Принцесса. Правдивая история жизни под чадрой в Саудовской Аравии - Сэссон Джин П. - Страница 29

Когда Карим наконец подошел ко мне, меня внезапно захлестнула волна эмоций. Губы мои задрожали, на глаза навернулись слезы, и я едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Впрочем, это длилось буквально несколько секунд, и когда мой жених бережно поднял мою чадру и открыл мне лицо, оба мы рассмеялись от радости.

Окружавшие нас женщины разразились приветственными криками и громко затопали ногами. Нечасто в Саудовской Аравии случается, что жених и невеста с такой радостью встречают друг друга. Я посмотрела Кариму в глаза и буквально утонула в них, не в силах поверить своему счастью. Я выросла во мраке, а мой муж, который по всем законам должен был бы стать для меня очередным источником страха и горя, на самом деле сулил мне избавление от оков рабства.

Нам с Каримом так хотелось остаться наедине, что мы совсем недолго пробыли среди гостей, принимая поздравления. Пока Карим разбрасывал золотые монеты среди веселящихся гостей, я потихоньку ускользнула, чтобы переодеться для свадебного путешествия.

Мне хотелось поговорить с отцом, но он поспешил по своим делам, как только все формальности были выполнены. Судя по всему, он чувствовал невыразимое облегчение; младшая дочь, которая доставляла ему столько беспокойства, теперь наконец благополучно выдана замуж, и вся ответственность за ее дальнейшую судьбу отныне переложена на плечи другого мужчины. Мое желание близости с отцом так и не воплотилось в жизнь.

Карим обещал мне, что наш медовый месяц мы проведем там, где я пожелаю, и так, как я пожелаю. С ребяческим восторгом я перебирала названия мест, где мне хотелось бы побывать. Мы собирались поехать в Каир, оттуда в Париж, Нью-Йорк, затем в Лос-Анжелес и на Гавайи. Нас ждали восемь драгоценных недель свободы от Саудовской Аравии.

Я надела изумрудно-зеленый шелковый костюм и вышла попрощаться с сестрами. Сара горько рыдала и не переставала твердить:

– Мужайся, Султана! Будь храброй девочкой!

Сердце мое разрывалось при виде ее слез. Я понимала, что воспоминания о собственном замужестве никогда не изгладятся из ее сердца. Понадобятся годы и годы, пока эти шрамы зарубцуются.

Я надела поверх своего модного костюма абайю и чадру и уселась на заднее сиденье мерседеса рядом со своим мужем. Мой багаж, состоящий из четырнадцати чемоданов, уже был доставлен в аэропорт.

Для того, чтобы никто не докучал нам, Карим выкупил все места первого класса на нашем самолете. Стюардессы-ливанки одаривали нас понимающими улыбками, глядя, как глупо мы себя ведем. Мы и вправду вели себя, как подростки, потому что совершенно не знали, что такое ухаживание.

И вот мы в Каире! Быстро пройдены таможенные формальности, и машина везет нас на роскошную виллу, стоящую прямо на берегу древнего Нила. Эта вилла, принадлежащая отцу Карима, была построена в восемнадцатом веке богатым турецким торговцем. Впоследствии ее отреставрировали в соответствии со вкусом нового хозяина. В ней было около тридцати комнат на разных уровнях, а полукруглые окна выходили в цветущий сад. Стены покрывали нежно-голубые изразцы с изображениями каких-то мифологических животных.

Я была в восторге от дома и сказала Кариму, что не могла бы и представить себе более подходящего места для начала супружеской жизни. Внутреннее убранство виллы говорило о безусловном вкусе ее хозяина, невольно вызывая в памяти несуразность дворца Нуры.

Я вдруг подумала, что количество денег отнюдь не свидетельствует о внутреннем мире их обладателя. Мне в ту пору было всего шестнадцать лет, по, к счастью, муж мой не забывал об этом. Он облегчил мое вхождение в мир взрослых при помощи решения, которое я считаю уникальным для Саудовской Аравии.

Карим так же, как и я, резко отрицательно относился к традициям брака в нашей стране. Он сказал, что малознакомые люди не должны вступать в интимные отношения, даже если они муж и жена. По его мнению, мужчина и женщина должны получше узнать друг друга, тогда появится и желание близости.

