который вел к купальне. К купальне? Отличная мысль.

Она повернулась. И поймала взгляд Лираз.

Лираз стояла чуть в стороне: высокая, спокойная, невероятно прямая, как если бы кто-то – может быть, Эллаи? – зацепил ее на крюк и не давал расслабиться. На застывшем лице – мука неизвестности. И новый переключатель Кэроу дал сбой, заскрежетал. Предохранитель выбило, ток упал до нуля, температура тела пришла в норму, любовный экстаз пропал. Никакого трепета. Ровное дыхание, четкий пульс. Холодный разум.

Господи, да что с ней такое? У нее на поясе сосуд с душой Зири, а она думает о… о чем?

Она потрясла головой, приходя в себя. Акива на другой стороне пещеры нахмурился. Кэроу беспомощно посмотрела на него, коснулась фляжки, и он понял. Посмотрел на Лираз, которая, застыв, наблюдала их немой диалог.

Они вместе вышли тем самым коридором, которым собиралась уйти Кэроу, но пошли совсем в другое место. И с другой целью.

– Это недолго, – сказала Кэроу.

– Я помогу, – отозвался Акива, и она кивнула.

Кэроу приготовилась задолго до того, как, глядя на труп Волка, Зири полоснул себя по горлу ножом. Когда отряд вернулся без него, она собрала все, что требовалось для воскрешения, все компоненты, чтобы воссоздать тело кирина как можно в более совершенном виде. Зубы человека и антилопы, полые кости летучей мыши, железо и нефрит. Даже алмазы, по одному скопленные именно для него. Все хранилось в маленьком бархатном вышитом мешочке – там же, где все ее рабочие инструменты, в глубине пещеры вместе с кадильницами и ладаном.

Набор для Зири.

Ну, кроме самого главного ингредиента. Он сейчас находился в солдатской фляжке Лираз. Что касается тела, Кэроу хотелось, чтобы оно как можно точнее воспроизводило истинное тело кирина. Тут ей в голову пришла мысль.

– Погоди.

Она пересекла зал и подошла к тому месту, где в одиночестве стояла Лираз. Та начала:

– Совсем не обязательно все бросать и прямо сейчас…

Кэроу перебила:

– Где кусочек рога, который я тебе отдала?

Лираз заколебалась, словно не желая его возвращать, и Кэроу горячо понадеялась, что чувства Лираз взаимны, – не только ради нее, но и ради Зири, чье одиночество было даже глубже, чем некогда ее собственное. У нее, по крайней мере, был Бримстоун, память о семье и племени. А что было у Зири?

Пусть сбудется, пожалуйста! Она спросила:

– Пойдешь?

Лираз только затрясла головой. Кэроу оставила ее здесь, среди солдат, и вышла.

77

Мы не представлены

Лираз не могла больше оставаться в большом зале. Слишком на виду у всех, как голая. Она ушла на площадку перед входом в пещеру. Кто-то из бескрылых химер стоял здесь в карауле, и она сменила его и присела на уступ.

Вход в пещеру собирал, как линза, все лучи заходящего солнца. Багровый диск опускался за дальние пики, и горизонт заливало расплавленное золото. Все вокруг было пронизано оранжевым светом, и Лираз тоже купалась в его волнах.

А затем свет побледнел и выцвел, золотое перешло в серое; миг – и ярко-голубое небо стало черным, на нем замерцали звезды.

Сзади раздались шаги, но Лираз не хватило смелости обернуться.

Медленные шаги. Перестук копыт. Копыта. Это Зири? Тело скрутила тревога, накрепко вбитый рефлекс, и она никак не могла его побороть: копыта – химера – враг. Что это с ней такое происходит? Ведь если кто-то спас твою жизнь, это не значит, что надо немедленно в него влюбляться?

Любовь? О, божественные звезды! Первый раз она рискнула произнести это слово, связать его с собой – и то лишь в формуле отрицания. Ее терзал страх, протест, желание спастись бегством.

Немая внутренняя борьба. Она же ничего не делала! Никак не поощряла ухаживания, не давала обещаний. Ни до того, как он умер в теле Белого Волка, ни раньше. Между ними никогда не было ничего, о чем можно было бы сожалеть или от чего спасаться. Нет причины для бегства! Он – только боевой товарищ, только…

– Мы не представлены.

Сердце Лираз пропустило удар. Она привыкла к тембру Волка, хоть он никогда ей не нравился. Даже когда Зири говорил с ней от своего имени – только однажды, в той мягкой странной воде купальни, – голос звучал шершаво, почти на грани рыка. Клыки. Когти. Скрытая жестокость.

Этот, новый голос… Звучный, как воздушные флейты киринов, полный оттенков, выразительный.

Она знала, какова ее роль в этом диалоге. Собрав силы, морщась оттого, что в горле стоит комок, Лираз произнесла:

– Это и не требуется.

Две мелодии слились, меняя текст пьесы. Пауза. Он ждал. Откуда она знает, что он ждет? Знает, и все. Он ждал, когда она развернется к нему лицом, и она больше не могла терпеть.

Поворот. Зири из племени Кирин стоял напротив нее, и у Лираз перехватило дыхание.