Как организовали внезапное нападение 22 июня 1941. Заговор Сталина. Причины и следствия - Шапталов Борис Николаевич - Страница 12

Империи бывают разные: Британская империя и Германская империя времен Гитлера – два принципиально разных государства. А нынешняя американская «империя» сильно отличается от Британской. Все эти империи имели разные идеологии, политические задачи и отчасти разные источники силы. Если германский фашизм ориентировался на военную силу, то США после 1945 года прежде всего на лидерство в технологиях, финансах, образе жизни, культуре. Военная сила выступает подспорьем, когда другие аргументы не срабатывают. Выходит, империи бывают разного качества, и здесь важно осмыслить опыт истории.

Гитлер решил создать простой вариант империи, известный две с половиной тысячи лет: одно государство подчиняет себе военной силой как можно большее число других государств. Если бы он изучал историю, то понял бы, что его мечта о Тысячелетнем рейхе неосуществима, ибо подобные империи недолговечны и быстро разрушаются, как изнутри под действием центробежных сил, так и извне из-за сопротивления опасающихся за свою независимость народов.

Слишком простая цель определяет и простую (слишком простую!) социальную организацию таких империй. На вершине вождь, внизу – подданные, которыми вождь готов жертвовать во имя «великой цели». В середине социальной лестницы «отборные» – каста жрецов и служивых. В ХХ веке такое социальное деление – архаика. И как бы режимы Гитлера и Муссолини ни облагораживали, ни мистифицировали, ни рядили в театральные одежды вагнеровских опер, вчерашний день остается вчерашним.

Нередко «великие» империи не только быстро рушатся, но исчезают, оставив после себя минимальные следы именно из-за их «величия». От Ассирии или государства Чингисхана археологам осталось очень немногое, и если бы не письменные свидетельства покоренных народов, то они вообще могли бы исчезнуть из анналов истории. Долго существуют и оставляют после себя многовековый шлейф влияния лишь сложные социальные системы. Те, которые включают в себя множество целей и подцелей – культурных, научных, политических, идеологических. Древний Рим и Халифат – примеры таких социокультурно-политических «сложных» образований.

Единственное, что качественно отличало нацистскую Германию от «одноклеточных» империй прошлого, – то, что в ХХ веке невозможно было обойтись без научно-технического прогресса. И Германия Гитлера на этом поприще показала выдающиеся результаты, преимущественно в военной сфере, что естественно. Реактивная авиация и ракетостроение – тому пример. По этому же пути – достижению великолепных результатов в военной области – пошел Советский Союз. И, несмотря на огромные успехи на этом поприще, вчистую проиграл США. Система СССР оказалась слишком «простой» по сравнению с западной моделью и не смогла дать населению того спектра потребностей, что давал ХХ век с его колоссальными достижениями в сфере гражданского производства и коммуникаций.

СССР проиграл потому, что не заметил: США пошли на создание принципиально иной модели «империализма», иного варианта «империи», которая по многим параметрам не является классической империей. Прежде всего, США перестали захватывать новые территории. Об отказе от новых приобретений впервые заявил президент В. Вильсон в 1917 году: «Мир без аннексий и контрибуций». Удивительно, но этот лозунг совпал с лозунгом Ленина. Получается, оба замыслили нечто схожее по духу, хотя и диаметрально противоположное по идеологии. Ниже мы разберем, почему два подхода оказались столь схожими, а пока вернемся к опыту классической империи – российской.

Исходя из вышеизложенного, остается констатировать: «империя» Чубайса с его формулой процветания: добываем сырье, обеспечиваем транспортный коридор для иностранных товаров и являем собой «великую энергетическую державу» – это «одноклеточный социальный организм», обреченный на прозябание. Впрочем, от «реформаторов» 90-х годов ничего другого ожидать не следует. Таков тип их компрадорского мышления. Сложнее с «империей» Проханова. Говоря о «пятой» империи, он идеал видит в государстве времен Сталина. А тогда ориентировались не на добычу сырья, маскируясь разговорами про «инновационную экономику», а на реальную индустриальную мощь.