Карим сказал, что давно уже решил, что после свадьбы будет ухаживать за мной таким образом, чтобы завоевать мою любовь. Он хотел, чтобы именно я в один прекрасный день произнесла фразу:

– Я хочу узнать все о тебе! Мы проводили дни и ночи в развлечениях – обедали в ресторанах, ездили верхом к пирамидам, бродили по шумным каирским базарам, читали книги и разговаривали друг с другом. Слуги пораженно смотрели на веселую молодую чету, особенно когда мы расходились на ночь по своим спальням.

На четвертую ночь я сама затащила Карима в свою постель. Позже, уютно устроив голову у него на плече, я прошептала, что я, по-видимому, похожа на тех скандальных молодых женщин в Эр-Рияде, которые во всеуслышание заявляют, что получают наслаждение от занятий любовью со своими мужьями.

Я никогда не была в Америке, и мне не терпелось составить свое мнение о народе, распространившем свою культуру по всему свету, по, как мне казалось, так мало знающем о других народах и странах. Грубые и напористые ныо-йоркцы испугали меня, и я с облегчением вздохнула, когда мы прилетели в Лос-Анджелес.

Город показался мне гораздо более спокойным, а люди в нем добрыми и любезными. В Калифорнии мне пришлось встречаться со многими американцами, которые съезжаются туда практически из всех штатов, и я в конце концов заявила Кариму, что мне нравятся эти странные, шумные люди. Когда он спросил меня, почему они пришлись мне по душе, я не сразу смогла объяснить. Наконец я сказала:

– Я уверена, что смешение различных культур, которое произошло в Америке, привело эту цивилизацию куда ближе к реальности, чем любую отдельно взятую страну.

Мне показалось, что Карим не совсем понял мои слова, и я пояснила:

– Лишь немногие большие страны имеют возможность обеспечить полную свободу своих граждан без того, чтобы не ввергнуть государство в хаос.

Представь себе, что полную свободу предоставили бы людям в арабском мире: страна размером с Америку немедленно оказалась бы в состоянии гражданской войны, а каждый гражданин был бы уверен, что именно у него есть правильный рецепт для всех остальных. В наших странах люди не видят ничего дальше собственного носа, в этом-то и все различие!

Карим был потрясен моей речью. Он никогда не видел женщины, которая интересовалась бы чем-то, кроме дома, детей, украшений и одежды. До глубокой ночи он все задавал и задавал мне вопросы, стремясь узнать мое мнение по самым разным поводам. Было ясно, что мой муж не привык, чтобы у женщины было свое мнение, отличное от мнения мужчин.

Когда я принялась разглагольствовать о политике, он был уже в состоянии полного шока. В конце концов, несколько придя в себя, он поцеловал меня в шею и сказал, что мне следует продолжить мое образование, когда мы вернемся в Эр-Рияд.

Я была несколько раздражена его покровительственным тоном и заявила, что вопрос о моем образовании я в состоянии решить и сама. Запланированные восемь недель свадебного путешествия растянулись до десяти, и только после звонка отца Карима мы, наконец, стали собираться в обратный путь. Мы планировали жить в доме родителей Карима, пока для нас не построят отдельную виллу.

Я знала, что мать Карима не любит меня, и вполне отдавала себе отчет в том, что она постарается сделать мою жизнь невыносимой. Я уже жалела о своей несдержанности при нашей первой встрече, но, к сожалению, прошлого не вернешь. Знала я также и о том, что Карим, как и любой арабский мужчина, никогда не примет сторону жены в ее конфликтах со свекровю. Так что именно мне предстояло прибыть к ним в дом с оливковой ветвью мира и попытаться наладить контакт с новыми родственниками.

С тяжелым сердцем ступила я на бетон аэропорта в Эр-Рияде. Карим напомнил мне, чтобы я не забыла опустить чадру, и теперь я знала, что в течение долгого времени мне останется только вспоминать о тех прекрасных днях, когда я в полной мере могла наслаждаться свободой!

Горло мое перехватило от тоски, когда мы переступили порог виллы родителей Карима. В тот момент я еще не знала, что мать моего мужа настолько ненавидит меня, что уже начала плести интриги, целью которых было положить конец нашему счастливому союзу.