Роковое путешествие - Сэвидж Виктория - Страница 6

– Все сказала?

– Нет! Мы заключили с тобой перемирие, которое предложил ты, и ты же первый его нарушил. Ты не считаешь нужным придерживаться со мной даже элементарных правил приличия, постоянно их нарушаешь! Еще бы, ведь я для тебя ничто, я…

– Замолчи! – прорычал он и схватил ее за плечи. – Не говори ерунды! Да, здесь я не прав, признаю свою ошибку, но как прикажешь к тебе относиться?! Что я должен о тебе думать?! – Он прижал ее к себе, и она услышала, как громко бьется его сердце. – Ты полна противоречий! Я знаком с тобой всего лишь день, а ты уже полностью разрушила все мои представления о тебе. То ты смотришь на меня испуганными красивыми глазками и плачешь у меня на плече – и я готов броситься защищать тебя даже от себя самого, а минуту спустя я готов придушить тебя собственными руками за новую выходку. Кто ты, Мелани Харт?

Мелани была поражена его признаниями, но еще больше удивилась, когда со стоном отчаяния Александр припал к ее губам и стал страстно целовать. Сначала его губы действовали жестко, причиняя ей боль, и она стала вырываться, но против нежности, пришедшей на смену жесткости, она была бессильна. Александр стал ласкать ее губы, проводя по ним кончиком языка, требуя, прося, умоляя приоткрыть их. Поддавшись первобытному инстинкту, Мелани приоткрыла губы, и язык Александра тотчас проник внутрь и стал исследовать горячие, влажные глубины, доставляя ей неизъяснимое наслаждение. Она крепко прижалась к нему, обвивая сильную шею руками, и, почувствовала, до какой степени Александр возбудился. Его возбуждение передалось и ей, и она затрепетала. Волны страсти одна за другой накатывали на нее.

Александр переменил положение и, взяв ее лицо в свои руки, принялся осыпать поцелуями глаза, лоб, щеки, веки, шепча что-то на родном языке.

Он снова застонал, и этот хриплый стон внезапно отрезвил его. Он резко отшатнулся от Мелани, словно она была прокаженной, лицо его исказилось от непонятной муки. Потом потряс головой, точно пытался избавиться от наваждения.

– О Господи, похоже, я сошел с ума… – сдавленным голосом пробормотал он, охваченный отвращением к самому себе. – Да, ты можешь заставить мужчину забыть обо всем на свете. – Он бросил на нее беглый взгляд, еще полный страсти, и, развернувшись на каблуках, прошел в другую комнату, плотно закрыв за собой дверь.

Мелани перевела дыхание, чувствуя, как что-то невыразимо прекрасное умирает в ее душе. В его объятиях она обрела рай, из которого он безжалостно изгнал ее. Она подавила рвущийся из груди крик отчаяния и, дрожа всем телом, опустилась прямо на пол. Как могла она допустить такое? Что с ней произошло? Неужели она все забыла и, если бы Александр не оттолкнул ее, отдалась бы ему? Прямо здесь, на полу? Мелани сжалась в комочек, изо всех сил стараясь не расплакаться. Еб поведению нет оправдания. Но она ничего не могла с собой поделать, ее тело само откликнулось на ласки Александра.

Она резко выпрямилась. Что она делает? Ей нужно радоваться, а не ругать себя! Она еще живая, она может наслаждаться, получать удовольствие от мужских ласк. В ней не умерли чувства. От этого открытия Мелани вскочила на ноги и нервно заходила по комнате. Да, она отреагировала на поцелуй Александра, он смог разжечь в ней огонь желания, но это произошло только с ним. От остальных мужчин Мелани предпочитала держаться подальше. Она была привлекательной девушкой, многие коллеги и просто знакомые часто предлагали ей куда-нибудь сходить, хорошо провести вечер, но она всегда отказывалась. Правда, иногда она обедала с Дамианом Честерном, но он больше десяти лет женат и безмерно счастлив в браке. Они нашли общий язык, как только Мелани устроилась на работу. И были хорошими друзьями. И только. Любовные интрижки Мелани были ни к чему. Она избегала всех мужчин, после случая с Беном. Как это было давно… Прошло около пяти лет, а рана продолжала кровоточить.

Но теперь Мелани поняла, что может изменить ситуацию. С помощью Александра она вновь имеет возможность стать полноценной женщиной.