Сложности вокруг любого проекта можно обойти с помощью теоретизирования. Точно так же и c империей. Нестыковки можно исправить на словах, и на бумаге все будет выглядеть самым лучезарным образом. Однако главная проблема состоит в том, что пока ни одна политическая теория не совпала с жизнью. Если бы немцам в 1932 году рассказали, что через семь лет Гитлер втравит Третий рейх в общеевропейскую войну, а еще через пять империя будет разбита и оккупирована, то они вряд ли бы позволили национал-социалистам прийти к власти, хотя те обещали массу хорошего: восстановление нации и сильного государства, экономическое процветание… И ведь немало из сулимого было сделано, а конец все равно получился плохим. Вывод: исходить надо не из теорий, а пытаться понять реалии жизни. Пример. Ныне в ходу высказывание Александра III, что у России лишь два союзника – армия и флот. Красивый афоризм! Только при этом не задаются вопросом: ну и?.. Как показали себя армия и флот в 1904–1905 годах? И какая сила свергала царя и династию в феврале 1917 года? С крейсера какого флота раздался выстрел по Зимнему дворцу в октябре 1917 года? И так далее. Выходит, красивые формулы далеко не всегда совпадают с реалиями жизни. Так и с идеей империи. Звучит гордо и внушительно. Однако…

Царская Россия была империей официально с 1721 года, когда ее таковой провозгласил Петр I. Этот факт отражал новую реальность – появление великой державы. Но империя была державой регионального уровня. Ее сила охватывала территорию Евразии – от Польши до китайской границы. При Екатерине II и Александре I империя набрала силу. Русские войска достигли Парижа, свергнув самого сильного завоевателя Европы со времен Карла Великого – Наполеона. Но дальше дела пошли не так хорошо. Причем трудности шли по нарастающей. Чего-то в имеющейся силе не хватало. Чего именно – правители царской России так и не поняли.

В 1905 году империя потерпела унизительное поражение от дотоле малоизвестной, скромной по влиянию Японии. Надо было найти причины удивительного события, тем более что война сопровождалась вспыхнувшими волнениями, переросшими в революцию. Однако правящая элита через девять лет дала втянуть империю в еще более масштабную схватку, в которой та потерпела окончательный крах. Геополитика оказалась не по уму правящему классу. Пока они разбирались со слабыми, отсталыми экономически государствами Евразии, все шло более-менее гладко. Но выход за пределы евразийских степей закончился катастрофой. Поэтому нашлись теоретики, названные «евразийцами», которые предложили «глубинное» пребывание России сделать смыслом ее исторического существования. Можно, конечно, последовать этому совету, только от этого системные слабости не исчезнут, а просто будут стыдливо припрятаны за пышными декорациями «евразийской империи». Именно так поступил императорский Китай в XVIII–XIX веках, пока его не отодрали за уши европейские державы.

Можно, конечно, избрать существование региональной империи, игнорируя геополитику, но при условии, что ее не будут трогать «мировые» империи. Но как добиться такого счастья – вот проблема!

Империя – это экспансионистская система. Неэкспансионистских империй не бывает. Но констатации этого факта мало. Можно быть «мягким» экспансионистом, незаметно «протаптывая» себе место под солнцем, как это сделала Швейцария. Она никогда не вела войн, что не помешало ей стать мировым кредитным центром и сосредоточить у себя огромные финансовые ресурсы. И если СССР или США называют империями, то не потому, что во главе этих государств стояли императоры, а из-за их агрессивно-напористой политики и борьбы за доминирование.

Сталин, в отличие от мечтаний Ленина о свободном союзе народов, устанавливал господство СССР в Европе имперскими средствами. Поначалу это удалось, вот только по историческим меркам не надолго.