Когда падают звезды 2 (СИ) - Акулова Мария - Страница 35

   - Прости что накричал, - он притянул ее чуть ближе, заключая в ловушку. Обработав поверхность вокруг раны, она приступила к самой содранной коже, прекрасно представляя, как это должно быть больно. Если ему так удобно, держаться за нее, сжимать руки сильнее, когда она сделает неосторожное движение и вновь их расслаблять, когда она все делает правильно, Майя не станет противиться.

   - Это вы простите меня... - рука чуть дрогнула. - Из-за меня, вы могли... - переведя дыхание, она договорила. - Вы могли пострадать. Я вела себя глупо.

   - Ты вела себя мужественно.

   - Я вела себя как дура! - отбросив тряпку в воду, Майя закрыла лицо руками, пытаясь скрыть подступившие слезы. Вот только всхлип спрятать не удалось.

   Дэррек уткнулся лицом в платье, вдыхая знакомый до боли аромат.

   - Я сделал бы так же, будь в конюшне мой конь, - он говорил тихо, не желая испугать ее еще больше. Льющиеся сейчас слезы - реакция на весь полученный сегодня стресс.

   - Но вы не рисковали бы жизнью других людей! - она попыталась вырваться, злясь на себя еще больше. Но давить на больное плечо она не могла, а по-другому освободиться ей бы не удалось.

   - Это было мое решение. Ты тут ни при чем, - это не совсем правда, причина как раз в ней, вот только чтобы не видеть на ее лице страдания и того страха, который родился там, возле конюшни, он готов был войти в горящее здание еще множество раз.

   В один момент, Дэррек начал медленно отклоняться назад. Майя не понимала что происходит, пока не упала сверху, придавив к кровати. Лишь чудом, она не уперлась при этом рукой в раненое плечо.

   - Ты ни в чем не виновата, - уже через секунду, к кровати прижата была она, а Дэррек смотрел на нее сверху, опершись о здоровую руку. - Я сам решил лезть в огонь, и случись что-то, сам был бы виноват.

   Это была ложь, и она это прекрасно знала, а отблагодарить могла, только сказав правду:

   - Случись что-то, я бы себе никогда не простила, - и прежде чем слова успели слететь с уст, он завладел ее губами. Слаще меда, нежнее бархата. Она не противилась ни напору языка, ни ласкам здоровой руки, осознавая, что этого могло и не быть. Его могло и не быть, и вот это было по-настоящему страшно. Настолько, что она сама притянула его еще ближе, пробуя и его на вкус.

   - Я скучал, - он поцеловал по очереди ее закрытые глаза, кончик носа, заставляя чуть поморщиться, образовавшуюся на лбу складку, и вновь вернулся к губам. - Я по тебе скучал.

   Майя не ответила, боясь таких признаний, боясь всего, что происходит, причем боялась она одинаково и прервать, и продолжить. Вновь разрушить свой маленький мир, и разрешить ему вернуться, чтобы потом его разрушил он. Она не хотела выбирать, не могла выбирать, и именно поэтому, принимала его выбор. Несмело, словно вспоминая, дотронулась до напряженной груди, ощущая, как твердеют под ее пальцами мышцы. Сколько бы времени не прошло, она помнила его, не могла бы забыть. Знала, что на правом боку у него шрам, оставленный детскими играми, как на него действует, когда она проводит по сильной шее, зарываясь в волосы. Она все это помнила, а сейчас, проверяя все свои воспоминания, чувствовала пьянящую радость.

   Она была его лекарством, единственным нужным ему лекарством, заставляющим забыть о боли, да и обо всем в белом свете. Он вновь, как долгие месяцы тому переплетал их пальцы, ласкал сливочную кожу дыханьем, губами, взглядом, и именно сейчас ему захотелось повторить то, чему она когда-то не поверила:

   - Я люблю тебя, - слова сработали, будто разряд молнии. Ее чистый, идеальный мир вновь рухнул. Будто фраза несла в себе лишь грязь и ложь. Оттолкнув мужчину, Майя вскочила с кровати. Она не верила. Она не верила этим словам. Она готова была снова быть с ним, но только не во лжи. Оправив платье, Майя помчала к двери, не желая смотреть на него снова. Но он успел догнать ее, захлопнув только начавшую открываться дверь.