Повинуясь мгновенному порыву, Мелани бросилась к закрытой двери, но тотчас одернула себя и остановилась. Александр ее ненавидит, считает девушкой легкого поведения и конечно же не поймет, что она собирается ему предложить. А если и поймет, то опять использует против нее. Сейчас неподходящее время для разговоров личного характера.

Мелани по-прежнему продолжала стоять около закрытой двери, когда та распахнулась и появился Александр. Он успел принять душ – его волосы влажно блестели – и переодеться в джинсы и темную рубашку.

– Ты до сих пор не приняла душ? Поторопись, я заказал ужин в номер, его скоро принесут. – И, даже не посмотрев на нее, сразу прошел мимо.

Мелани подхватила свой чемоданчик – и отправилась в ванную.

Душ освежил ее, горячая вода смыла усталость. Надевая шелковый халат персикового цвета, она услышала требовательный стук в дверь. Александр крикнул, что ужин принесли. Только сейчас Мелани вспомнила, что из-за всех неприятностей, что на нее свалились с его появлением, она забыла утром позавтракать, а в самолете как следует не пообедала.

Ужин был накрыт на столике в гостиной. Александр ждал ее, сидя в кресле под лампой, мягким светом озарявшей его усталое лицо. Мелани невольно залюбовалась им и отметила, что сейчас он действительно красив.

В который раз за последние сутки Мелани задавала себе один и тот же вопрос: почему Александр так сильно ее презирает? Из-за брата? Он опасный человек, и Мелани сожалела, что попала в число людей, к которым он испытывал неприязнь. А она еще хочет, чтобы он ей помог. У нее, конечно, оставалась надежда, что когда он узнает всю правду, то его отношение к ней изменится.

Увидев аппетитный пышный омлет с салатом, Мелани услышала, как в животе у нее заурчало.

– Проголодалась? – Александр попытался вести себя пристойно.

С них обоих достаточно ссор.

– Ужасно. Такое ощущение, что я не ела целую вечность.

– Тогда прошу к столу. – Он сделал рукой приглашающий жест.

Ели молча, каждый их них боялся нарушить зыбкое равновесие. Мелани удивлялась, почему стоило им заговорить, как тут же начиналась перепалка.

Утолив первый голод, Мелани откинулась на спинку кресла, взяла бокал вина, к которому раньше не притронулась, и отпила глоток. Ей понравился тонкий вкус, но она сделала еще пару небольших глотков и поставила бокал на столик.

– Не понравилось? Это калифорнийское вино, одно из лучших, – прищурившись, сказал Александр.

– Не в этом дело. Я мало пью, быстро пьянею. У меня слабый организм.

Одна его бровь поднялась вверх, но он промолчал.

– Александр, нам нужно поговорить, – осторожно произнесла она.

– Ты впервые назвала меня по имени… – Черты лица Александра стали потихоньку разглаживаться.

– Мы давно перешли на «ты», и «мистер Илиадиас» здесь было бы неуместно. – Мелани робко улыбнулась, и у смотревшего на нее Александра перехватило дыхание. – Мне хотелось бы знать: Димитриос в курсе, что я приеду? – Она должна быть готова к встрече с другом Стефани.

– Нет, я ему ничего не сказал. Не стал заранее обнадеживать, потому что не был уверен, что застану тебя в Лондоне. – Он потянулся к бутылке и налил себе еще бокал вина. – Маленьким пташкам свойственно перелетать с места на место, а у меня не так много времени, чтобы гоняться за ними по всей Англии.

– Значит, если бы ты не застал меня дома, то вернулся бы в Грецию один? – Мелани пожалела, что не задержалась на пару дней в Питтсбурге, у нее была такая возможность.

– Не совсем так, – сказал Александр. – Я что-нибудь придумал бы, но обязательно нашел бы тебя. Когда ты увидишь Димитриоса, ты поймешь, почему я себя так веду. На него больно смотреть. Первое время я боялся оставлять его одного, с ним постоянно кто-нибудь находился, и лишь когда он мне поклялся, что ничего с собой не сделает, я отправился за тобой в Англию. Не считая бабушки, он единственный близкий мне человек.

Мелани стало жалко Димитриоса. Неудивительно, что Александр так груб с ней. Он считает ее виновницей в бедах, постигших Димитриоса. Ей отчаянно захотелось ему во всем признаться и как-то утешить его, прижаться к крепкой груди, запустить руки в непослушные черные волосы и сказать, что все будет хорошо. Она ясно представила нарисованную воображением картину, и ее по спине пробежал холодок.