   - Что? - она спиной ощущала его дыхание, тяжелое, как и у нее самой.

   - Не надо. Пустите меня... - больше всего она боялась, что ей придется развернуться, и снова смотреть ему в глаза. - Пожалуйста.

   - Что произошло? - он не собирался сдаваться.

   - Не говорите больше этого, никогда, - поверх ее руки, на дверную ручку легла его.

   - Не говорить, что я люблю тебя? - каждый раз, когда он повторял эти слова, Майя чувствовала, как ей в сердце всаживают нож. Когда-то герцогиня сказала ей, что она не должна делать того, что делает сейчас, она должна принять его слова, но Майя не могла. У нее не было доверия к словам. К его словам.

   - Да.

   - Я люблю тебя, - он будто делал это специально. Повторяя слова, он с каждым разом заставлял ее верить все меньше. - Я не знаю когда влюбился. Может, когда увидел впервые там, ночью в моем холле, или...

   - Не тогда. - Майя не дала ему договорить.

   - Что не тогда?

   - Впервые вы увидели меня не тогда, - она разжала пальцы, сомкнутые на ручке, заставляя и его отпустить пойманную добычу. - За три года до этого. На открытии моего сезона. Когда вы даже не запомнили моего имени, тени, всюду следующей за отцом. Помните? - она будто обращалась к дверному замку. - А я помню. Что вы говорили - помню, с кем танцевали, в чем были одеты. Каждое слово, каждое движение. И жалею только об одном, что та встреча... - она выдохнула прежде, чем сказать то, что собиралась, - не стала нашей единственной. - Он уронил держащую дверь руку. Не мешкая, Майя выскользнула.

   Она не врала. Она готова была отказаться от всего счастья, которое испытала с ним, чтобы вновь не было так больно. Лучше бы она не знала, как может быть хорошо, как можно любить. Может тогда, она могла бы жить нормально! Она всего лишь хотела жить нормально!

   Майя, что же ты делаешь? Зачем мучаешь себя недоверием? Дэррек вернулся к кровати, прислонился лбом к столбцу. Сколько ты стен возвела между нами? И сколько времени я буду пытаться разбить их один?

*****

   Говорят, утро вечера мудренее. Это, наверное, правда, но прежде чем наступит утро, человеку предстоит пережить ужасную ночь, полную страхов и раздумий. Ночь, после которой любое утро покажется сказкой. Им удалось отправить спать уже поздно за полночь. Специально, чтобы заставить женщин отправиться по комнатам, к ним спустился уставший граф.

   - Оставьте это! - его дочки вместе с еще несколькими девушками взялись за мытье полов, перепачканных сажей. - Марш спать, убирать будем завтра.

   Ни дочери, ни служанки ослушаться не осмелились, хотя и понимали, что только там могут искупить то, что не смогли помочь в тушении.

   Соня поцеловала на прощание сестру, прижавшись чуть сильнее, чем обычно. Майя не знала, делилась ли она своим спокойствием, или пыталась занять ее собственное. Потом, девушка подошла к отцу, впервые на их памяти, выглядевшего старше своих лет.

   - Спокойной ночи, - по лестнице, будто предназначенной, чтоб по ней взлетали, Соня ступала уставшим, медленным шагом. Когда сестра скрылась из виду, Майя решилась обратиться к отцу.

   - Прости меня. Я вела себя глупо.

   - Его светлость спас твою лошадь, - он посмотрел на дочь очень пристально. - Я не полез бы за Тенью в рушащееся здание. А ведь я люблю тебя и знаю, как ты любишь его.

   Майя бросила на него испуганный взгляд. Он даже понятия не имел, какое значение имели его слова. Какие сомненья посеяли.

   - Почему он это сделал? - от необходимости отвечать Майю спасла вернувшаяся в комнату за ведром служанка.

   - Спокойной ночи, ваше сиятельство, леди, - она сделала книксен, вновь оставив их наедине.

   - Я не знаю, - граф усмехнулся. Другого ответа он и не ожидал.

   - Подумай об этом, - он подошел к дочери ближе, поцеловал в склоненный лоб. - И ты не провинилась передо мной.

   Оставив ее одну в пустом холле, граф пошел вслед за младшей дочерью наверх. Уже с верхней ступеньки он добавил: